"Над нами торжествует неизбежность" / Памяти Веры Комиссаржевской

Выпуск №1-231/2020, Театральная шкатулка

"Над нами торжествует неизбежность" / Памяти Веры Комиссаржевской

110 лет назад, 17 января 1910 года любители сценического искусства и поклонники таланта выдающейся русской актрисы Веры Федоровны Комиссаржевской восторженно встречали на перроне ташкентского вокзала приближающийся поезд. Через несколько минут из вагона, окрашенного в белый цвет для отражения лучей жаркого солнца, вышла невысокого роста изящная женщина в сером английском костюме. В числе встречающих - высокий смуглый мужчина, друг детства - Андрей Александрович Фрей. Аплодисменты, цветы, радостные улыбки - ее здесь ждали с нетерпением. Огромные афиши, расклеенные по всему городу, возвещали о двенадцати спектаклях, которые пройдут в новом театре Общественного собрания. В тот светлый день невозможно было представить, что по роковому стечению обстоятельств эти гастроли, на которые возлагались большие надежды, станут последними в творчестве В.Ф.  Комиссаржевской, оборвут ее жизнь и замкнут «черту магического круга» торжествующей неизбежности.

 

Девятый вал моих воспоминаний

... Сегодня мне опять приснился старый Ташкент. И в предутреннем тумане я еще долго бродила по улицам, паркам, скверам и переулкам родного города, от уюта и своеобразия которого сейчас не осталось и следа. Мысленно навещая особенно любимые и дорогие мне с детства места, оказалась на улице Гоголя, утопающей в зелени деревьев и виноградников, и от того кажущуюся несколько сумеречной даже в ясные солнечные дни. Остановилась перед кинотеатром «30 лет ВЛКСМ». Сколько сюда было совершено набегов и побегов с уроков, сколько здесь было пересмотрено фильмов!

Культовое место 1960-1970-х годов, где каждый вечер собиралась молодежь, приходили супружеские пары. Особенно многолюдно было в те дни, когда демонстрировались новые киноленты. Очередь за билетами выстраивалась огромная, и от нетерпения попасть в зал и занять свое место было и беспокойно, и весело.

Мне безумно нравилось массивное крыльцо этого крепкого здания с широченными отполированными временем перилами, которых я всегда касалась рукой, поднимаясь по ступеням с заветным билетом на сеанс. Этих перил касалась и рука Веры Федоровны, облаченная в тонкую элегантную перчатку...

Выстоявшее перед напором землетрясения 1966 года, «тридцатка», как называли в народе бывшее здание Общественного собрания, в угоду новейшей истории было снесено, как и многие другие строения конца ХIХ - начала ХХ века, вырублены и уничтожены великолепные парки и скверы, выкорчеваны уникальные многолетние чинары, деревья-патриархи.

Попробуй, удержи - «Девятый вал» -

Нахлынувших моих воспоминаний!

Здесь я любил, страдал, переживал,

Не раз был бит, не раз торжествовал...

Неужто, всё, чем жил я, пылью станет?

Першит в гортани... Что мне красота

Азийской осени на золото богатой?..

Лежит в кустах разбитая плита:

«Комиссаржевская, - прочли мои уста, -

Здесь выступала...» - и осколок даты.

Так пишет в своем стихотворении «Осколок» ташкентский поэт Николай Красильников.

 

Чайка русской сцены

Нам, не видевшим на сцене Веры Комиссаржевской, конечно, невозможно ее представить. Какой она была? В чем заключалась сила ее таланта? Как сумела она в свое недолгое царствование на сцене - всего 15 лет - завоевать такую широкую популярность, такой громадный зрительский успех? Но поскольку судить о ее игре мы не можем, нам остается только положиться на суждения, мнения и впечатления ее современников. Среди них не только ее поклонники в демократических кругах и «продвинутая» молодежь, но и довольно известные писатели, поэты, деятели культуры и искусства того времени.

А современники наделяли ее громкими эпитетами: «чайка русской сцены», «солнце России». О ней говорили, что она сумела стать властительницей дум своего поколения, опередила Серебряный век, стала символом своей эпохи, перевернула представление об актерской жизни и оставила немало последователей. Как писала актриса Вера Юренева: «Она пришла со стороны, у нее другое кровообращение, другая глубина». «Актриса с каким-то интересным холодком», - говорили про Комиссаржевскую артисты Александринского театра.

