СВОЙ БЕРЕГ / Памяти Ольги Викторовны Станицыной

Выпуск № 10-220/2019, Вспоминая

СВОЙ БЕРЕГ / Памяти Ольги Викторовны Станицыной

Ольга Викторовна Станицына очень хотела оставить воспоминания о театре, где прослужила 53 года, и о времени, выпавшем на ее актерскую долю. Писала не от случая к случаю, а целенаправленно, не нагружая рассказ подробностями, отбирая самое важное и дорогое сердцу, набрасывая эскиз за эскизом, которые наконец сошлись в портрет театральной эпохи. Успела опубликовать свой мемуар на страницах журнала «Иные берега» (№2 (42) 2016) и услышать немало дружественных откликов от тех, кто оценил ее усилия и сказал, как важно сделанное ею для истории, для творчества нынешнего поколения актеров, для понимания самой сути жизни, нераздельно связанной со смыслами театра.

В своих «Записках о счастье» Ольга Викторовна ничтожно мало страниц посвятила себе как актрисе. Что, впрочем, не оставило в тени ее артистическое кредо, ее взгляды на профессию, ее художественные предпочтения. Но о себе - куда, как меньше, чем о доме как таковом. В понятие «дом» вместились по авторской воле и семья (родители - великие актеры: вахтанговка Елена Дмитриевна Понсова и мхатовец Виктор Яковлевич Станицын), и театр - Московский драматический театр имени К.С. Станиславского, куда актриса пришла после нескольких лет работы в «Современнике». Дом и Театр всегда оставались для Ольги Станицыной своим берегом, и она держалась за него крепко, счастливо, благодарно.

В предуведомлении к публикации Станицына написала: «В толковом "Словаре русского языка" С.И. Ожегова слово "мемуары" поясняется так: "Записки, литературные воспоминания о прошлых событиях, сделанные современником или участником этих событий". Все верно - "записки" по следам "прошлых событий". Захотелось их "собрать", чтобы не потерялись. Может быть, кому-то, кто начнет изучать историю театра, они пригодятся. Для меня же все это не история, а сама жизнь. Дом, семья, отец и мать, сестры и братья, муж и сын. Театры «Современник» и имени К.С. Станиславского, роли, спектакли, зрители. Все вместе образует другое слово - "счастье". И про него никакой словарь не расскажет исчерпывающе. Я - попыталась».

Она попыталась и у нее получилось: светлая, добрая, сердечная, как вся ее, Ольги Станицыной, жизнь, повесть о Доме и Театре - о своем береге - всегда будет напоминать о высоком предназначении русского артиста: истово служить своему делу, совершенствоваться в профессии, слышать дыхание зрительного зала и вникать вместе с ним в меняющиеся смыслы сущего.

Ольга Станицына играла много и ярко - и в классике, и в современном репертуаре, многие годы заведовала труппой в театре на Тверской. Ее любили коллеги, зрители, близкие и родные.

Она умела, что называется, сделать любую роль и никогда не выходила на сцену за тем, чтобы сыграть только историю, вписаться в сюжет. Ей было важно прожить судьбу. Каждая роль, а их было много - больших и эпизодических, - укрупнялась благодаря кружевной проработке подробностей. В тексте, с виду мало что значащим, Станицына умела почувствовать биение сердца живого человека, указать на прожитое и пережитое им, различить дальние планы обстоятельств действия и вписать их, вплести, как в цепочку, в смысловой портрет спектакля.

Домна Пантелевна в «Талантах и поклонниках» А.Н. Островского в исполнении Ольги Станицыной представала персонажем не «вспомогательным», а сущностным, знаковым для понимания той концепции, какую вычитывал из пьесы режиссер Виталий Ланской. Шебутная, беспокойная, она первой проносилась по сцене с криком «Бенефист», словно раздвигая обшарпанные стены утлой квартирки, где ютилась с любимой Сашенькой. Но когда давала той острастку за одно только сомнение - не бросить ли сцену да выйти замуж, голос ее выдавал тревогу. Реплика Домны: «Ну вот еще, бросить сцену! Ты вот в один день получила, чего в три года не выработаешь», - казалось, у Станицыной совсем не относилась к прошедшему бенефису, и не о достатке пеклась она, не о тех благах, каких хотела для себя и дочери, постоянно жалуясь на нищету. Ей, вдове провинциального оркестранта, бесхитростной мещанке, перевирающей слова (речевую характеристику Домны актриса превращала в целую симфонию, гротескно - как в сговоре с залом - играя словами «бенефист», «шуфлер», «ампренер», «театрашное дело», «паходндрия») и навязывающей собственную удобоваримую мораль любому, с кем бы ни встречалась, - что Нарокову, что Великатову, больше всего хотелось, чтобы ее Сашутка состоялась как актриса. Она, Домна Станицыной, сама жила дочерней мечтой о сцене и успехе, и от того отвечала на замечание Нарокова: «Да ведь твоя дочь талант, она рождена для сцены», - серьезно, как на исповеди: «Для сцены-то для сцены, это точно, это уж что говорить! Она еще маленькая была, так, бывало, не вытащить ее из театра; стоит за кулисами, вся трясется. Муж-то мой, отец-то ее, был музыкант, на флейте играл; так, бывало, как он в театр, так и она за ним. Прижмется к кулисе, да и стоит не дышит». Зрителю, сразу оценившему Станицыну за буффонаду, становилось не по себе - через обычный житейский разговор вдруг открывалась судьба и проявлялся совсем другой человек.

На протяжении длительного времени Ольга Викторовна играла роль, казалось бы, ей не предназначенную и требующую необычайной выносливости, снайперской точности, почти цирковой оснащенности. Играла даже тогда, когда повредила руку и оказалась ограниченной в движении из-за наложенного гипса. Смотреть на ее Бабу-Ягу в пьесе Галины Соколовой «Царевна-лягушка» первое время приходила чуть ли не вся труппа, потом по несколько раз актеры приводили своих детей, выросшие дети - своих. И так - долго. Роль сказочной злыдни Ольга Станицына выделала изящно, с таким вкусом и мастерством, что ей могли позавидовать (и завидовали!) коллеги по перекрестным жанрам. Это был балет, и это был мюзикл. Это были водевиль и оперетта. Это был цирковой вольтаж. Ее не узнавали - не верили, что это она - Мурзавецкая из «Волков и овец», Кармина из «Женитьбы Белугина», Нерина из «Мсье де Пурсоньяка», Фру Стокман из «Доктора Стокмана», Кормилица из «Антигоны» и Селия Пичем из «Трехгрошовой оперы» - так перевоплощается, так виртуозно работает с самостоятельно придуманной «маской».

Последней ролью актрисы стала Фея в спектакле Бориса Юхананова по пьесе Мориса Метерлинка, та, кто отправляет детей на поиски Синей птицы, а, значит, ведает, как устроен мир, что в нем важно, а что нет, к чему стоит стремиться, чтобы сделаться настоящим человеком.

Актриса-фея знала секрет настоящего счастья и оставила его тем, кто будет вспоминать о ней с благодарностью и любовью.


Фото из архива семьи Станицыных

Статья в PDF

Фотогалерея