В этом огне сгорело всё / "Дракон" в МХТ им.А.П.Чехова
Выпуск №7-197/2017, Премьеры Москвы
В МХТ имени А.П. Чехова прошли предпремьерные показы «Дракона» в постановке Константина Богомолова. В роли Бургомистра - Олег Табаков, Дракона играет Игорь Верник. Новый спектакль одного из самых непредсказуемых и скандальных режиссеров России и на этот раз должен удивить всех - как поклонников творчества Богомолова, так и его яростных хулителей.
Начнем с того, что, безусловно, пьеса Шварца звучит очень актуально и в наши дни. Дракон олицетворяет собой всемогущую власть, которой слепо подчиняются все жители города. Народ, изображенный драматургом, выполняет все приказы своего повелителя: отцы безропотно отдают дочерей на заклание чудовищу, обрекают молоденьких девушек на смерть, лишь бы его Драконье величество было довольно. Но даже избавившись от 400-летнего ига Дракона благодаря отчаянному подвигу благородного рыцаря Ланселота, народ опять покорно склоняет головы перед пришедшим к власти Президентом.
Конечно, на таком материале Константин Богомолов мог бы выстроить суперактуальный политический спектакль, в Драконе зрители видели бы отражение лиц, мелькающих на наших телеэкранах. Да и все остальные персонажи не обошлись бы без реальных прототипов.
Будет неправдой утверждать, что режиссер совершенно отказался от таких интерпретаций. Его Ланселот (Кирилл Власов), бросающий вызов Дракону, конечно же, напоминает нам Алексея Навального - и мимикой, и жестами, и манерой говорить, и даже внешним видом. Но в отличие от «Идеального мужа», поставленного Богомоловым четыре года назад на той же мхатовской сцене, в котором аллюзии на современность и актуальная повестка дня просто били через край, в этой новой работе интонация совсем другая. Этот спектакль как будто не привязан ни к какому конкретному времени, он завис в некоем вневременном пространстве. С одной стороны, сам режиссер не раз говорил о том, что его интересовал период написания пьесы Шварцем - с 1942 по 1944 год, самый разгар Второй мировой войны. И действительно, в спектакле возникают отсылки к этому периоду - на экранах, щедро развешанных по всему периметру сцены (художник Лариса Ломакина), мелькают кадры из фильма «Летят журавли»: герой Баталова перед смертью видит небо и верхушки деревьев - его подвиг сравнивается с подвигом Ланселота, его история перекликается с историей рыцаря - их обоих не дождались возлюбленные - жертва, принесенная ими ради всеобщего блага остается неоцененной, забытой, размытой, канувшей в Лету. С другой же стороны, все эти пунктиром возникающие в спектакле разные исторические периоды (Вторая мировая война, Оттепель, наши дни) как будто не имеют для режиссера большого значения, они скорее указывают на повторяемость событий: все имеет свое начало и свой конец, одно время сменяет другое, и еще большой вопрос, какое из этих времен лучше - красное ли кровавое время войны и террора (как в случае с игом Дракона) или тусклое розовое время, наставшее после.
«Красный цвет, выцветая, становится розовым», - фраза, ставшая своеобразным эпиграфом к спектаклю. Не стало Дракона, и все порозовело. Сцена подсвечивается розовым светом. Это не добрый мягкий розовый цвет, это холодный, флуоресцентный, отталкивающий розовый. Все отцвело. Стерлось. Точно так же стираются воспоминания о прекрасных порывах, начинаниях, попытках изменить жизнь, подвигах, смелых и решительных поступках.
Почти все персонажи богомоловской сказки про Дракона в первой части спектакля до смерти чудовища - архивариус Шарлемань (Евгений Перевалов), чью дочь Эльзу (Надежда Калеганова) должны отдать на заклание Дракону, сама Эльза, их кот (Кирилл Трубецкой), сын Бургомистра Генрих (Павел Табаков) и даже непосредственно Дракон (Игорь Верник) - играют каких-то бездушных существ, лишенных эмоций, почти не реагирующих на происходящее вокруг них. Эльза вовсе не напугана тем, что ей предстоит умереть. Да и отец ее давно с этим смирился. Кот, живущий у них в доме, вальяжничает и сохраняет невозмутимое спокойствие. Дракон не кажется нам страшным, хотя лицо его обезображено шрамом - точно так же, как в известном фильме Марка Захарова «Убить Дракона» лицо актера Олега Янковского, игравшего роль Дракона, «украшал» шрам во всю щеку. Дракон же Игоря Верника, имеющий еще две другие головы - одну женскую (Ульяна Глушкова) и одну детскую (Александр Булатов) - не вселяет вообще никакого ужаса. Он вместе со своим «семейством» - женской и детской «головами» - преспокойно лакомится чупа-чупсами в гостях у архивариуса и на вызов, брошенный ему Ланселотом, реагирует почти что философски, не проявляя свою драконью сущность.
