Лента памяти. Вспоминая Андрея Толубеева (Санкт-Петербург)

Выпуск №8-228/2020, Вспоминая

Бывает в жизни так, что, когда человек уходит, память твоя о нем начинает, подобно ленте, медленно сворачиваться в цветной цилиндрик. Остаются со временем цвета, порой и в прежней яркости красок, но «разматываться» все начинает не с начала ленты, а с конца.

Чтобы вызвать первые воспоминания и впечатления, становится необходимым начать с последних - и сколько бы времени не прошло, они всплывают все более и более отчетливо. Может быть, для того, чтобы прояснить первые?

Кто знает...

Последняя роль Андрея Толубеева на сцене АБДТ имени Г.А. Товстоногова из увиденных мной, - был Джордж Тальбот в шиллеровской «Марии Стюарт», поставленной Темуром Чхеидзе. За эту работу артист получил премию «Золотого софита» в номинации «Лучшая роль второго плана». Но слишком глубоким было мастерство Толубеева, чтобы не главная роль осталась лишь «фоном» событий, происходящих между королевами Елизаветой и Марией. Джордж Тальбот - его суровая справедливость, заставляющая защищать Марию Стюарт, его непреклонность и какое бы то ни было отсутствие лести и заискивания перед Елизаветой, в соединении с сильным, завораживающим голосом - настолько приковывали внимание, что Тальбот казался одним из главных героев трагедии.

А до этой, почти последней роли, Андрей Толубеев покорил меня необычностью, отсутствием демонизма Арбениным в «Маскараде» Темура Чхеидзе. Эту работу в целом и в частности приняли далеко не все, но разве можно забыть выразительный, интонированный до каждой запятой голос Толубеева, читающего лермонтовские стихи так, словно они рождались на наших глазах в его душе живой разговорной речью - эти строки звучат во мне до сих пор... И незабываемый по красоте и эмоциональной силе финал спектакля, когда Арбенин со свечой в руке медленно обходит гроб Нины и долго стоит спиной к зрительному залу...

И продолжает разматываться лента памяти: Бернард Найтингейл в «Аркадии» Т. Стоппарда, Вурм в «Коварстве и любви» Ф. Шиллера, Хор в «Антигоне» Ж. Ануя, Счастливцев в «Лесе» А.Н. Островского, Лопахин в «Вишневом саде» А.П. Чехова, Алексей в «Оптимистической трагедии» Вс. Вишневского, Нерон в «Театре времен Нерона и Сенеки» Э. Радзинского, Том в «Стеклянном зверинце» Т. Уильямса, Джордж в «Нашем городке» Т. Уайлдера, адвокат Фогг в «Пиквикском клубе» по Ч. Диккенсу, Терентий в «Жестоких играх» А. Арбузова, Михаил в «Последнем сроке» В. Распутина...

Не надо даже закрывать глаза, чтобы в памяти предстали эти разные, ни в чем не похожие герои, какими почувствовал и передал зрителям Андрей Толубеев! О каждой из этих и других ролей артиста можно было бы писать подробно, словно не прошли десятилетия с премьерных спектаклей, игравшихся им порой на протяжении очень долгого времени.

Человек, многогранно одаренный, обладавший богатейшим внутренним миром, владевший не только сценическим, но личностным обаянием, опиравшимся на твердые этические и эстетические принципы, Андрей Толубеев казался малознакомым людям замкнутым, недоступным. Но при этом его интеллигентность не вступала в противоречия с сильным, твердым характером, умением высказать свое мнение с прямотой. Это качество особенно было востребовано, когда Андрей Юрьевич стал председателем Санкт-Петербургского отделения СТД РФ, а затем первым заместителем председателя СТД РФ. Он относился к своей общественной работе не просто с ответственностью, но и с необходимой энергией. И сложно понять, как удавалось ему находить время для театра, которому он был предан всей душой; кинематографа; телевидения и еще - писательства.

Конечно, для преобладающего большинства зрителей Андрей Толубеев остался в памяти блистательным исполнителем ролей в сериалах «Агент национальной безопасности» и «Бандитский Петербург», в которых он без преувеличения покорял своим высочайшим мастерством. Но душа его принадлежала театру, о чем он говорил в одном из интервью: «Я человек театра. Лучше бы меня знали по театру. Раньше, когда у театров были большие гастроли и когда не было так развито телевидение, не было такого потока сериалов, артистов знали по сцене. Это приятнее. Это другая профессия, она намного сложнее, чем в кино. Хотя есть выдающиеся киноактеры. Но, как правило, киноактеры, выходя на подмостки, что-то теряют. А театральные актеры, приходящие в кино, наоборот, как ни странно, приобретают. Кино - это процесс очень выгодный для театрального артиста. Оттачиваешь мастерство, учишься играть глазами, а не только телом, грацией...»

Толубеев никогда не играл «телом, грацией». В каждой его театральной роли на первый план выходила личность во всей сложности своих переживаний, противоречий, малейших оттенках перехода из одного состояния в другое. Этим и завораживал он зрительный зал на протяжении тех десятилетий, что были Андрею Юрьевичу отпущены.