«До сих пор я, как сейчас, вижу перед собой Комиссаржевскую в Нине и никогда не забуду ее в этой роли, - говорил Чехов. - Никто так верно, так правдиво и так глубоко не понимал меня, как Вера Федоровна... Чудесная актриса...»

«Ее игра - это сама жизнь!» - восхищались рецензенты. Соломон Михоэлс вспоминал: «Когда Вера Федоровна - Лариса - выходила на сцену и, не произнося еще ни единого слова, прохаживалась с Карандышевым, вы уже чувствовали, что на сцене как бы появился целый новый мир». Как свидетельствуют современники, даже полновластная хозяйка Александринки, премьерша Мария Савина говаривала знакомым: «Пойдите посмотрите эту актрису, это редкая актриса...»

«Душа ее была, как нежнейшая скрипка», - вспоминал Александр Блок. Маленькая быстрая фигурка, магия голоса, синие глаза (слово «синий» в терминологии Блока имеет символическое значение об­ ращенности в иные миры, к вечности).

Что в ней рыдало? Что боролось?
Чего она ждала от нас?
Не знаем. Умер вешний голос,
Погасли звезды синих глаз.

И здесь, говоря о Блоке, нельзя не сказать, что, в соответствии с символистской традицией, он в своих некрологах создал идеальный образ талантливой женщины, посвятившей свое дарование и жизнь людям, не сумевшим принять ее жертвы. После выхода этих текстов последовал взрыв поминальных публикаций в периодической печати, по большей части так или иначе обыгрывающих главные мысли и образы Блока. В конце концов, фигура Комиссаржевской утратила связь с реальностью и превратилась в мифологизированный образ русской театральной культуры.

 

«Что в ней рыдало? Что боролось?»


Но о чем же думала, чего хотела и ждала Вера Федоровна, отправляясь в последние гастроли? Как оценивала свое творчество за три месяца до смерти? Какие планы на будущее вынашивала? Ведь собираясь в дорогу, она была в полном смятении.

... Сентябрь 1908 года. Сцена Эрмитажного театра в Москве тонула в нарядных осенних букетах. Бесчисленные делегации, сотни поздравительных телеграмм и цветы, цветы, цветы... Шумно и торжественно отметили 15-ю годовщину творческой деятельности Веры Федоровны. Комиссаржевская по-прежнему молода и вдохновенна. Ею ничто не утрачено. Но приобретено ли что-то новое? Даже громкие овации не могли заглушить глубокой неудовлетворенности и страха за будущее. Ей ли не знать, что в этот юбилейный вечер славили ее прошлое?

«Я никогда не бываю довольна собой, никогда». «Я по природе своей обязательно должна сочувствовать своей героине, - писала Вера Федоровна, - иначе играть не умею. Мне каждую роль надо оросить кровью своего сердца». «Я играю без конца, играю вещи, очень мало говорящие уму и почти ничего душе, - последняя сжимается, сохнет, и если и был там какой-нибудь родничок, то он скоро иссякнет».

Ее окружают многочисленные поклонники, ей предлагают руку и сердце, но Комиссаржевская непоколебима: «Искусству... я принадлежу безвозвратно, бесповоротно, всеми помышлениями, и чувству этому не изменю никогда ни ради кого и ни ради чего - разве сама в себе получу полное разочарование».

... Боль в напряженном взгляде, горький, ни к кому не обращенный упрек читается в последних фотографиях. Она закутана в меховую шубу, низко надвинута на лоб шапочка. Живут одни глаза, а в них страх. Все чаще настигает ее утомление. Все сильнее разочарование. Одиночество и бесконечные поиски своего предназначения.

 

Песня любви и отчаяния

«В актрисы ее посвятило личное страдание», - напишет о Комиссаржевской один из ее будущих биографов. Да, пожалуй, вся ее недолгая жизнь была песней любви и отчаяния...

Она родилась в Петербурге 8 ноября (27 октября по старому стилю) 1864 года в семье русского артиста оперы и музыкального педагога Ф.П.  Комисcаржевского. Часто бывая за кулисами, тоже мечтала блистать на сцене.

В 19 лет пришла первая, целиком охватившая молодую Комиссаржевскую любовь, доставившая ей счастье и радость, «светлое ликование молодости, беззаветное, самонадеянное».

