Страсть к самовыражению

Выпуск № 9-119/2009, Лица

Создавать сценографию для такого ограниченного пространства, как сцена Хабаровского муниципального театра пантомимы «Триада» довольно сложно. Но чем условнее театр, считает главный художник театра Павел ОГЛУЗДИН, тем выше его ценность. Главная же цель художника-постановщика – умело используя все плюсы и минусы сценической площадки, создать образ, уловить и передать дух произведения. Отсюда необычайно важен выбор фактуры материала, из которого рождается будущий спектакль.

Так, например, спектакль «Страсть» по мотивам пушкинской «Пиковой дамы», целиком вышел из бумаги и льна, «Вишневый сад» – из тончайшего тюля. Осенние цветы, венские стулья, качели, сдержанные пастельные тона, в которых отразилась вся грусть и прелесть разорившихся дворянских усадеб, — это «Чайка». А в спектакле «Ночной полет» по произведениям Антуана де Сент-Экзюпери главным действующим лицом становится небо, которое оживает, дышит, трансформируясь то в горы, то в пустыню, при этом оставаясь обычным театральным задником, растянутым над сценой мягким куполом.

За сценографию спектакля «Ночной полет» П.Оглуздин был отмечен губернаторской премией в номинации «Лучший художник года».

Не менее интересное решение придумал Оглуздин к спектаклю «Первый раунд» по новеллам Леонида Енгибарова. Сохранив аромат и обаяние эпохи, в которой жил и творил этот удивительный «клоун с осенью в сердце», у которого один глаз смеялся, а другой плакал, художник адекватно перевел первоисточник на язык сцены. Он придумал образ Боксерской перчатки, которая то повергает героя навзничь, то оборачивается прекрасной девушкой в белом, мечтой и музой клоуна.

«Цель любого театрального художника вовсе не высокие идеалы и не стремление к недостижимому, а страсть к самовыражению, удовлетворение собственных творческих амбиций, – размышляет П.Оглуздин. – Иногда твое видение замысла вступает в противоречие с видением режиссера, и тогда неизбежен компромисс. К сожалению. Но театр — дело коллективное, в нем все, от актеров до вахтеров, должны подчиняться воле одного человека, режиссера. Демократия в театре невозможна, даже вредна».

П.Оглуздин, закончив отделение декоративно-прикладного искусства Хабаровского колледжа искусств, связал свою творческую жизнь с «Триадой», где прошел путь от художника-оформителя до главного художника. Параллельно закончил актерский курс Хабаровского Государственного Института искусств и культуры у Вадима Гоголькова, создателя и худрука «Триады». «Но актерство не мое призвание, – признается Павел, – скорее, производственная необходимость».

«Чайка», «Ночной полет», «Страсть», «Старик и море», «Маленькие трагедии», «Малыш, Толстяк, Худышка», «Смертельный номер», «Первый раунд», «Портрет», «Алиса» – далеко не полный перечень спектаклей, которые созданы фантазией и трудом П.Оглуздина. Именно эти названия определяют лицо театра «Триада», с которым художник связал свою судьбу.

Одна из этапных работ театра последних лет – спектакль, поставленный Вадимом Гогольковым по роману Патрика Зюскинда «Парфюмер». Как признается Гогольков: «Это тот редкий случай, когда режиссеру не надо было объяснять художнику, что и как делать. Павел все придумал сам, воплотив на сцене лаконичный и емкий образ, в котором отразилось все, чем интересен роман и что составляет мир героя романа».

И возникли на сцене прозрачные хрупкие сосуды и железные бочки – емкости, которые перетекают в трубы. Они напоминают органные, восходящие к готике, но это могут быть и обыкновенные водосточные трубы в маленьких городках, где обитают герои. Сценический задник изображает карту Парижа, через который проходят участники спектакля, а черный половик весь расписан химическими формулами, схемами, заметками – ведь герой парфюмер, почти алхимик, колдун. Все это складывается в образ железной конструкции, поглотившей Гренуя, оставив в финале лишь горстку пепла, упавшую сверху.

И снова работа была отмечена как лучшая сценография сезона.

