Виктор Семенов. Театр как образ жизни (Москва)

Выпуск №10-230/2020, Вспоминая

Актера Театра на Таганке, заслуженного артиста России Виктора Семеновича Семенова буквально все в театре, любя, между собой звали Винт, вероятно, по созвучию с именем. А Юрий Любимов только так к нему и обращался. Закулисное прозвище отчасти отражало творческую судьбу актера. Не лидируя в труппе, он, как необходимый в конструкции крепеж, поддерживал механизм театра своим талантом, объемом личности. Кроме того, на протяжении 20 лет Семенов был заведующим труппой театра.

Завтруппой, как известно, то еще удовольствие, особенно для действующего актера. Балансировать между строгостью и цеховой солидарностью, между актерами и худруком... Виктор Семенович всегда оставался своим без панибратства, умел и помочь, и поставить на место. Выбранный коллективом, он нес эту ношу достойно и скромно, как еще одну роль.

Актер не любил делиться воспоминаниями ни о знаменитых коллегах, ни о себе самом. Не помню в его исполнении и традиционных баек. При этом он обладал удивительным обаянием закрытого человека. Как-то в режиссерском управлении Виктор Семенович, может быть, отвечая на свои внутренние размышления, вдруг стал рассказывать, как попал в актеры. Ярко ожили моменты юности сидящего передо мной человека!.. Я попыталась расспрашивать дальше, но больше не добилась ни слова.

Об актерской профессии мальчик не мечтал. Но однажды в сквере за игрой в футбол его приметила ассистент по актерам кинофильма «Сережа». Участвовать в съемках юноше не пришлось: серьезно заболела соседка, и чтобы обезопасить себя, семья на все лето уехала на юг. А фотографии в базе остались. Уже в следующем году Семенов, оканчивая 10-й класс, снимался в картине Юрия Победоносцева «Мишка, Серега и я», а затем поступил к своему «крестному отцу» во ВГИК. Выбирать место работы тоже долго не пришлось. Юрий Любимов после просмотра дипломных спектаклей пригласил Семенова и его однокурсницу Татьяну Иваненко в труппу, которая тогда активно формировалась.

В одной из первых премьер Таганки, спектакле «Десять дней, которые потрясли мир» актер участвовал во множестве эпизодов. В сцене «Ходоки» трое мужичков (Семенов, Валерий Золотухин и Юрий Смирнов), переминаясь с ноги на ногу, сбивчиво объясняли часовому (Виталию Шаповалову), зачем им понадобился Ленин. Герой Виктора Семеновича с серьезным видом интенсивно кивал головой на словах более речистых товарищей и изредка вставлял свои «пять копеек». Не отступая от осерчавшего часового, он прямо задавал самый важный вопрос: «Матрос, где Ленина послушать можно?» Актеры создавали яркие характерные образы деревенских искателей справедливости. Довелось Семенову сыграть в спектакле и Керенского, сменив Владимира Высоцкого. Сохраняя внешний рисунок (сцена была построена на трюках) и общую линию роли, Семенов нашел свои краски. В его исполнении глава Временного правительства был похож на нервическую институтку на грани стыдливости и кокетства. Он произносил политическую речь, как зазубренный урок, то и дело путая слова от чрезмерного вдохновения. Был занят Семенов и в поэтических представлениях театра: «Послушайте!» по стихам Маяковского, «Товарищ, верь...» по поэзии Пушкина.

Актеры Таганки всегда держались сообща: записывали аудиосказки, снимались в кино, ставили телеспектакли. В одной из таких работ - телеспектакле Вениамина Смехова «Фредерик Моро» - Семенов сыграл распорядителя аукциона. Удар его молоточка возвещал не только о купленном кем-то гарнитуре. Мечты героя, политические взгляды, жизненные принципы - все шло на продажу. Семенов очень точно и тонко подавал подтекст нематериальной девальвации. Не зная жалости к вещам, уходящим за бесценок, этот обаятельный, элегантный господин не сочувствовал и Фредерику (Леониду Филатову). В устах аукционщика «Продано!» звучало приговором всей жизни господина Моро.

В последние годы на Таганке Любимов вновь обратился к поэтическим композициям. Виктор Семенович был одним из немногих актеров старшего поколения, кто участвовал в этих постановках. И в «До и после» по поэзии Серебряного века, и в спектакле «Идите и остановите прогресс», посвященном поэтам-ОБЭРИУТам, Семенов сыграл персонажа, которого можно назвать Неизвестный. С его появлением на сцену проникало нечто неотвратимо страшное, активный, наступающий ужас. Если в «До и после» героя Семенова еще можно было принять за человека, то есть, существо телесное, то в «ОБЭРИУТах» он был материализацией Неизбежности. Особое умение старой таганской гвардии - играть не героя, а тему, не персонажа, а субстанцию, мысль, судьбу.

В последнем таганском спектакле Любимова «Маска и душа», набранном, как мозаика, из рассказов Чехова, Семенов создал настоящий маленький шедевр. Героя рассказа «В суде», крестьянина Харламова обвиняют в убийстве жены. Харламов-Семенов появлялся на сцене, таща телегу, словно крест на Голгофу. Как филигранно точна пластика актера! Походка его тяжела, будто на ногах уже бряцали пудовые кандалы. Сгорбленные плечи, опущенная голова, повисшие руки-плети - выражение крайней степени вселенской усталости. Даже когда Харламов вдруг кричал на конвойного, который оказывался его сыном, актер играл это, не меняя положения, лишь немного повернув корпус. На словах он опровергал доводы суда, но неподвижная поза говорила об обреченности, более того, о знании своей обреченности - засудят.

Еще одной значительной ролью последних лет уже в постлюбимовский период был Джонни Патинмайк в постановке Сергея Федотова «Калека с Инишмана». Почтальон в городе без писем и новостей, он знал про жителей все и вся и умел сделать для каждого что-то важное. Как добрый волшебник, он действовал незаметно. За болтливостью краснобая скрывались рыцарское умение хранить настоящие тайны и целомудрие истинного сострадания к людям. Джонни-Семенов был воплощенным образом милосердия.

Роль-судьба, которую Виктор Семенович играл практически бессменно с премьеры и до последнего времени, - Автор в постановке «Мастера и Маргариты». Как тонко чувствовал актер полетное, стремительное булгаковское слово! Его комментарии - ехидные, лирические, мудрые... Они остраняли происходящее на сцене, обличали глупость и трусость героев или настраивали зрителя на романтический лад, помогали глубже проникнуть в судьбы героев романа. «Боги, Боги мои... Как грустна вечерняя земля...» Я и сейчас слышу его интонации, бархатистый тембр. Еще одного Автора Семенов сыграл в любимовском «Замке». В метафизическое пространство спектакля актер внес сатирическую палитру. Сосредоточенно-суровый, сдержанный, Автор был постоянным напоминанием и героям, и зрителям: «Не спрашивай, по ком звонит колокол. Он звонит и по тебе».

Несколько лет назад у Виктора Семеновича случился инсульт, но он сумел восстановиться. И, как только это стало возможным, вернулся на сцену. Автор в «Мастере...» и Дед в «Добром человеке из Сезуана» - две роли, которые он играл до последнего. Его можно было встретить и на сборе труппы, и на общих праздниках - он просто не жил без театра. В середине ноября прошедшего года Виктору Семеновичу исполнилось 76, а через две недели актера не стало. Он прослужил на Таганке больше полувека. С этой сцены его проводили последними аплодисментами. Его особая улыбка, внимательный и хитроватый взгляд, его сценические образы навсегда остаются самыми теплыми воспоминаниями.

Фотогалерея