О Вадиме Сергеевиче, мужском танце, педагогике и балетном Мыше / Вспоминая Вадима Тедеева

Выпуск №8-228/2020, Вспоминая

За годы работы в сфере балетной журналистики и критики мне посчастливилось встретиться и общаться со многими выдающимися личностями. Многих, к сожалению, теперь уже нет в живых. Но балетная профессия уникальна еще и тем, что опыт, талант, мастерство и духовный багаж артиста не исчезают с его уходом, а достаются ученикам, преломляются в них, передаваясь не только, как это принято, «из ног в ноги», но и, если повезет, из сердца в сердце.

Творческий багаж Вадима Сергеевича Тедеева был именно таким подарком. Само общение с ним было подарком. Мы познакомились в 2007 году, накануне Нового года (это важно, далее скажу, почему), моей задачей было написать статью о Вадиме Сергеевиче для детского журнала. Он - «звезда», выдающийся советский танцовщик, выдающийся педагог. Среди моих друзей-артистов - его ученики из Музыкального театра им. К.С.Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко и Кремлевского балета, где он также танцевал и преподавал. Для подготовки материала Вадим Сергеевич пригласил меня присутствовать на его уроках в МАМТе, утренний класс посещали как солисты театра - Татьяна Чернобровкина, Наталья Ледовская, Станислав Бухараев и другие, так и артисты кордебалета.

Абсолютно все балетоведы выделяют главную черту Тедеева-премьера: он был одним из лучших партнеров своего времени. Мастерство танцовщика как партнера - это уникальный дар, который редко можно вырастить искусственным путем, потому что это совокупность профессиональной техники, сценической этики и личностного мужского благородства. Вадим Тедеев был невероятным партнером, а его дуэт с прима-балериной МАМТа Маргаритой Дроздовой стал легендарным в истории московского балета.

Конечно, я не застала Вадима Сергеевича на сцене. Зато мне удалось понаблюдать за ним в классе. 11.00, МАМТ, большой балетный зал на 5-ом этаже, «время и место встречи изменить нельзя»... Присутствуя на уроке, пыталась как-то ассоциативно охарактеризовать его для себя как педагога. Тихий вулкан? Вроде бы как будто и незаметен он в классе. Спокойно начинает, пропевает негромко комбинации, как оперный речитатив, потихоньку «заводится» - и вот уже отстукивает каблуками, отщелкивает пальцами ритм. Уютный урок, «удобный» - и динамичный, красивый. На таком уроке комфортно, тепло артисту. На такой урок хочется прийти вновь.

Он внимательно следил за судьбой своих учеников. Тех, кто продолжал танцевать, или тех, кто уже начал осваивать другую, много более сложную профессию - педагога. Тедеева можно было встретить в фойе театра, где он, смешавшись со зрительской толпой, незаметно примостившись, читал программку, поинтересоваться: «Вадим Сергеевич, Денис пригласил?» (у него сегодня премьера) и в ответ услышать: «Да я сам напросился!» и увидеть его задорные мальчишеские глаза.

У этого человека, с которым я буду говорить, которого буду внимательно слушать, которого я запомню, были очень внимательные глаза. Очень добрые - просто излучающие доброту, и страшно становилось даже, что так открыто забрало и можно запросто без ухищрений вдруг ранить. Мягкая, чуть ироничная улыбка, словно извиняющаяся и одновременно высмеивающая все то, что он, проживший жизнь, вынужден был наблюдать в современной балетной акватории и с чем ему приходилось мириться. И вместе с тем от него исходили мощь и энергия, которые так ощутимы в характере сильном, монументальном и очень-очень интеллигентном.

- Вадим Сергеевич, по вашим словам, вам близки героические личности на сцене, вы предпочитали игровые роли и не любили танцевать «пресных» балетных принцев. Однако все-таки любимой партией принца назвали героя «Золушки». Почему?

В.Т.: Потому что из всех принцев он - живой человек. В «Щелкунчике» Принц сказочный, в «Лебедином озере» - тоже, а в спектакле нашего театра он был современным мальчишкой. «Золушка», хоть это и сказка, но сказка про живого человека, и в ней больше таких черт, которые свойственны людям - здесь и капризы, и упрямство, и любовь с первого взгляда, и скука от дворцового этикета.