Это был молодой и талантливый художник, светский лев, граф Владимир Муравьев, за которого она в 1883 году вышла замуж. Однако брак не задался. Муравьев сошелся с сестрой Веры Федоровны, Надеждой, прижил с ней ребенка, и они тайно обвенчались в 1885 году. Для Веры Федоровны это была травма, которая наложила отпечаток на всю ее жизнь. Она пыталась отравиться и попала в психиатрическую больницу с диагнозом «острое помешательство». «Тогда случилось со мной что-то ужасное. Я сошла с ума и была в сумасшедшем доме целый месяц», - вспоминала Вера Федоровна. После больницы родные увезли ее в Липецк, где младшая сестра Ольга взялась ее опекать.

Почти 6 лет она живет то с матерью, то с сестрой, без ясной цели. Но ее манила сцена. И Вера Федоровна начинает брать уроки актерского мастерства и участвовать в любительских спектаклях. Ее первые опыты были связаны с театрами в Новочеркасске и Вильно, где она в основном играла девочек-подростков и участвовала в водевилях. Исполнением роли Бетси в «Плодах просвещения» (1891) Комиссаржевская обратила на себя внимание деятелей профессионального театра. Так началась ее актерская карьера, сравнительно поздно - в 29 лет.

В 1896 году Комиссаржевская поступает в Александринский театр и начинает работать на самой престижной сцене России. Первый шумный успех приходит к ней после роли Ларисы в «Бесприданнице». Затем последовали роли Нины Заречной в чеховской «Чайке», Марикки в пьесе «Огни Ивановой ночи» Зудермана, Маргариты в «Фаусте» и другие. Репертуар Комиссаржевской обширен, в зале аншлаги, после каждой премьеры - хвалебные рецензии... Ее игре были свойственны нервная порывистость, тревожный лиризм. Наиболее достоверно и точно ей удавалось передать только глубоко личное, пережитое, прочувствованное.

Не меньше К.С.  Станиславского она мечтала об обновлении русской сцены. Ей хотелось создать «театр души», который говорил бы «только о вечном». И на пике своей карьеры, в 1902 году, Комиссаржевская покидает Александринский театр, где служила шесть лет. Ей «становится тесно». Она хочет большего. Она хочет создать собственный театр современного репертуара и с помощью гастролей по провинции начинает сбор средств.

Открытие Драматического театра В.Ф.  Комиссаржевской состоялось 15 сентября 1904 года в здании петербургского «Пассажа». Зрительский успех был громадным. Здесь Комиссаржевская играет все свои коронные роли, а также роли молодых современниц - страдающих, мятущихся.

В поисках новаторских идей и смелых экспериментов Вера Федоровна идет на риск и подписывает контракт с молодым режиссером-новатором Всеволодом Мейерхольдом. Но, увы, сотрудничество великого режиссера и великой актрисы было омрачено неудачами. Слишком уж сильно разнились творческие взгляды режиссера-экспериментатора и лирической актрисы, мечтавшей о театре обнаженных страстей и острых душевных коллизий... Фактически провалились блоковский «Балаганчик» и «Пелеас и Мелисанда» Мориса Метерлинка. Пробовала себя Комиссаржевская и в трагедиях Шекспира. Но все попытки освоить новый для себя сценический язык оказывались неудачными. Провальными были и Офелия, и Дездемона... и даже Снегурочка. Одной из немногих постановок, которую ожидал триумф, была «Сестра Беатриса» Метерлинка. Для Комиссаржевской роль Беатрисы стала ролью-исповедью, обнажившей ее собственную раздвоенную судьбу.

«Мейерхольд создал в театре атмосферу, в которой я задыхаюсь все это время и больше не могу», - признавалась актриса.

«Путь, ведущий к театру кукол, - это путь, к которому вы шли все время, - объясняла актриса в открытом письме к Мейерхольду. - Я смотрю будущему прямо в глаза и говорю, что по этому пути мы вместе идти не можем, путь этот ваш, но не мой...»

Кроме того, театр вдруг стал убыточным... Журнал «Театр и искусство» писал: «Г  н Мейерхольд довел театр г  жи Комиссаржевской в буквальном смысле до степени «Балаганчика», где актеры превратились в говорящих кукол и где на наших глазах гибнет своеобычное, задушевное дарование г  жи Комиссаржевской».

«...Самой Комиссаржевской в этом театре нечего делать: было бы жаль губить ее талант», - свидетельствовал Андрей Белый.

«Я заплатил бы 40000 за то, чтобы это не показывали публике», - вздыхал Станиславский.

