А, может быть, надо ждать?..

Выпуск № 8-118/2009, Премьеры Москвы

На Малой сцене Центрального академического Театра Российской Армии Александр Бурдонский поставил пьесу Алехандро Касоны «Утренняя Фея». Это уже не первое обращение режиссера к творчеству замечательного испанского драматурга ХХ века – много лет назад Александр Бурдонский поставил спектакль «Деревья умирают стоя» с Ниной Сазоновой и Владимиром Зельдиным в главных ролях, и очень долго не сходил со сцены этот печальный и светлый спектакль, вызывая любовь и поклонение зрителей.

И вот теперь Бурдонский обратился к пьесе не менее известной, но имеющей в нашей стране более скудную историю, нежели «Деревья умирают стоя». Четверть века назад «Утренняя Фея» была поставлена на сцене Малого театра Борисом Львовым-Анохиным. Спектакль тот помнится как сильный, яркий, но почему-то достаточно светлый. Александр Бурдонский же прочитал эту испанскую легенду совершенно иначе – не говоря уже об изысканной красоте спектакля, чему немало способствует изумительная сценография Валерия Фомина, костюмы Андрея Климова и балетмейстерская работа Ольги Каплуновой; здесь дело не в свете и обнадеживающей ноте финала, здесь речь идет о вещах принципиально иных, требующих нашего включения в происходящее, наших чувств и мыслей, уводящих в собственное прошлое, в собственную жизнь.

Видя и зная многие спектакли Александра Бурдонского, я, пожалуй, могу с полным правом сказать, что этот - едва ли не самый сильный и самый личностный из всего, что довелось видеть в разное время на протяжении нескольких десятилетий. Потому что в нем отчетливо слышится стремление рассчитаться с прошлым.

Если помните, целый значительный пласт польской послевоенной литературы носил почти официально это название – «расчеты с прошлым». Это было связано с тем, что писатели, представлявшие это направление, пытались трезво осмыслить все, что произошло со страной и с ними за годы Второй мировой войны и пересмотреть если не свои идеалы, то, по крайней мере, «кладовую памяти», где все скопилось бессистемно и болезненно остро. Для Александра Бурдонского таким материалом становится испанская пьеса, название которой режиссер сознательно меняет – перед нами не «Утренняя Фея», а «Та, которую не ждут…». Не ждут нигде и никогда, потому что это - Смерть, и только ей дано расставить все необходимые акценты, разгадать все загадки и тайны, успокоить и внести в жизнь гармонию. Даже если она и нарушает эту гармонию, уводя за собой того или иного человека. Только ей одной ведомо, какая великая ценность – Жизнь. Жизнь, перед которой меркнут со временем все потери и утраты…

Память бывает почти всегда светлой и чистой, к тому же с годами она имеет обыкновение очищаться от всего и начать править человеком - его поступками, словами, самим образом существования. Из нее уходит все то, о чем не хочется помнить, и она наполняет душу тихим очарованием былого.

И тем самым истребляет живую, полноценную жизнь.

Спектаклю предпослан многозначный эпиграф из Поля Верлена: «Как святы замыслы твои, Господь, - и как непостижимы!», и весь замысел Александра Бурдонского подчинен жесткой логике этих слов.

Именно так и происходит в простой деревенской семье, где четыре года назад утонула старшая дочь Анжелика, едва успевшая выйти замуж. Жизнь словно закончилась для всех в этот момент – ее мать (Анна Глазкова) думает только о ней, не позволяя троим оставшимся у нее детям ходить в школу, потому что для этого надо переходить реку. Она сидит, глядя на горящие свечи, и рассуждает только о том, как страшно, когда у человека нет могилы в земле и нельзя прийти и поплакать на ней – ведь тело девушки так и не нашли в воде возле омута. Дед Анжелики (Леон Кукулян) пытается хоть как-то наладить жизнь в доме, но тоже не способен забыть и не предаваться постоянной скорби. Муж Анжелики Мартин (Сергей Смирнов) молчалив и агрессивен, словно скрывает какую-то постыдную тайну (позже мы узнаем, что так и есть на самом деле). Служанка Тельба (Валентина Асланова) изо всех сил пытается заставить мать жить, напоминая ей о своем неизбывном горе – в шахте засыпало семерых ее сыновей… В этом доме никто не живет – все подчинено памяти и скорби; за четыре прошедших года Анжелика не только для своей семьи, но и для всей деревни превратилась в ангела, о ней помнят только самое доброе и светлое. Все, кроме Мартина, который знает: его молодая жена не утонула, а сбежала через три дня после свадьбы с человеком, с которым познакомилась незадолго до того в городе. А потому его память иная – она окрашена болью и обидой, которые он не может преодолеть.

И вот в одну прекрасную (или ужасную) ночь Мартин спасает утопающую девушку, решившую свести счеты с жизнью. Адела (Ольга Герасимова) оказывается для этой погибающей семьи подлинным спасением – спустя несколько месяцев она чувствует себя здесь дочерью, внучкой, сестрой, она влюблена в Мартина, она носит наряды Анжелики по приказу матери, ожившей, словно проснувшейся от своего горя (Анна Глазкова играет этот переход очень выразительно). Аделу полюбила вся деревня, жизнь в доме стала совершенно иной, но… лишь дед знает, что в день праздника Иоанна Крестителя за ней придет Смерть, чтобы увести девушку за собой…

Одна из особенностей пьесы Алехандро Касоны, подчеркнутая и особо выделенная Александром Бурдонским, заключена в том, что Смерть – это отнюдь не безучастная ко всему и всем старуха с косой, а Странница, ведающая все тайны Жизни – ее сладость, ее счастье, ее краткость. Людмила Чурсина играет свою героиню очень скупо по выразительным средствам, но предельно напряженно и захватывающе – эта Смерть справедлива, она не будет хватать всех без разбора. Она узнает тайну Анжелики и окажется одна в тот самый момент, когда девушка, многое пережив за эти четыре года, появится в доме и захочет все восстановить. Смерть будет говорить с ней спокойно и просто, раскрывая перед Анжеликой таинство Жизни, в которой девушке уже нет места, потому что нельзя вернуться туда, куда возврата нет, где ты уже заменена для всех другой девушкой, пережившей то, что Судьбой уготовано было для Анжелики. И, прикрыв плечи девушки просторным своим серым рукавом, Смерть уведет ее туда, к омуту…

И восстановится гармония. И память перестанет тревожить и мучить окружающих, превратившись для них в светлое и неистребляющее чувство. И матери прибегут сообщить, что тело Анжелики найдено возле омута таким, словно она не пролежала четыре года в воде. И уйдет из этого дома Смерть, потому что ей есть, с кем вернуться туда, в далекую обитель, где не люди, а души существуют в своем мире. И мы уйдем из театра с ощущением, что жизнь продолжается, несмотря на наши потери, что Смерть примиряет, восстанавливая такую жестокую, но такую необходимую гармонию.

Гармонию ли? Да… как бы ни было это горько. Память не должна убивать, не должна прекращать течение жизни – она может озарить ее неярким светом, который будет помогать жить, а не звать в небытие. И, может быть, не надо бояться смерти, если своим уходом мы заслоним кого-то?..

Спектакль Александра Бурдонского – мучительный, пожалуй, самый эмоционально захватывающий из всех его спектаклей, потому что его надо, просто необходимо прожить вместе со всеми, кто рассказал нам эту историю…

Фото Михаила Гутермана

Фотогалерея