- Что делать, если тебе нужно танцевать «скучного» принца? Как самому сделать характер персонажа интересным?

В.Т.: Во-первых, артист, который хочет этого добиться, должен по крупицам сам выискивать человеческие черты своего героя - разумеется, не ломать спектакль совсем, но показать свое прочтение образа. И педагог должен помочь ему это найти. Мне очень повезло - в театре у меня был педагог, который учил меня и в школе, Глеб Михайлович Евдокимов, один из лучших танцовщиков Большого театра, из той плеяды, которая принесла Большому театру славу. Мы ходили смотреть все его выступления. Принцев он не танцевал, зато исполнял все классические соло, причем мог блестяще станцевать как вставное pas de deux из «Жизели», так и характерную партию Нурали в «Бахчисарайском фонтане» Р. Захарова. Наверное, от моего учителя, по крайней мере, я, да и многие в нашем классе, впитали не только классику, но и характерный танец, и актерское мастерство.

- Каким Глеб Михайлович был педагогом? Он был суров на уроке или, наоборот, демократичен?

В.Т.: Суровый, да! Ботинки в нас летели. У него была зажигалка, так вот, он ее брал - а голос у него был скрипучий - и кричал: «Вот острым да по тупому, по тупому!» Хорошо, правда? Образно очень. Но мне меньше доставалось, чем другим.

- Почему?

В.Т.: Не знаю. Может быть, я старался больше других. Он меня со школы звал Вадим Сергеевич, не иначе. Хотя это не значит, что Глеб Михайлович мне что-то прощал - наоборот, очень серьезно ко всему относился, и помогал, конечно.

- Чему, с вашей точки зрения, самому главному научил вас ваш педагог?

В.Т.: Самое главное - он научил меня работать. Добиваться результата. Не бросать начатое: не получается раз, не получается два - не важно, техника ли это или образ. В школе главное - это научить учиться.

- Что вы танцевали на выпуске из хореографического училища?

В.Т.: Зигфрида, pas de deux из «Лебединого озера».

- А первую сольную партию в театре помните?

В.Т.: Был такой балет В.П. Бурмейстера на музыку Ж. Бизе «Вариации Бизе». Герой его - Поэт, который ищет мечту, музу, и теряет ее. Этот одноактный балет - первое мое выступление в Театре Станиславского и Немировича-Данченко. Было это 4 ноября 1965 года. Такое не забывается... Хороший балет, он напоминал «Шопениану», только Бизе композитор потемпераментнее был, чем Шопен. В этом же году я вышел в балете «Лола», а это уже Испания и близкая мне героика. Мне повезло, я там вторым составом оказался, а ведь я первый год работал в театре, это была большая удача! Еще в моем репертуаре была «Шехеразада», тоже в постановке В.П. Бурмейстера. Вот таким был мой первый год в театре.

- Вадим Сергеевич, вы были чутким, надежным партнером. Каков рецепт этого мастерства, обязательного для каждого танцовщика?

В.Т.: Работая в дуэте с разными балеринами, партнер всегда должен подстраиваться под балерину. Я в театре перетанцевал со всеми балеринами, которые вообще когда-либо выходили на сцену, и с народными, и не с народными. Мой педагог по дуэтному танцу Юрий Кондратов приучил нас к тому, что партнер - это рыцарь в настоящем понимании этого слова и должен все сделать ради балерины, а уж потом думать о себе. А вот это и приводит к тому, что танцовщик становится хорошим партнером.

- Была ли у вас любимая партнерша?

В.Т.: Да не хочется никого обижать... Безусловно, с кем-то было интересно работать, с кем-то не очень. Интереснее было работать с сильными балеринами, и не очень интересно с более слабыми - не хотелось «забивать» балерину, и приходилось как-то так самому немножко в тень уходить, а от этого впечатление от спектакля хуже. Потому что когда с сильными балеринами танцуешь, то сам выдаешь тоже «на полную катушку», по всем параметрам: и спектакль лучше смотрится, отдача идет больше и сильнее, ярче впечатление у зрителя.

- Получается, что во время спектакля на сцене происходит соревнование партнера и партнерши?