Так, ни Мейерхольд, ни приглашенный вслед за ним поэт Валерий Брюсов, не оправдали надежд хозяйки театра. Да и уживаться на одной площадке таким талантам оказалось сложно.

Кроме того, Веру Федоровну связывали с В.  Брюсовым не только творческие, но и личные отношения. Именно для нее поэт перевел пьесу «Пелеас и Мелисанда» М.  Метерлинка, образы которой использованы в его стихотворении «Памяти В.Ф.  Комиссаржевской». Именно ей подарил он первый том своих поэтических произведений «Пути и перепутья» с надписью: «Беатрисе робкая дань. Валерий Брюсов. 1907».

Вскоре было суждено оборваться и этой тонкой нити надежды, связывающей ее с Брюсовым. Она прощалась с ним тяжело: «Если бы никогда не видела тебя - именно тебя, только тебе написала бы: сейчас во всем мире один мне нужен ты».

22 января 1909 года, если не прямо адресованное Комиссаржевской, то, во всяком случае, отражающее внутреннюю подоплеку их отношений, Брюсов напишет:

...Кто б нас ни создал, жаждущих друг друга,
Бог или Рок, не всё ли нам равно!
Но мы - в черте магического круга,
Заклятие над нами свершено!
Мы клонимся от счастья и испуга,
Мы падаем - два якоря - на дно!
Нет, не случайность, не любовь, не нежность, -
Над нами торжествует - Неизбежность.

«...Встреча с Комиссаржевской, - волны безумия, плеснувшие было в берег души, почти мгновенно откатились вспять», - писал он.

Их переписка в полном объеме до сих пор не опубликована.

 

Отречение

... Сезон 1908-1909 года закончили в феврале сотым представлением «Кукольного дома» Генрика Ибсена. Был успех. Заряжаясь энергетикой зрительного зала, Вера Федоровна с благодарностью принимала аплодисменты, восхищенные взгляды, цветы. Но душевная боль не отступала. Она прекрасно понимала, что для успеха ей все время приходится возвращаться на пять, а то и на пятнадцать лет назад. И снова начинается мучительный поиск себя.

Сразу после закрытия сезона труппа Комиссаржевской отправляется на четырехмесячные гастроли по Сибири и Дальнему Востоку. Не хотелось думать, что все это затеяно лишь для материальной поддержки угасающего театра. Но поездка проходит с ощущением много раз виденного безрадостного сна и оказывается маловыгодной.

За три месяца до смерти В.Ф.  Комиссаржевская принимает реше­ ние покинуть сцену. «Театр в той форме, в какой он существует сейчас, - пишет она в своем отречении в ноябре 1909 года, - перестал мне казаться нужным, и путь, которым я шла в искании новых форм, перестал казаться мне верным». Но этот горький и мужественный документ не был отказом от деятельности. У Комиссаржевской всегда оставалось место для надежды. И этой надеждой была идея создания театральной школы. Весь свой опыт, все силы и устремления она решила посвятить воспитанию нового человека-актера. Идея создания театральной школы захватила ее и волновала тем сильнее, чем более отчетливо она чувствовала тупик своей сценической деятельности.

Новый творческий план - создание театральной школы с привлечением в нее талантливой молодежи - требовал больших средств. И решено было отправиться в гастрольное турне по городам Украины, Кавказа, затем через Каспий перебраться в незнакомую Среднюю Азию. Преданные Вере Федоровне актеры А.  Мгебров, В.  Подгорный, А.  Зонов, И.  Любавина, В.  Тизельгаузен составили основу труппы.

Новый, 1910 год артисты встречали в Баку. На пароходе перебрались в Среднюю Азию. Три спектакля отыграли в Ашхабаде, в клубе, сцена которого освещалась керосиновыми лампами. Дальнейший маршрут - северо-восток. Самарканд. Утром - экскурсии к памятникам древности, посещение старого живописного базара, покупки диковинных вещиц. Вечером - спектакли.

17 января артисты пребывают в столицу Туркестанского края - Ташкент. В честь приезда актрисы друг детства по Петербургу, Андрей Александрович Фрей устраивает теплый прием в своем доме на улице Самаркандской. Усыпанная лепестками свежих фиалок белоснежная скатерть стола, букет роскошных цветов у прибора почетной гостьи... Вера Федоровна в хорошем настроении. Она исполняет русские и цыганские романсы, аккомпанируя себе на гитаре, шутит... Многих почему-то удивляло, что она могла быть очень веселым человеком. Она, например, как и Наташа Ростова, любила неожиданные сравнения: «Мережковский скучен, как понедельник. Горький не четный и ни на что не делится». Белому она сказала: "Вы синий и невнимательный"».