Этому замечательному артисту передался голос его отца, одного из великой плеяды, Юрия Владимировича Толубеева, и неповторимое обаяние этого мастера, широко известного по звездным ролям Санчо Пансы и Полония в фильмах Григория Козинцева «Дон Кихот» и «Гамлет», а также по целому ряду других кинолент. Отец был против того, чтобы сын продолжил династию (матерью Андрея Юрьевича была актриса Тамара Алешина, запомнившаяся кинозрителям в роли Маши Светловой в фильме «Небесный тихоход»), но Андрей и сам не мечтал об этом: его влекла космонавтика, он поступил в Военно-медицинскую академию, где занимался изучением отраслей медицины, связанных с космосом.

Однако, как заметил Коровьев в разговоре с Маргаритой в культовом романе, «вопросы крови - самые сложные вопросы в мире», и судьба привела Андрея Толубеева сначала в Ленинградский институт театра, музыки и кино на курс Игоря Горбачева, а затем - в БДТ, к Георгию Александровичу Товстоногову. Видимо, настолько глубоко ощущал связь между этими, казалось бы, вовсе не связанными отраслями деятельности, Андрей Юрьевич Толубеев, что считал: медицина помогает ему. И говорил в интервью: «Медицина - наука классическая. Подобных наук не так уж много. Душа и тело связаны. Если мы изучаем тело, то волей-неволей заглядываем в душу человеческую. А театр дает такую возможность: заглянув туда, еще и смоделировать потом в присутствии многих людей, которые этим не владеют. Образование позволило мне расширить кругозор. На сцене это всегда видно... Удержаться в седле сложно. Скажем, артисту удалось сняться в кино у хорошего режиссера. Но затем ему предлагают роль похуже. Актер отказывается ее играть. Раз отказался, два... А потом его забывают. И начинается трагедия. Раз попробовав поработать с каким-нибудь светилом, после этого уже тяжело работать с другими, менее талантливым. Так же, как тяжело бывшим товстоноговским актерам участвовать в постановках других режиссеров. Товстоногов обладал гигантским полем интеллекта, эмоций, доходчивости. Он мог одним словом разрешить проблему. Ему не надо было полчаса объяснять артисту, как играть. И артисты верили ему, понимали его».

Толубеев понимал Товстоногова на редкость точно и в плане интеллектуальном, и в плане эмоциональном. Но (и мне кажется, Георгий Александрович особенно ценил это!) никогда не становился слепым исполнителем режиссерской воли: он размышлял, сопоставлял предлагаемые обстоятельства реальности и сценического существования, находя в них общие точки, потому что искал абсолютной естественности, не просто, по его словам, связанности души и тела, но связанности собственной души и собственного тела с душой и телом персонажа.

И потому - столь ярко и сильно помнится все, что сделал Андрей Толубеев в искусстве, включая превосходный цикл телевизионных передач «Петербург. Время и место» по каналу «Культура». Этот цикл увлеченно смотрели не только в России, но и за границей. Андрей Толубеев рассказывал, что ему писали и звонили из Израиля, Америки, Прибалтики: «Мы рассказываем о петербургских музеях, уже прошли 80 музеев. А еще рассказываем о деятелях петербургской культуры, науки. Там есть игровые моменты, мне удается сыграть то, что я никогда бы в жизни не сыграл. Причем не переодеваясь. Стараюсь смотреть на мир глазами тех людей, передать их ощущения от взглядов на ту жизнь, перекинуть мостик в сегодняшний день. И, судя по реакции зрителей, там нам всем много чего удается. Бригада маленькая, но талантливая: замечательные режиссер, оператор. Передача выдвинута на Госпремию. Значит, я не зря работал. Все музеи поддержали эту программу, она просветительская. Это меня греет гораздо больше, чем моя работа в сериалах...»

... В последние мартовские дни, когда Андрею Юрьевичу Толубееву исполнилось бы 75 лет, я сняла с полки книжку, изданную уже после его ухода из жизни, - пьесу для театра кукол «Падение Ниеншанца. Сказка Ангела». История Петра Первого и Александра Меншикова, в которой наравне с ними участвуют коты, мыши, лошадь, помогающие царю в борьбе со шведами и основанием Санкт-Петербурга, рассказана с таким очаровательным юмором, с таким знанием истории и живым ее ощущением, что оторваться от этих страниц просто невозможно!

И хочется продолжать и продолжать вспоминать об этом удивительном артисте и человеке - вопреки его словам: «Очень много кануло в Лету артистов, имена которых теперь можно прочесть только в публичных библиотеках, в театральных музеях, в старых программках. А это были великие артисты. О них редко кто сейчас вспоминает. В принципе, это трагическая профессия. Собственно, как, наверное, и любая другая. Знаменитых музыкантов, архитекторов иногда помнят, а кто помнит простого каменщика, садовода, рыбака? Мы-то, артисты, все время на виду, на слуху. Когда люди привыкают быть на виду, а потом вдруг становятся ненужными, вот тогда и наступает трагический для очень многих момент забвения. И моего отца будут помнить ровно столько, сколько будут жить пленки «Дон Кихота», «Хроники пикирующего бомбардировщика»...»

Нет, рано или поздно все возвращается. А для тех, кто никогда не видел, непременно наступит момент, когда оживут страницы книг и статей - и в лучших из них начнет медленно разворачиваться лента генетической памяти...

Фотогалерея