В.Т.: В известной степени - да. Этот момент азарта как раз и постегивает артиста, потому что, когда выходишь на сцену, думаешь про партнершу: ну, сейчас она сделает все так блестяще, что тебе нельзя отставать! Но - Кондратов учил быть рыцарем, поэтому бросать балерину ради своей «победы» - недопустимо.

- То есть для вас балерина - это Дама Сердца?

В.Т.: Да, ну а как же! Ведь если посмотрите, то все балеты так или иначе про любовь, счастливую или несчастную, и все балетные спектакли, в которых не затронута эта тема, очень быстро сошли со сцены.

- У вас потрясающий класс, слава о котором распространяется далеко за пределами стен театра. В вашем мужском классе занимаются и танцовщики, и балерины. Практика такая известна, можно вспомнить знаменитый класс Асафа Михайловича Мессерера, который посещали все легендарные примы Большого. Что дает балерине работа в мужском классе? Почему артистки часто предпочитают мужской класс женскому?

В.Т.: Не знаю... честно, не знаю. Я вот знаю наоборот - мне довелось заниматься в Большом театре у женских педагогов, у Марины Тимофеевны Семеновой, у Риммы Клавдиевны Карельской, и я для себя тогда понял, что мужчине очень полезно заниматься в женском классе. Там приемы другие - класс мне показался очень тяжелым, хотя я и люблю тяжелый класс и со школы был приучен к нему, но в женском очень уставал. Тогда я понял, что это полезно.

- А не ведет ли это, наоборот, к какой-то выработке...

В.Т.: ...Женственности у мужчин? Ничего подобного. Это работа, тяжелая работа. И я думаю, что танцовщицам, особенно в ранге балерин, тоже нужна такая работа в мужском классе, ведь после него они пойдут репетировать со своим педагогом, и у них тогда сложится комплексное получение информации с двух сторон.

- Признайтесь - в чем специфика вашего педагогического метода? В чем секрет уникального «тедеевского класса»?

В.Т.: Ох... я не знаю секрета. Дело в том, что когда я начинал, то старался во всем повторять систему своего педагога (Глеба Михайловича Евдокимова - Примеч. ред.). Это прежде всего. А у моего педагога главными были: во-первых, большие нагрузки, и я тоже стараюсь давать артистам большую нагрузку - думаю, у меня самый тяжелый класс в нашем театре. Во-вторых, огромное разнообразие движений. Он практически все время ставил нас в условия координационной новизны: с другой стороны, с другого подхода, в другую сторону... Он развивал в нас владение своим телом. Далее. Любая комбинация должна быть не просто музыкально выстроена, она должна быть красивой: владение ногами, корпусом на середине - это техника, но все-таки танец должен оставаться танцем... Вот это все и делал мой педагог. А я ничего такого особенно нового и не придумал. Может быть, добавил что-то свое, из своего сценического опыта, но опять-таки: мой сценический опыт опирается на работу с педагогом! Все взаимосвязано. И я надеюсь, что кто-то из моих учеников тоже что-то от меня возьмет, и пойдет за мной, и свое добавит. Я, например, радуюсь, когда меня «подсиживают» мои ученики, потому что тогда не зря, значит, все это... Не хочется, чтобы после тебя никого не было.

- Вадим Сергеевич, чего вы никогда не приемлете - в искусстве и в жизни?

В.Т.: Ух!.. Ну, глупости - раз. Жадности - два, в плохом смысле. Жадность должна быть только в работе: чтобы «еще раз, и еще раз, и прийти еще раз вечером». Бездарности не люблю. Люблю, наоборот, талантливых людей, и не потому, что с ними легче работать, а потому, что просто приятнее, в конце концов. Не у всякого талантливого все вот так сразу получается - и с ними приходится биться, но результат есть, ты видишь, что человеку это надо. А когда сколько ни бейся, это предел, да еще артист не хочет перешагнуть этот предел - вот тогда все бессмысленно, вот этого не люблю.

- Есть ли что-то, о чем вы жалеете? То, что еще не сделано?

В.Т.: Думаю, что нет: в моей жизни, по-моему, все произошло на редкость удачно. Без папы-мамы в Министерстве. Если мне и помогали - то мои партнеры, партнерши, педагоги, коллеги, друзья.