 

Прощальные гастроли

На сцене нового театра Общественного собрания лучшей пьесой Германа Зудермана «Родина» Вера Федоровна открывает гастроли в Ташкенте.

Все спектакли проходят при переполненных залах, с бурными овациями, цветами, восторженными рецензиями в газетах, при отличных сборах. Не забыта и молодежь - спектакли для нее шли днем.

По воспоминаниям друзей, Вера Федоровна находилась в прекрасном расположении духа, строила творческие планы на будущее, думала о школе, живо интересовалась местным колоритом. Здесь, в Ташкенте, фортуна вновь улыбнулась ей.

Ташкент ей понравился. Она не ожидала встретить среди бескрайних, слабозаселенных просторов Средней Азии своеобразный оазис, где мирно соседствовали европейская и азиатская цивилизации. Между спектаклями она посещает гостеприимный дом А.А.  Фрея, осматривает город, восточный базар, накупает тюбетеек, пиал, чеканных изделий, попробует в местных лавочках острые экзотические блюда. В эти дни Вере Федоровне приснился Чехов, в которого она была когда-то влюблена. «Хорошее предзнаменование», - отмечает она.

Но успех гастролей неожиданно омрачается. Друг за другом заболевают четыре ведущих актера и театральный парикмахер. Гостиница превращается в лазарет. Больных срочно госпитализируют. Но это только начало роковой черты.

Начавшийся день 26 января не предвещал никаких несчастий. Днем она была на званом обеде у А.А.  Фрея. Но вечером, перед спектаклем вдруг почувствовала сильное недомогание. Преодолев слабость, она все же поехала в театр. Объявленный спектакль заменили более легким - «Бой бабочек», первая пьеса, в которой шестнадцать лет назад Вера Федоровна дебютировала на сцене Александринского театра. Превозмогая себя, бледная, с горящими глазами, она с большим трудом доиграла в тот вечер. Публика была в восторге, цветы летели к ногам знаменитой актрисы, бурные овации затихли лишь на улице, когда фаэтон с Верой Федоровной скрылся из виду.

Этот спектакль стал последним в ее жизни. На следующий день она уже не смогла подняться с постели.

Актрису посещает профессор Моисей Ильич Слоним - один из основателей первого медицинского института в Средней Азии. Спустя несколько дней он ставит беспощадный диагноз - оспа. Из гостиницы Веру Федоровну срочно перевозят в дом А.А.  Фрея, где для нее создают максимальные удобства, пытаются облегчить страдания, спасти жизнь. Но несмотря на усиленное лечение остановить болезнь невозможно. Оспа беспощадно уродует прекрасное лицо, руки, тело, переходя в черные струпья. Актриса просит никого в комнату не впускать и сжечь письма, хранящиеся в шкатулке.

В ночь на 9 февраля наступает ухудшение: сильный жар, малейшее движение доставляет невыносимую боль. Вера Федоровна теряет сознание. 10 февраля 1910 года в 13.40, не приходя в себя, она умирает. Ей было 45 лет...

Позже по улице Самаркандской, 24, на стене одноэтажного дома, где жил А.А.  Фрей, была установлена мемориальная доска: «В этом доме 10 февраля 1910 года скончалась знаменитая актриса Вера Федоровна Комиссаржевская». Увы, после землетрясения 1966 года целые кварталы жилых строений, в том числе и дом Фрея, были утрачены...

11 февраля на Самаркандской улице, казалось, собрался весь Ташкент - духовенство, военные, дамы в траурных одеяниях, студенты, гимназисты, рабочие. Прибыли делегации от Городской думы, драматического общества «Волна», женской гимназии, реального училища, журналисты «Туркестанских ведомостей» и «Туркестанского курьера». Погребальная колесница при большом стечении народа направилась для отпевания в церковь, что на старейшем Боткинском кладбище. 13 февраля совершилась последняя панихида по В.Ф.  Комиссаржевской. В ночь тело Веры Федоровны отправляют в Петербург. И долго еще у подъезда Общественного собрания, где проходили выступления театра Комиссаржевской, висела потемневшая от непогоды афиша последнего спектакля...

Все пять человек из труппы Комиссаржевской, заболевшие оспой, выжили...

Фотогалерея