Вот пуля пролетела и ага… / "Сахарный немец" в МХТ им.А.П.Чехова
Выпуск № 6-226/2020, Премьеры Москвы
МХТ им. А.П. Чехова выпустил на Малой сцене спектакль молодого режиссера Уланбека Баялиева «Сахарный немец» по роману Сергея Клычкова. Имя автора первоисточника подавляющему большинству ничего не скажет, хотя Клычков был знаком с Есениным, Мандельштамом и многими другими знаковыми для эпохи личностями. Поэт, выходец из старообрядцев, воспевавший старую Русь, прозревавший в индустриализации и росте рабочего класса проявление дьявольской воли, направленной на уничтожение родной земли, ее исконного уклада. Был арестован в 1937 году по ложному доносу и расстрелян буквально в тот же день. Естественно, все созданное Клычковым - и в поэзии, и в прозе (на его счету, помимо «Сахарного немца», еще два романа из задуманного, но неосуществленного девятикнижия), - было предано незаслуженному забвению. И даже реабилитация не вернула в литературный процесс писателя, который задолго до Маркеса начал осваивать пространство, которое впоследствии назовут магическим реализмом. Не вписывался он в советскую эпоху ни по каким критериям.
В 1914 году Сергей Клычков отправился на фронт и военные впечатления он отразил в своем первом романе «Сахарный немец», который вполне можно было бы назвать поэмой в прозе. Инсценировку довольно внушительного текста Баялиев делал сам, чтобы сохранить упругий ритм повествования, сюжет которого не так-то легко пересказать, тем более перенести на сцену. По собственному признанию режиссера, путь к этой постановке начался для него еще десять лет назад - ему очень хотелось, чтобы этот погибший мир, генокод которого так или иначе мы все равно несем в себе, получил право голоса. Возможно, именно поэтому она получилась наиболее равновесной и цельной из всего, поставленного молодым режиссером, имеющим опыт работы в том числе и на столичной сцене («Гроза» в Театре им. Евг. Вахтангова).
Этот спектакль можно рассматривать как восстановление давным-давно попранной справедливости: Клычков мечтал сотрудничать с Художественным театром, специально для него написал пьесу, которую, как и большую часть архива поэта, еще предстоит вызволять из недр спецхранов. И можно только радоваться, что Сергей Женовач учит своих питомцев не просто точно и бережно работать с текстом, он прививает им нечто, возможно, еще более важное для сегодняшнего театра - умение извлекать из пучины забвения тексты, которые нам, нынешним, жизненно необходимы, чтобы выстоять под натиском наномегатехноурбоцивилизации.
Мы привыкли играть в догонялки со временем и чем быстрее бежим и больше успеваем, тем меньше понимаем себя и других, тем меньше видим красоты и гармонии в окружающем мире. Послание, которое тем или иным способом всегда зашифровано в спектаклях, сделанных по «системе Женовача», считывается и в «Сахарном немце»: даже стоя на грязной холодной земле, можно любоваться звездами в высоком небе, нужно только дать себе труд остановиться и поднять голову вверх. Его помогают транслировать в зал сценограф Евгения Шутина, создавшая суровое дощатое пространство, неуютно-бесприютное, но такое родное, и композитор Фаустас Латенас, пронизавший его трепетными, хрупкими мелодиями, вырастающими из старинного народного плача «Как душа с телом расставалася...», словно древесные ветви из могучего ствола. В основании этого непокойного, растрепанного мира, - несметное количество солдатских сапог, неизвестно кем и когда надеванных. Над ним - неизменное тележное колесо, то ли от лихой птицы-тройки на ходу отвалившееся, то ли от телеги самого Времени.
Миколай Митрич Зайцев, он же попросту Зайчик (трогательный и ясный Валерий Зазулин) - точный слепок автора романа. Война кругом, грязь, кровь, а этот малахольный стишки пописывает, да еще и печатать умудряется - негодует ротный (Алексей Агапов), абсолютно уверенный в том, что «пользы нет в стихах ни отечеству, ни армии». Волею режиссера этот же актер играет и отца Зайчика, человека, который весь жар негромкой отцовской любви вложил в своего странного сына. Здесь почти всем артистам приходится не то что раздваиваться - растчетверяться. И проделывают они это, не теряя ни органики, ни убедительности, переходя из ипостаси в ипостась, словно скользя по невидимым нитям, связывающим их персонажей в замысловатый лабиринт клычковского сюжета.
В этой сложносочиненой полифоничности у мхатовских актеров для каждого героя находится своя, точно определенная камертонная нота. Сердце сжимается, глядя на матушку Зайчика Надежду Спиридоновну (Алена Хованская), благословляющую Небеса за то, что сыночек пришел в родной дом с войны цел и невредим. Скольким матерям в этом было отказано. Дрожь пробегает по телу, когда видишь, как сплетаются в неистовой любовной пляске сослуживец Зайчика Прохор Пенкин (Дмитрий Сумин) и его неутомимая Пелагея (Ксения Теплова). Тоской отзываются в сердце нелепые признания зайчиковой возлюбленной Клаши (Надежда Жарычева), не выдержавшей разлуки и вышедшей замуж за богатого.
Режиссер снабдил постановку емким подзаголовком - «Сказ об одном убийстве». В нашем сознании, что коллективном, что персональном, Первая мировая война прочно заслонена войной Гражданской и для человека рядового, не причастного к исторической науке, они практически неразличимы, а между тем разница есть и она существенна для понимания отечественной истории. Спектакль и становится для зрителя возможностью, заглянуть за завесу времени и услышать рассказ о том, «как это было», что называется, из первых уст.
Но есть в «Сахарном немце» второй слой, глубинный. Каждый, вовлеченный в круговорот этой истории, пытается на свой лад ответить на вопрос: что есть Бог? Вон Дьякон (Артем Волобуев) и вовсе в Его существовании разуверился и к самому царю отправился, чтобы тот его «расстриг». Выстрелив в немца, вышедшего на противоположный берег Двины, чтобы набрать в котелок воды для чая, Зайчик, сам того не осознавая, как многие до и после него, бьет по замковому камню, на котором держится свод мироздания. И приходится согласиться с автором романа, вложившим в уста одного из своих героев горькую истину: «Бог забыл о земле, сел на облако - только его и видели». Можем ли мы сделать хоть что-нибудь, чтобы Он о нас вспомнил?
Фото Александра ИВАНИШИНА
Фотогалерея