...Когда я передавала Вадиму Сергеевичу журнал с опубликованным интервью (многое из которого по понятным причинам в детский номер не вошло), он алаверды вручил мне пакет, в котором сидел... Мышь. Причем - совершенно балетный Мышь, с гнущимися лапами и ногами. На мой немой вопрос Вадим Сергеевич улыбнулся: «Его год все-таки наступает».

20 июля 2011 года Вадим Тедеев скоропостижно скончался во время урока классического танца, на руках у артистов, объясняя им комбинацию, не дожив всего несколько дней до своего 65-летия. Его кончина стала потрясением и скорбью для многих его учеников в театре и на балетмейстерском факультете РАТИ-ГИТИС, где он преподавал и долгие годы был бессменным председателем экзаменационной комиссии.

Совсем недавно волею судьбы я встретилась со своим знакомым, артистом балета МАМТа им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко, учеником Вадима Тедеева. Теперь он сам успешный педагог и выпустил не одно поколение юных артистов. Своего сына он назвал Вадимом... «Вадим Сергеевич, обладая огромным опытом, с точностью находил замечания и помогал исправить недостатки, доводя танец своих учеников до совершенства, - вспоминает он любимого педагога. - Вадим Сергеевич был не только профессионалом своего дела, но и добрым человеком, который никогда не отказывал в совете и всегда был приветлив и человечен со своими учениками. В театре мы, артисты, даже между собой называли Вадима Сергеевича только по имени-отчеству либо, уважая его труд и отношение к подопечным, «сенсэем». Позже, когда я сам стал обучать классическому танцу, я обращался к Вадиму Сергеевичу за преподавательским советом, и он всегда помогал своей консультацией. Я бесконечно благодарен ему за его труд, за его приветливость и доброту к нам».

Вадим Тедеев (1946–2011), народный артист РСФСР, премьер балета и педагог-репетитор МАМТа им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко, лауреат международных конкурсов, лауреат приза журнала «Балет» «Душа танца» (2006), почетный профессор РАТИ-ГИТИС (2007).

В 1965 г. окончил Московское хореографическое училище, где учился у Г.М. Евдокимова, Ю.Г. Кондратова, Н.А. Капустиной. С 1965 по 1991 г. — премьер балета Московского музыкального театра имени К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко. Первый исполнитель центральных партий в нескольких постановках В.П. Бурмейстера: Том («Красные дьяволята»), Гаврик («Белеет парус одинокий»); в балетах А.В. Чичинадзе: Армен («Гаянэ-сюита»), Франц («Коппелия»), Степан Разин («Степан Разин»), Душианта («Шакунтала»), Базиль («Дон Кихот»), Артур («Риварес»), в балетах Т. Шиллинга: Флориан («Черные птицы»), Солист («Вечерние танцы»); в спектаклях Д.А. Брянцева: Вожак («Оптимистическая трагедия»), Царь («Скифы»), Сеид-паша («Корсар»). Танцевал ведущие партии в балетах классического репертуара и современных постановках: Зигфрид («Лебединое озеро»), Принц («Золушка»), Джотто («Франческа да Римини»), Лионель («Легенда о Жанне д’Арк»), Бирбанто («Корсар»), Алексей («Прозрение»), Феб («Эсмеральда»).

В 1979–1987 гг. преподавал дуэтно-классический танец в Московском академическом хореографическом училище. Среди его учеников: А. Ратманский, В. Малахов, Ю. Бурлака и другие. В 1990–1998 гг. одновременно — солист и педагог-репетитор театра Кремлевский балет, где стал первым исполнителем характерных партий в балетах В.В. Васильева и А.Б. Петрова.

С 1991 по 2011 г. — педагог-репетитор МАМТа им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко. Среди его учеников — премьеры балета и солисты Дмитрий Забабурин, Дмитрий Ерлыкин, Сергей Орехов, Эльмар Кугатов, Денис Акинфеев, Михаил Пухов, Сергей Кузьмин, Сергей Мануйлов и другие.

Фото предоставлены пресс-службой МАМТ

Фотогалерея