Сюжет для большого спектакля

Выпуск № 9-119/2009, Премьеры Москвы

Сюжет для большого спектакля

 

После года репетиций московский театр «Мастерская Петра Фоменко» выпустил «Улисса» по одноименному роману Джойса. Великая книга доказала, что не всю литературу можно перевести на язык театра. Даже самому талантливому режиссеру с гениальной труппой.

Поставил же Евгений Каменькович с теми же фоменками «Самое важное» – невероятной сложности предприятие. Попробуйте перенести на сцену роман Михаила Шишкина «Русский лес», в котором 500 страниц и Бог знает сколько сюжетных линий! Но спектакль вышел на самом деле «о главном»: о любви, о времени, о том, что все повторяется и рифмуется – в России и Швейцарии, в 1914-м и в эпоху ноутбуков. Труппа «Мастерской Фоменко» играет ту четырехчасовую постановку с присущей только ей легкостью и юмором. Все скользят по пластику на бахилах и так же, шутя меняя маски, скользят по тексту, от сюжета Толмача к дневнику Изабеллы, из детства в 1911 году к допросу чеченских беженцев в 2000-х.

«Улисс» казался благодатной почвой для такого же эксперимента. Один из главных романов ХХ века (мало кем прочитанный от корки до корки) об одном дне дублинского еврея Леопольда Блума переполнен как раз тем, что так умеют схватить в «Мастерской». Тут под айсбергом сюжета скрыты целые пласты мировой культуры, здесь линия отношений Блума и поэта Стивена Дедала сплетена-переплетена с гомеровской «Одиссеей», у героев – античные прототипы; композиция, стиль – все мерцает древнегреческими корнями, то иронически, то поэтически. Никаких событий мирового масштаба, только аллюзии и намеки, стихи и символы. С другой стороны, именно Джойса можно записать в отцы-основатели литературы «потока сознания» – не самой театральной манеры.

И шестичасовой с двумя антрактами спектакль, кажется, поставил в каком-то другом театре кто-то, подражавший ученику Петра Фоменко. Великий роман доказал свою непобедимость.

На сцену не удалось перенести той цельности, какая есть в первоисточнике, несмотря на дробность романа. Эпизоды на грани гениальности и удачные актерские работы есть, но лежат как-то «по полочкам», как будто потерялся стержень, на котором все крепилось. Не читавшие, кажется, так и не поняли, причем тут Улисс и почему время от времени на задник проецируют названия главок, отчего-то в античном духе: «Телемак», «Нестор», «Сцилла и Харибда».

На сцену перешел сюжетный пласт романа. За тем вычетом, что в декорациях Владимира Максимова никак не угадывается Дублин: действие идет в металлических конструкциях, увенчанных античным фронтоном. И нет в нем той прелести рождения поэтической строчки (или просто мысли), которой так много во внутренних монологах джойсовских героев. В спектакле текст романа превращается в нескончаемые разговоры, от которых часть зрителей «не доживает» до третьего акта. А зря (об этом позже).

Пока по сцене ходит Леопольд Блум (Анатолий Горячев): покупает почку, будит жену (Полина Кутепова), провожает в последний путь друга, выполняет обязанности рекламного агента в газете, вожделеет девушку на пляже, попадает в бордель и, наконец, в 2 часа ночи – домой… Словом, делает все то же, что у Джойса (уж что-что, а сюжетную канву знает каждый интеллектуал). Для некоторых сцен Каменькович находит интересные решения: так, в библиотеке Стивен Дедал (новый артист труппы Юрий Буторин) будет в буквальном смысле «заводить», как механических кукол, спорящих о Шекспире ученых. Бордель решен в духе фантасмагорической оперетты. И невероятно живой и «фоменковской» вышла сцена на пляже – не в последнюю очередь благодаря обаянию и таланту Розы Шмуклер, также новому приобретению «Мастерской». Но в целом 5,5 часов душеспасительного, но не всегда увлекательного зрелища стоило смотреть ради последнего монолога Молли-Пенелопы (того самого, без знаков препинания), превращенного в моноспектакль Полины Кутеповой (босой и с огромными подушками в руках). Она не так полна, приземленна и чувственна, как героиня Джойса (с земным и чувственным в спектакле вообще не очень), но в ее легкости и воздушности столько истомы и жажды жизни… Кажется, сам автор не устоял бы перед обаянием примы «Мастерской Фоменко».

Роман Джойса был для своего времени эстетически радикален: начиная от темы (где тогда видели романы в 900 страниц про один день одного человека, с изменой жены в виде центрального события?), заканчивая манерой письма. Нового в спектакле «фоменок», пожалуй, – сам факт, что «Улисс» оказался на сцене. Хотя у нас там порой оказывается такое, что уже сама культуртрегерская миссия дорогого стоит.

Фото Михаила Гутермана

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.