Радость бытия / "Севильский цирюльник" в Большом театре
Выпуск №4-214/2018, Мир музыки
На Новой сцене Государственного академического Большого театра России состоялась первая оперная премьера сезона - «Севильский цирюльник» Джоаккино Россини в постановке режиссера Евгения Писарева и дирижера Пьера-Джорджо Моранди.
Она стала событием не только волнующим, но и интригующим, и тому есть несколько объективных причин. Во-первых, этот россиниевский шедевр, по праву считающийся не только квинтэссенцией стиля композитора, но и одной из самых лучших комических опер мирового репертуара, отсутствовал на сцене Большого театра без малого четверть века - с 1995 года. Во-вторых, на его постановку пригласили Евгения Писарева, ранее уже успешно зарекомендовавшего себя в опере: его постановки «Итальянки в Алжире» Россини на сцене Музыкального театра им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко в 2013 году и «Свадьбы Фигаро» Моцарта в Большом театре в 2015 году были хорошо приняты публикой и критикой. Дирижером-постановщиком стал один из видных итальянских дирижеров Пьер Джорджо Моранди - ученик Леонарда Бернстайна и ассистент Риккардо Мути.
Едва ли не самая популярная во всем мире опера «Севильский цирюльник», созданная композитором по одноименной комедии П.О. Бомарше (либретто Чезаре Стербини) в поразительно короткий срок (всего за 18 дней!) для новогоднего карнавала в Риме (первая постановка оперы состоялась в театре «Арджентино» 20 февраля 1816 года), вот уже более двух столетий пленяет изысканной красотой музыки Д. Россини, наделенного щедрым мелодическим даром, виртуозными вокальными партиями, неожиданными сюжетными поворотами и забавными приключениями, ненавязчивым остроумием и захватывающими эмоциями. Все эти качества чутко уловил Евгений Писарев, вдохновивший всех участников постановки на создание спектакля, пронизанного ощущением радости бытия, бурлящей жизненной силы, молодости духа и всепоглощающей, беззаветной любви к театру.
Здесь причудливо переплетаются ироничное и житейское, смешное и трогательное, наивное и глубокое. Точно так же, как и в итальянской комедии дель арте, маски которой, по мнению Е. Писарева, угадываются в героях этого неподвластного времени россиниевского оперного шедевра. Режиссер, глубоко чувствующий музыку и обладающий замечательным даром идти вслед за ней, использует свой излюбленный прием «театр в театре». В итоге, получился веселый, легкий и остроумный спектакль, привлекающий своим тонким юмором и очаровательной лирикой, яркими музыкально-сценическими характеристиками персонажей, стремительной динамикой действия и увлекательными постановочными эффектами.
В современном театре, как драматическом, так и музыкальном, виртуозно объединяющем многообразие знаковых средств, значение визуального образа спектакля - его «зрелищного текста» - неуклонно возрастает, о чем свидетельствуют и театральная практика, и постановочные концепции режиссеров. Постоянный соавтор Е. Писарева - мэтр отечественной сценографии, художник-постановщик Зиновий Марголин - со своими задачами справился блестяще. Многообразие мелодических приемов и тонкая градация выразительных вокальных оттенков «Севильского цирюльника» - «от опьянения жизнью к элегической мягкости, от ласк к грозному сдерживаемому бешенству», по определению Гейне, на редкость органично соединились в новом спектакле с оригинально придуманной З. Марголиным сценографией. Его декорации-трансформеры всегда наделены феноменом сценичности, удивительной способностью преображать простые предметы в яркие театральные образы.
Следуя режиссерской идее показать «театр в театре», З. Марголин разделяет сцену на два пространства - мир театрального закулисья (первый ярус) и мир, где живут герои россиниевской оперы-буффа (второй ярус). Так, театральное закулисье представляет большая гримерная, где костюмеры и гримеры готовят оперных актеров к выходу на сцену (причем, делают это, что называется, в реальном времени, еще до начала спектакля, пока зрители занимают свои места в зале). Верхний, второй ярус, украшает раздвижная белая ажурная беседка-балкон, символизирующая «четыре стены, в которые заперта Розина». Белый цвет преобладает и в утонченно-стильных костюмах главных персонажей оперы. Художник Ольга Шаишмелашвили причудливо сочетает старинные камзолы и парики с современной модной одеждой.
Двухъярусную декорацию великолепно дополняют продуманное до мелочей световое оформление (Дамир Исмагилов) и видеопроекции на заднике сцены, иллюстрирующие определенные, драматургически важные моменты. Например, летящие ноты во время урока музыки Розины с Алонсо, «учеником» Дона Базилио, или падающие цветы, звезды и метеориты во время любовных арий и дуэтов главных героев, а также бегающие страусы и расправляющий хвост павлин в момент притязаний Бартоло на руку своей молодой очаровательной воспитанницы.
«Севильский цирюльник» Д. Россини знаменит своими виртуозными вокальными партиями и требует крепкого состава исполнителей. Все исполнители главных ролей премьерного спектакля обладают не только необходимыми вокальными данными, позволяющими им справляться с разнообразными техническими сложностями, но и благодарной сценической внешностью, и замечательной пластикой (хореограф Альберт Альбертс).
Убедительна и органична Хулькар Сабирова, виртуозно справляющаяся со сложнейшей партией Розины и восхищающая своим ярким сопрано, искусным плетением кружева музыкальных фраз и пластичностью мелодических рисунков. Хорош в роли Графа Альмавивы и Богдан Михай - певец-лирик, чьи партии отличаются тонкостью выразительных оттенков, нежностью и мягкостью звука. Настоящим украшением спектакля стали необыкновенно музыкальный Анджей Филончик (Фигаро), певец неповторимого артистического обаяния Дмитрий Ульянов (Базилио) и обладающий великолепной техникой и актерским темпераментом Джованни Ромео (Бартоло). Особо хочется отметить прекрасную игру певцов-актеров. И в этом отношении немалая заслуга также принадлежит Е. Писареву, чей режиссерский почерк отличают и умение «просветить» каждый образ, и озорная фантазия, и удивительный такт в подходе к каждому актеру.
Что же касается россиниевского оркестра, то, при бесспорно ведущей роли вокального начала, его значение исключительно велико. Так, в одних эпизодах он подчеркивает комизм той или иной ситуации, в других - помогает прояснить подтекст. Разнообразие оркестровых красок, тембровых комбинаций вокально-инструментальной фактуры, насыщенность динамики и острота контрастов - все это захватывает буквально с первых же тактов и держит в плену до последней ноты.
Совпадение материала и образного видения режиссера сделало эту постановку «Севильского цирюльника» неожиданно интересной. На сцене возникает действо, захватывающее своей динамикой, актерским драйвом и необычностью постановочного решения, вызвавшего бурные споры. И не удивительно, что одних новый спектакль Большого театра приятно удивил, других оставил в некотором недоумении, третьих по-настоящему порадовал. Но никого не оставил равнодушным. И в очередной раз напомнил всем нам, что театр в основе своей - прежде всего праздник.
Фото Юрия БОГОМАЗА и Дамира ЮСУПОВА
предоставлены пресс-службой Большого театра
Фотогалерея
