Крупный план / Памяти Бориса Чернокульского

Выпуск №4-224/2019, Вспоминая

Крупный план / Памяти Бориса Чернокульского

Не стало Бориса Ивановича Чернокульского, артиста Севастопольского академического русского драматического театра имени А.В. Луначарского. В ноябре ему исполнилось бы 87 лет.

Борис Чернокульский родился в Керчи. В Театре имени А.В. Луначарского он служил с 1973 года. Театралы старшего поколения до сих пор вспоминают бравого солдата Швейка в спектакле В.И. Ясногородского «Иосиф Швейк против Франца Иосифа» по роману Я. Гашека. «Со Швейком мы просто совпали по темпоритму - и моя индивидуальность, и мой оптимизм, который был намного больше, чем сейчас», - размышлял Борис Иванович в статье, посвященной его 75-летию.

Актер сыграл множество разноплановых ролей, среди которых Крякин в постановке В. Петрова по пьесе В. Черныха и М. Захарова «Проводим эксперимент» (1985), заглавная роль в «Ромуле Великом» Ф. Дюрренматта (режиссер М. Мамилов, 1990), Боцман в оперетте К. Листова, Е. Гальпериной и Ю. Анненкова «Севастопольский вальс» (режиссер Б. Рябикин, 1995), заглавная роль в постановке С. Стрижака по пьесе Ж.-Б. Мольера «Плутни Скапена» (1995) и другие.

Лучшие роли ему довелось исполнить в спектаклях В. Магара: Комаров в «Подруге жизни» Л. Корсунского (1997), Вафля («Репетиция пьесы А.П. Чехова «Дядя Ваня» в провинциальном театре») по пьесе А.П. Чехова (1999), антиквар Гарольд в постановке «Темная история, или Фантазии на тему «Черного квадрата» Казимира Малевича» по пьесе П. Шеффера (1999), кондитер Рагно в «Империи Луны и Солнца» по пьесе Э. Ростана «Сирано де Бержерак» (2002), Сол Бозо в постановке «Дорогая Памела, или Как нам пришить старушку?!..» Дж. Патрика (2003), Сганарель в «Дон Жуане» по произведениям Ж.-Б. Мольера, А.К. Толстого, Б. Шоу, Э.-Э. Шмитта (2006), доктор Гибнер в «Городничем» (2010) по пьесе Н.В. Гоголя «Ревизор».

Еще в 1988 г. в связи с ролью грабителя Селздона в спектакле В. Петрова «Театр» Н. Троицкая написала о поиске Б.И. Чернокульским «социальной природы образа», и эти же слова могут быть в полной мере использованы для характеристики его Сергея Павловича Комарова.

Необходимо отметить, что в подобной драматургии Чернокульский всегда обладал особенностью укрупнять роль. Много лет спустя А. Сенченко задал вопрос в одной из статей в связи с 80-летием актера: «Что заставляет, глядя на тщедушного седовласого человека (отнюдь не высокого роста), видеть в нем настоящего гиганта, бонвивана и красавца?» Действительно, талант актера, его кипучая энергия, несмотря на преклонный возраст, и высокая требовательность к себе обладали таким свойством на протяжении всей его многолетней работы в театре.

Чернокульский, как и исполнительница главной роли Л. Кара-Гяур, в «Подруге жизни» играл «крупным планом», придавая почти шекспировский масштаб переживаниям своего героя, его попыткам доказать партнерше, что они давно знакомы, и надежде на взаимную любовь. Забавный текст становился еще смешнее за счет тех трагических нот, которые вносил актер.

Пожалуй, лучшей ролью Бориса Ивановича был Сганарель в спектакле «Дон Жуан».

В постановке в полной мере выражалось игровое начало, что можно было проследить во взаимоотношениях главных героев - Евгения Журавкина в заглавной роли и Сганареля-Чернокульского. «Сганарель... вышел на сцену мастером той школы, где образ лепится из каждой черточки актерского лица, из каждого слова и вздоха, из паузы и взгляда, из полужеста... <...> Он велик, одухотворен и праведен, как ни призывай зал потешиться над несуразностью внешнего вида или поступков сценического персонажа», - писала о нем Н. Микиртумова.

Сганарель был очень пожилым, маленьким, суетливым. На его изборожденном морщинами выразительном лице была видна вся мучительная гамма чувств, а в неожиданно сильном голосе иногда звучало стали не меньше, чем у его молодого и крепкого господина, на фоне высокой фигуры которого Сганарель казался еще меньше и физически слабее. Но он превосходил Дон Жуана по внутренней силе и правде. В нем была сконцентрирована вся та любовь, которую к Дон Жуану не испытывала ни одна из женщин, ни родной отец. Парадоксально, но именно этот Сганарель казался более настоящим его отцом, - видимо, это впечатление усиливала возрастная разница героев. Слуга ужасался поведению своего господина, но был ему бесконечно предан, а Дон Жуан прощал ему все, хотя часто потешался над ним и старался держать в рамках внешнего послушания. Своего рода взаимная любовь-ненависть, и это стало тем, что В. Магар внес в сюжет спектакля.