Последнее время Оглуздина вместе с режиссером Гогольковым и композитором Дмитрием Голландом приглашают на постановки в другие театры. По принципу триединства, что ли. Так в Амурском драматическом не один сезон с успехом идет спектакль «Вишневый сад», сценографию к которому Павел считает одной из своих лучших работ. Вся на полутонах, кружевная, воздушная, декорация создает впечатление сада. Кажется, что аромат цветущих деревьев вот-вот достигнет обоняния зрителей, сидящих в зале. Этот эффект создается с помощью игры света и тени на стенах и мебели старого помещичьего дома.

На гастролях Амурского театра в столице Дальневосточного федерального округа хабаровчане познакомились с работой Оглуздина к «Королю Лиру», в котором пластический образ спектакля – кораблик как модель государства, модель мира. Поворот круга, и «кораблик» летит в бесконечных просторах вселенной – маленькая звездочка, мчащаяся навстречу своей гибели.

Когда видишь сценографию П.Оглуздина к спектаклям, поставленным на сцене Хабаровского ТЮЗа («Про Кота в сапогах», «Красная шапочка»), создается впечатление, что многие детали ему «подсказывает» сын, которого Павел считает своим главным и лучшим, как подчеркивает он неизменно, творением. Вместе с маленьким человеком взрослый заново постигает тайны мироздания и лепит мир, создавая пространство, в котором ему комфортно жить и работать. Отсюда бутылки, на которых можно сыграть любую мелодию, кастрюля, превращенная в карету, людоед, сделанный из кухонной утвари, – совсем нестрашный забавный робот!

Вообще, роль художника в театре трудно переоценить, ибо он выступает наравне с режиссером, и от его работы во многом зависит успех спектакля. Как занавес с нанесенным на него текстом Кэрролла, который предложил Павел Оглуздин в новом спектакле «Триады» «Алиса». Подвижный, легкий, подсвеченный изнутри, занавес по ходу спектакля превращается то в улыбку Чеширского кота, то в таинственную дверь в притягательный мир Творчества, а иногда это отражение зазеркального мира – театр теней, завораживающее зрелище, очень театральное. Предложенный художником образ – ключ к решению спектакля, жаль, что постановщик не воспользовался им, а открывал волшебную дверь отмычкой.

«Триада» – театр, в котором ощущается ветер времени, как неоднократно подчеркивали московские критики, побывав на спектаклях труппы. Поэтому в нем своя стилистика и свой подход к материалу, в котором художник может выражать свое творческое кредо и отношение к жизни.

Кстати, зрительный зал театра, где фресками и петроглифами Оглуздин собственноручно расписал стены, создает впечатление, будто ты входишь не то в пещеру, не то в катакомбы, одним словом, в святая святых — творчество. Стены в зале также во многом диктуют и условия игры. В обрамлении амфитеатра сцена «Триады» напоминает древнегреческие подмостки в миниатюре, где спектакль может шумно выплеснуться в зрительный зал, как на площадь. А иногда это очень камерный, почти исповедальный театр.

Однако театральный художник – это создатель не только декораций, но и костюмов. В этом Павлу помогает его актерская профессия. Павел сочиняет костюмы, в которых легко двигаться и танцевать, бегать и прыгать. А насколько хорошо Оглуздин-художник справляется со своими обязанностями, может проверить на себе Оглуздин-актер. Зрители помнят его в ролях доктора Дорна в спектакле «Чайка» и Конферансье в клоун-мим-шоу «О, блин! Шоу!».

Несколько лет назад Павел стажировался в Москве у Олега Шейнциса. Эта поездка помогла преодолеть назревающий творческий кризис, неизбежный для художника, который замкнут рамками сравнительно небольшого города и вынужден вариться в собственном соку. Он вернулся из Первопрестольной, полный идей и новых планов. П.Оглуздину принадлежит инициатива проведения в крае ежегодной акции театральных художников под названием «Зеленая кошка». Подобные выставки стали своеобразной творческой лабораторией, ибо способствуют объединению сценографов региона, дают возможность взглянуть со стороны на себя, посмотреть на других, поучиться у коллег. Запомнилась экспозиция Павла «Семь шагов на пути к замыслу». Это поиск сценического решения спектакля «Ромео и Джульетта». Замысел при всей лаконичности изобразительных средств шире и масштабнее того, что приходилось видеть на сцене «Триады» ранее. К сожалению, он до сих пор из области неосуществленных проектов, но, глядя на эскизы, так и хочется, перефразировав Феллини, воскликнуть: «Спектакль готов, осталось его только поставить!»

Фото из архива театра «Триада» и Краевого объединения детских театров

Фотогалерея