И память-снег летит... / "Черно-белый театр" Степана Зограбяна

Выпуск №3-223/2019, Выставки

И память-снег летит... / "Черно-белый театр" Степана Зограбяна

Экспозиция «Черно-белый театр», представляемая в Каретном сарае Бахрушинского музея с 7 сентября по 6 октября, была приурочена к недавнему 70-летию Степана Арамовича Зограбяна - главного художника Ростовского государственного музыкального театра, лауреата «Золотой Маски»-1999 и Всемирной выставки «Пражская Квадриеннале»-2007. Посетители смогли увидеть около 80 графических работ мастера. Выставка высветила новую грань творчества выдающегося сценографа, известного театралам прежде всего как автор прекрасных декораций для балетов, опер и драматических спектаклей, поставленных известными режиссерами в России и за рубежом.

Мерило таланта - способность меняться, не изменяя себе. Именно об этом думаешь, вглядываясь в элегантную и очевидно театральную графику Степана Зограбяна, органично и эффектно вписанную в строгое монохромное пространство выставочного зала. Среди экспонатов нет ни макетов декораций, ни костюмов - ничего из того, что напоминало бы о художественной специализации юбиляра. Однако не узнать в мастере человека, посвятившего себя сцене, невозможно. Он, по точному замечанию Дмитрия Родионова, предстает «неожиданным, потрясающим автором со своей особой поэтической темой, с колоссальной любовью к театру и людям театра». Об этой неиссякаемой любви говорят даже названия серий, в которые объединены работы, созданные в период с 2007 года: «Драма. Персонажи», «Опера. Персонажи», «Балет "1001 ночь"», «Мольер. Куклы», «Кумиры ХХ века», «Театр Зимы», «Классики. Фото, Ч/Б», «Корабли-фантомы», «Рим. Венеция», «Ч/Б сюжеты».

Лаконизм, точность и способность передать самую суть изображаемого предмета присущи графическим работам Степана Зограбяна - художника, закончившего Ростовский архитектурный институт. Возможно, именно этот факт предопределил тяготение мастера к музыкальному театральному жанру, ведь архитектура - застывшая музыка. На выставке в полной мере ощущается эта связь: с одной стороны - строгость и ясность понимания пространства, с другой - лирическая интонация, действительно, почти звучащая со стен музея. Аскетизм, характерный для современного театра, находит естественное выражение в черно-белых монотипиях и рисунках. В них чувствуется умение отыскать выразительную фактуру, столь необходимую в сценографическом ремесле, осознание возможностей цветового пятна - в монохромности экспонатов парадоксально заключен цвет, угадываемый интуитивно и оттого еще более отчетливый. Экспозиция Бахрушинского музея - цельное законченное высказывание человека, свободно мыслящего в категориях искусства.

Как говорит сам Степан Арамович, жизнь - это то, что можно вспомнить и рассказать. Графика, представленная на выставке, и в самом деле захватывающие рассказы о встречах, увлечениях, впечатлениях. Задумка поделиться ими со зрителями принадлежит другу и коллеге Степана Зограбяна художнику Юрию Харикову. Воспоминания, воссозданные и преобразованные в рисунках и монотипиях, освещают разные годы, сферы, идеи, но имеют одну точку схода - театр. «Но в памяти такая скрыта мощь, что возвращает образы и множит», - писал Давид Самойлов, и эта пронзительно точная метафора обобщает экспозицию, в работах которой предстают важные для юбиляра люди, персонажи, места и события, питающие его творческую энергию. В активе мастера около 250 постановок в нашей стране и за границей - неудивительно, что такой талант поглощает все увиденное, услышанное, прочувствованное, чтобы когда-нибудь после благодарно воплотить это на сцене или картине.

Одухотворенная фигура Булата Окуджавы напоминает о легендарном Ростовском театре-студии «Синий троллейбус», для которого молодой студент архитектурного факультета Степан Зограбян, вдохновившись одноименной песней, придумал эмблему: в обрамленном по периметру надписью окошке троллейбуса стоят три фигуры, держащиеся за невидимый поручень. Парящая, точно ангел, Эдит Пиаф, мощный Жан Габен, подчеркнуто хрупкий Шарль Азнавур - кумиры не только ХХ века, как следует из названия раздела, но и лично мастера-юбиляра, избравшего их как ориентиры в профессии и жизни. Из, казалось бы, небрежно брошенной кляксы выглядывает лицо Людмилы Гурченко. Скорбный лик Игоря Стравинского похож на замерзшую глыбу льда. Будто укрыт снежным сугробом печальный и трогательный Чарли Чаплин. Эта часть выставки, по словам Дмитрия Родионова, «достойна немедленно оказаться в коллекции Музея», и такое пожелание - совсем не дежурный комплимент. Портреты говорят о своем создателе не меньше, чем о запечатленных на них героях, убеждая, что к дару художника непременно должен прилагаться и другой - дар человечности.

Любовь Степана Зограбяна к литературе - одна из составляющих его творчества. Рождаемые смелым росчерком, полны иронии, острой наблюдательности и яркой образности портреты классиков - Александра Пушкина, скромно восседающего на собственном скульптурном бюсте, Михаила Булгакова, дружески обнимающего толстого кота, Даниила Хармса, упражняющегося с двумя утюгами вместо гирь. Исполненные с помощью пятна мольеровские персонажи перекидывают мостик от книжной словесности к слову звучащему. В графической серии, посвященной драме, наперекор всему упрямо движется вперед Дон-Кихот, несет на плечах тяжесть несправедливого мира Вальсингам, застывают в трагической близости Лир и Корделия, и кажется - это не просто герои произведений, но реальные люди, каждый со своей судьбой.

В итальянских сюжетах - образы вечного Рима и напоенной водой Венеции. Это воистину места, где все пронизано искусством, - опять-таки и слова, и игры. Они предстают перед посетителями выставки не как открыточные картинки, а словно живые существа со своим характером, мыслями, тайнами. Корабли-фантомы из одноименного тематического раздела выплывают из причудливых раковин или короной венчают узкое загадочное женское лицо, похожее на лицо Шемаханской царицы из части экспозиции, посвященной опере. Крепкие нити связывают серии друг с другом, как театр прочно спаивает жанры и виды в прекрасном синтезе, и вот уже фантасмагорически нависающие над зрителем сплетенные фигуры Тамары и Демона описываются стихотворными строками из «Пира во время чумы»: «Ужасный демон приснился мне: весь черный, белоглазый...»

Литературные ассоциации, возникающие при взгляде на экспонаты, у каждого свои, но очевидно, что их не может не быть - уж очень насыщенными эмоционально и идейно выглядят работы. Если всего два цвета рождают такое множество тонов и оттенков, то сквозные темы и герои и подавно открывают широкий простор для фантазии. В графике Степана Зограбяна ощущается дыхание стихии, ищущее воплощение в стихах и прозе. Тихо струятся воды Венеции, колышется воздух, окутывающий персонажей балета «1001 ночь», падает бесконечный снег, становящийся главным визуальным образом экспозиции благодаря оригинальной технике. В каждой работе словно бы присутствует кружение снежного вихря, мягкость летящих хлопьев, прочность застывшего наста, сияние льда. «Театр Зимы» - не только название серии, но и символ всей выставки. Единство замысла и мироощущения делает «Черно-белый театр» мощным высказыванием художника, умеющего творить, обращаясь к наследию всего мира и сокровищам собственной памяти. Той, что подобно снегу из стихотворения Давида Самойлова, «летит и пасть не может»...

Фото Марии МАКАРОВОЙ

Фотогалерея