Но отношения такого рода были только у Дон Жуана со Сганарелем-Чернокульским. В спектакле играл еще один исполнитель этой роли - Виталий Таганов. Высокий и молодой актер эксцентрической манеры, он создавал совсем другой образ, очень близкий к мольеровскому герою. Он существовал вполне и в ансамбле, и в стиле спектакля, но разрушался тот «космос» взаимоотношений, который был построен режиссером именно для пары Журавкин-Чернокульский. И, конечно, пронзительные моменты вроде замышлявшегося убийства Дон Жуана Сганарелем не имели той силы воздействия, которую придавал им Б.И. Чернокульский.

Герои сбивались с пути и спорили в лесу, разглядывая карту. Сганарель упрямо утверждал, что перед ними болото, а Дон Жуан с лукавой усмешкой - что пень. В словесном пинг-понге побеждал хитрый господин: «Пень - болото, пень - болото, болото...» «Пень!» - как загипнотизированный, неожиданно для себя восклицал Сганарель. Здесь же слуга и хозяин вели беседу о вере в арифметику. На фоне едва слышной мелодии Чернокульский произносил, как высокую поэзию, монолог Сганареля о сотворении мира: «Кто же, позвольте вас спросить, создал вот эти деревья...» Но Дон Жуан негромко храпел, безмятежно раскинувшись у ног Сганареля, а рядом лежала небрежно брошенная шпага. Сганарель отворачивался на миг, а когда принимал прежнее положение, на его изменившемся лице появлялась решимость убийцы. И осторожно, сам пугаясь своего порыва, слуга поднимал шпагу и с перекошенным от боли лицом заносил над беззащитным горлом хозяина. Дон Жуан просыпался и не верил своим глазам. «Ты хотел меня убить?» - тихо спрашивал он, а затем вставал и повторял вопрос громче, с удивлением и недоверием. Сганарель молча стоял на авансцене, кажется, став еще меньше, вобрав голову в плечи. Медленно поворачивался к хозяину, беззвучно открывал рот, затем отбегал в смятении к другому краю сцены. В напряженном молчании замирал зрительный зал. «Все, проехали», - миролюбиво бросал Дон Жуан, надевая шпагу.

В постановке существование актеров было полностью игровым, кроме одного персонажа - Сганареля-Чернокульского. Глубина проживания роли, самоотдача поразительны. Самые проникновенные эпизоды спектакля связаны с его исполнением. На авансцене доверительно и горько начинал свою речь Сганарель: «Человек в этом мире - что птичка на ветке; ветка держится за дерево...». На каждом новом предложении голос его становился крепче, звонче, увереннее и строже. Фразы звучали как обвинения, и заканчивал он беспощадным утверждением: «А кому закон не писан, тот живет как скотина, а значит, вы попадете к чертям в пекло». Здесь словно сами Истина и Добро обвиняли Ложь и Зло. Хозяин не слышал Сганареля, и его слова были обращены прямо в зал, в тишине внимающий ему. Или сцена Дон Луиса, в которой герой Чернокульского напряженно ловил каждое слово с восторгом и завистью. Его глаза сверкали, он выпрямлялся и словно становился моложе. Видно было, что это - его слова, выстраданные всем существом, но у него не хватало решимости их произнести. Ведь он жить без Дон Жуана не мог, но не мог и с ним - это была внутренняя трагедия Сганареля, показанная актером.  Он тихо и упрямо начинал: «Сударь, вы не правы!» Дон Жуан удивлялся, но не гневался, и следующие слова Сганареля уже звучали с нарастающим металлом в слегка подрагивающем голосе. Еще более смело он продолжал, и вот уже почти кричал, - но о том, что Дон Жуану следовало бы выгнать отца, не дослушав. В словах актера: «Ах, проклятая угодливость, что ты со мной делаешь!» - было столько отчаяния и боли, что они совершенно лишали его сил: измученный Сганарель падал на авансцену.

Чернокульский-Сганарель в спектакле выполнял функции обвинителя, судьи и проснувшейся совести. Н. Микиртумова и назвала его «совестью, обряженной в человечка скорее шутовского, нелепого, подневольного, с наивно округленными глазами и вздернутым хохолком поредевших седых волос».

Спектакль и его постановщик удостоились приза «За лучшую режиссуру» на первом всеукраинском фестивале театрального искусства «Данаприс» в 2007 году, а Борис Чернокульский получил приз «За лучшую роль». Актер играл Сганареля до самых преклонных лет, а его последней работой в театре стал чеховский Фирс из «Вишневого сада».


Фото из архива Севастопольского драматического театра им. А.В. Луначарского

Фотогалерея