На фоне этого всеобщего одурманивания, всеобщей покорности и бесчувственности поражает фигура Бургомистра. Олег Табаков в инвалидном кресле с проблесковым маячком прикидывается душевнобольным и кажется единственным здесь «здоровым» человеком. Его ужимки и ухмылки, его кривлянье и шуточки, его заигрывания с собственным сыном Павлом Табаковым, играющим его, Бургомистра, отпрыска Генриха (а Богомолов вообще любит такие переклички с реальной жизнью) производят совершенно ошеломляющий эффект. Бургомистр в этой своей болезни как уходе от реальности, как попытки всех «переиграть» действительно всех переигрывает. Даже став Президентом после смерти Дракона и женившись на Эльзе (режиссер в данном случае изменил концовку пьесы - у Шварца Ланселот спасает Эльзу от этого брака), Олег Табаков не снимает с себя маску душевнобольного, продолжает отпускать шуточки, кривляться и произносит речь - монолог уже из «Голого короля».
Опять же вспомним фильм Захарова: Евгений Леонов-Бургомистр, пришедший к власти после смерти Дракона, переоделся в современный костюм-тройку, «взял себя в руки» и излечился от сумасшествия. Очень жестокий и мрачный фильм «Убить Дракона», со сценами насилия над людьми, как и положено сказке, заканчивается не то чтобы хорошо, но все-таки с какой-то надеждой на лучшее. Ланселот (Александр Абдулов) возвращается в оставленный им город, спасает Эльзу от свадьбы с Президентом и намеревается «убивать дракона», засевшего в душах людей.
У Богомолова все не так. Ланселот отрубает две головы - мужскую и женскую; детскую он пощадил и пропадает в неизвестном направлении. Из этой детской головы вполне может через какое-то время вырасти еще один Дракон. Собственно, присутствие на сцене в свите нового Президента-бургомистра все того же Верника недвусмысленно на это намекает.
А с героями начинают происходить перемены. Эльза, полюбившая Ланселота и не убившая его по приказу Дракона, быстро забывает о своем бравом рыцаре, как, впрочем, забывает и о своей давней привязанности к Генриху, сыну Бургомистра. Трансформация случается не сразу. Какое-то время она тоскует. Тут далеко не случайно исполняет она вместе с никуда не исчезнувшим Верником, тенью, оставшейся от Дракона, песню из сериала Валерия Тодоровского «Оттепель»: «Ах, как я была влюблена, мой друг, и что теперь?/Я думала, это весна, а это оттепель». Вслед за свержением тирана настала оттепель, но и она закончилась ничем. Эльза превращается в развязную, наглую, безвкусно одетую девицу, которая вовсю хамит своему мужу-Президенту, называя его «сукой» и «сволочью». Прислуживают новому покровителю белоснежный кот, легко сменивший хозяина, архивариус Шарлемань в образе трансвестита в цветастом платье. А Генрих вообще напяливает на себя рясу священника и готов своего по-королевски нарядного папу обвенчать со своей бывшей невестой. То ли люди, то ли звери. Творится настоящая фантасмагория в ярко-розовом свете. Вот и сказочке конец.
Эпилогом к спектаклю становится неожиданное появление на сцене потерявшего какие-либо гендерные признаки Ланселота, с длинными белыми волосами, одетого в костюм телесного цвета - вот он, настоящий «голый король». Бывший рыцарь встречает Эльзу, но в город войти уже не решается. На экране, закрывшим от нас всю сцену, на фоне ярких языков пламени появляется одно единственное слово - «ДРАКОН». В этом огне сгорело все: и любовь, и надежда, и память, и чувства, и прекрасные порывы.
Богомолов поставил на этот раз свой самый пронзительный, самый грустный и самый беспощадный спектакль. Кажется, на первый взгляд, что ничего в режиссерской стилистике не поменялось. Вот на авансцене стоят его любимые диваны и кресла (зритель как будто попадает в обычную советскую квартиру, обставленную типовой советской мебелью), но это только зачин спектакля, потом сцена опустеет и останется почти без декораций. И советские песни, и популярные эстрадные композиции, и танцевальные номера тоже то и дело вклиниваются в ход спектакля. Одна картинка сменяет другую. На каркас шварцевской пьесы нанизываются самые различные смыслы, неожиданные ассоциации, переклички, аллюзии - исторические, литературные, - но все это остается каким-то бледным фоном, не эпатажным и не провокационным.
Хотя многие могут мне возразить, сославшись и на слишком очевидный образ распятого и погребенного Христа (несколько раз по ходу действия его проекция как будто нависает не только над сценой, но и над всем зрительным залом), на явный намек на Страстную неделю (спектакль разбит на 7 вечеров), на фрагментарную структуру действа, на бросающуюся в глаза травестию, на постоянную подмену понятий, на балаган и обычные богомоловские хитрости, на его самоцитирование и насмешку над самим собой. Да, все это есть. Не поспоришь. Но, повторюсь, все это лишь фон для страшной сказки, которую рассказывает нам режиссер, - сказке о том, что это не Ланселот убил Дракона, а Дракон «убил» прекрасного благородного рыцаря, который, переродившись, уже и на человека-то похож весьма отдаленно.
Зрители, ходящие на Богомолова за «хлебом и зрелищами», будут, конечно, разочарованы. Я слышала после спектакля возмущенные реплики - «Какая скукота!». Истинные поклонники его творчества, конечно же, все поймут, все считают, во всем разберутся. Ну а те, кто яростно его ненавидят за грубое обращение с классикой, за переворачивание всего с ног на голову, просто разведут руками в недоумении.
Фотографии Екатерины Цветковой
Фотогалерея
Отправить комментарий