Время и души / "Затейник" в Московском драматическом театре "Сфера"

Выпуск № 6-226/2020, Премьеры Москвы

Время и души / "Затейник" в Московском драматическом театре "Сфера"

Статья в  PDF

Пьеса Виктора Сергеевича Розова «Затейник», в отличие от многих других его пьес, повышенным спросом театров не пользовалась - ни в 60-х годах, когда была написана, ни сегодня, когда к нам возвращаются драматургические произведения Александра Володина, Александра Вампилова, Виктора Розова, Алексея Арбузова. Возвращаются совсем не случайно, потому что все, этими драматургами созданное, осознается нами как классика, не утратившая своего значения и для нас. Те, кому довелось видеть, помнят до сих пор спектакль Театра им. Моссовета в постановке Ирины Анисимовой-Вульф: Геннадий Бортников сыграл в нем не только Сергея Сорокина, но и Эдуарда - юного «розовского мальчика», протестующего против любой несправедливости, бунтующего против своей матери, предлагающей ему после того, как сын женился на «не одобренной» ею однокурснице, обратиться в суд на предмет разделения квартиры.

В том спектакле соединились мотивы прошлого старшего и молодого поколений, продолжение очень важной для драматурга темы «розовского мальчика», столкновение настоящего с далекими годами, определившими сегодняшнее существование персонажей.

Кого-то смущает, когда эти пьесы, рожденные предоттепельной или позднеоттепельной, оттепельной порой именуют «советской классикой», и режиссеры в своих спектаклях нередко пытаются приблизить действие к нашим дням с помощью современного ритма, одежды, музыкального сопровождения. Зачем, можно спросить, они это делают? Ответ, на мой взгляд, прост - чтобы соответствовать нынешним нравам, моде, заимствованной у европейского театра. Но на самом-то деле не исчезла, а в чем-то и сильно обострилась потребность зрительного зала в «слишком человеческом». Не вымученном, не искусственно взбадриваемом - в том обычном, из чего состоит и наша жизнь во всех своих проявлениях...

Александр Коршунов, чьи режиссерские пристрастия давно и уверенно сформированы русским психологическим искусством, поставил в Московском драматическом театре «Сфера» розовского «Затейника» именно так, как и во имя чего пьеса была создана драматургом: с обращением к событиям полуторадесятилетнего прошлого, что определили судьбу героев, и не стали для новых поколений зрителей невнятными. Ведь даже самому ни в чем не повинному человеку, не взирая на времена, не удастся скрыться от тюрьмы и от сумы, если так повернется судьба. Та самая всемогущая судьба, что выступает нередко исключительно в человеческих обличиях.

И дело здесь для режиссера не в политическом мотиве, который мог быть, а мог и не быть в жизни героев, среди которых нет второстепенных - все они главные в произошедших некогда и происходящих на наших глазах событиях.

Сергей Сорокин, сыгранный Александром Пацевичем с такой степенью углубленности, что от артиста невозможно отвести взгляд не только когда он говорит, но и когда молчит, когда просто умывается, тщательно намыливая руки и лицо, меняет весьма несвежую майку на тельняшку, пытается привести в порядок свое нехитрое жилище - некую комнатенку для хранения спортивного инвентаря, пьет чай... Перед нами человек, загнавший себя не просто в добровольные странствия по всей стране, чтобы скрыться от всемогущего чина прокуратуры, отца своего сокурсника Валентина. Одаренный студент, от которого все ждали большого будущего, скрылся, бросив родительскую квартиру на Арбате, когда его упросила бежать куда глаза глядят любимая девушка, Галина. Валентин (Алексей Суренский играет его роль выразительно и ярко от самого начала, когда перед нами - благополучный отдыхающий, до последнего момента, когда глаза его наполнятся слезами не исчерпанного до конца чувства к жене), влюбленный в Галину, написал записку, что покончит с собой, если она не выйдет за него замуж и, скорее всего, специально оставил ее так, чтобы она непременно попала на глаза родителям. И тогда всемогущий чин вызвал девушку на свидание и объяснил ей, как она должна поступить, выяснив заодно имя и фамилию того, кого она любила. Испугавшись за Сергея (тем более что незадолго до этого посадили ее брата), Галина буквально умолила его исчезнуть. И он исчез.

А спустя полтора десятилетия встретился в сочинском санатории с отдыхавшим там Валентином. Эта встреча почти совсем опустившегося человека, работающего массовиком-затейником, на котором лежит и много других обязанностей - раздать инвентарь, спасать утопающих, развлекать курортников. Еще время от времени давать кому-то ключ от своей клетушки для тайных свиданий, получая за это бутылку водки. Чем и решил воспользоваться Валентин, пожаловавшись на холодность и равнодушие жены. Той самой Галины...

На протяжении всего первого действия на сцене перед нами два человека, которые разговаривают. Ничего не происходит до последнего момента, когда Валентин видит на тумбочке у раскладушки Сергея фотографию Галины с надписью и забирает ее себе, а Сергей пытается задушить его. Борьба завершается победой Валентина, сумевшего вывернуться из рук Сергея.

Но важно совсем не это - больше часа перед нами разговаривают два человека, никаких событий не происходит, если не считать двух моментов: когда Сергей возвращается в свою комнату с авоськой, в которой бутылка водки, банка консервов и пара яблок, он останавливается на пороге, робко интересуясь, можно ли ему войти. И второй - выпив не без видимого удовольствия водки, Сергей рассказывает Валентину о встрече его отца с Галиной, которая и определила все дальнейшее. Ни на миг не изображает Александр Пацевич пьяного - это человек, у которого распахнулась неожиданно для него самого застегнутая на все пуговицы душа; он, подыгрывая на гитаре, поет «Из окон корочкой несет поджаристой...» так, словно возвращается в те далекие годы, в арбатскую квартиру, к Галине, и не слышит ни одного слова Валентина.

Они просто разговаривают, массовик-затейник, человек с переломанным хребтом, и благополучный «без пяти минут доцент», а зрительный зал буквально не дышит, вслушиваясь в каждое слово, потому что это - не игра, не некое действо, а фрагмент жизни, участниками которой становимся и мы. Вот уж воистину - по словам Вл.И. Немировича-Данченко, настоящий театр возникает тогда, когда есть два артиста. И даже коврик не обязателен. Театр сомыслия и сопереживания. Театр полного не зрительского, а личностного включения во все происходящее не в стремительной смене ритма ли, событий ли, а простого человеческого разговора. И лишь две составные нужны для этого - тщательнейший режиссерский разбор и высокое мастерство артистов...

Второе действие отличает обилие событий. Для московской квартиры, где обитают Валентин, его отец и Галина, художник Ольга Коршунова выстраивает почти стерильное, но по-своему уютное пространство. Здесь прокурор на пенсии увлеченно играет в детскую железную дорогу (Александр Алексеев поистине блистателен в этой роли!), возвращается домой Галина (Валентина Абрамова играет сдержанно, но очень естественно, а каждая ее улыбка словно озаряет пространство не только подмостков, но и зрительного зала) с тортом и пачками книг - это вышел тираж учебника по русскому языку, написанный ею, школьной учительницей. Понятный зрителям, но непонятный обитателям квартиры нерв вносит вернувшийся из Сочи Валентин. И все шло бы, наверное, как и шло в этой квартире полтора десятилетия, если бы не ворвались сюда двоюродный брат Валентина Эдик со своей юной женой. И вместе с ними на подмостки врывается тема первых пьес Виктора Розова - мальчики и девочки, умеющие отстаивать свою самостоятельность, свое право на поступки. И какой же удивительной свежестью, юной силой и убежденностью в своей правоте дышат эти персонажи, сыгранные студентами Щепкинского училища (ученики Александра Коршунова, не только великолепного артиста и режиссера, но педагога по призванию) Иваном Мишиным и Еленой Маркеловой! И они кажутся нашими современниками, потому что молодое поколение сегодня свободно - пусть и не всегда в тех проявлениях, которых нам хотелось бы от них. Свободны - это главное...

Под воздействием непонятного ему самому чувства, Валентин не может больше сдерживаться: он рассказывает Галине, что будто бы узнал о смерти Сергея Сорокина, а потом признается, что встретился с ним и показывает жене фотографию.

Это становится для Галины той самой точкой, с которой необходимо начать оборвавшуюся когда-то жизнь с чистого листа - она уезжает к Сергею. И отец Валентина поддерживает невестку словами: «Пускай все развяжется...», осознав, что ее уход из дома - единственная возможность для него искупить совершенный когда-то грех, которым он с каждым годом наступающей старости мучился все больше. Он оправдывает Сергея, в отличие от его сына, оставшегося человеком, пусть и прозябающим далеко от столицы. Но как сложится жизнь Галины с Сергеем? Сейчас, в эту минуту, она устремлена всеми помыслами и порывами к тому, кого не забывала ни одного дня своей жизни. А что будет дальше? Высшая справедливость восстановлена, но насколько зависит от нее высшее счастье, о котором грезилось?..

Мудрость Виктора Сергеевича Розова сказалась и в том, что он не позволил нам стать свидетелями встречи Галины и Сергея.

Пройдет еще несколько лет, и в пьесе «Кабанчик» Виктор Розов словами одного из героев определит существование Валентина: «Заплывает душа телом». Но у Селищева она не заплыла - на реплику «Время такое было», он с гневом против себя, бывшего всесильного прокурора, отвечает: «Время? А почему же другие чистыми-то оставались?.. Почему одни поганились, а другие - нет?»

Сестра Селищева, мать Эдика, в отличие от брата, осталась верна своим прежним убеждениям. Ирина Мреженова в отпущенном ей драматургом эпизоде убежденно и сильно создает образ «твердокаменной» женщины, для которой время неизменно, безоговорочен закон: младшие обязаны во всем слушать старших.

Ну а мудрость Александра Коршунова проявилась не только в том, что сильно, по-настоящему современно, но и по-розовски честно и чисто он вернул нам почти забытую прекрасную пьесу о выборе, который совершает каждый человек в любые времена. Но и в том, что Эдик в его спектакле - молодой человек нынешней эпохи, а не Сергей, каким он был когда-то. Для спектакля середины 60-х годов это было принципиально важно. Для спектакля конца второго десятилетия ХХI века существеннее то, что вернуться в молодость и прожить ее по-другому невозможно.

Главное, чтобы не заплывала душа телом...

Фотогалерея