ЛИПЕЦК. В отсутствии любви

Выпуск №2-232/2020, В России

ЛИПЕЦК. В отсутствии любви

Сто лет назад на Липецкой сцене давали «Бесприданницу». Липецкий государственный академический театр драмы имени Л.Н. Толстого, а в то время Первый Советский драматический, начинал свой путь. Афиша 100-го сезона тоже начинается этой пьесой А.Н. Островского, и в таком выборе не только символическая связь времен.

Как часто бывает с выдающимися произведениями, «Бесприданница», написанная, по предположениям исследователей, на основе подлинных событий, не принесла своему великому автору большого успеха при жизни. Но пьеса оказалась притягательной для последующих поколений постановщиков, увидевших в ней сложные психологические наслоения, пытавшихся разобраться в поступках ее героев. В новом прочтении классического сюжета молодым режиссером-постановщиком Марией Колычевой-Кайзер живая душа пытается прорасти сквозь высохшее поле человеческих страстей.

Художник-постановщик Евгений Терехов (Москва) выразил режиссерское высказывание емким символом и вынес его на программку спектакля - одинокий василек в окружении безжизненной травы. В сценографическом рисунке спектакля «Бесприданница» резко контрастируют блеклая, полустершаяся реальность, где обитают действующие лица, и пульсирующая красками с полотен импрессионистов природа. Но никого не трогает красота опрокинутого в реку неба, волнующаяся зелень полей с фиолетовыми волнами васильков. Размер капитала, стоимость парохода, выгодные вложения занимают умы и сердца крупных дельцов. Те, кто рангом пониже, сосредоточены на возможности хоть что-то заполучить, будь то неожиданный подарок или щедрые чаевые. И только один человек неустанно всматривается в далекие пейзажи, словно пытаясь стать их частью и шагнуть в неземное, - Лариса.

А вокруг все больше равнодушные люди, но понимающие друг друга с полуслова. В идеально прямой, почти закостеневшей фигуре Кнурова гипертрофированное чувство собственного достоинства, а в странной манере цедить слова, почти не разжимая губ, величайшее презрение ко всему. Герой Владимира Кравченко никогда не повышает голоса, не улыбается, потому что в его выхолощенной душе уже давно ничего не отзывается. Идол - вот верное определение, данное Кнурову буфетчиком Гаврилой (Валерий Брыксин). Высказывая сожаление о незавидной судьбе бесприданницы Ларисы, Мокий Парменыч одновременно просчитывает варианты сделки - чем купить, за какую цену при ненадобности продать. Слова «добро» и «счастье» звучат из уст Кнурова как оскорбление.

На его фоне молодой Вожеватов Евгения Власова поначалу кажется открытым, незлобивым и даже искренним. Может пошутить с прислугой, сорит деньгами, шумно радуется приезду Паратова и возможности весело провести время. Но в какой-то момент в нем проступают черты пострашнее, чем у Кнурова. Беда Ларисы, которой он только что восхищался, ее брак с неудачником Карандышевым - лишь повод позубоскалить, неплохой сюжет для будущих рассказов в компании таких же как он.

Режиссер, представляя персонажей, помещает их в круг света и проводит по невидимому подиуму. В походке, манере держаться легко читается то скрытое, что постепенно станет явным. Эффектная Харита Игнатьевна Огудалова - отрепетированные жесты, фальшивые эмоции. Светлана Кузнецова в этой роли существует в двух ипостасях: с богачами хитрит и заискивает, с дочерью ведет себя как работорговец. В ее сердце нет места материнской любви, только жажда денег любой ценой. Для этой Огудаловой капитал не только безбедная жизнь, но и средство продления молодости. В ее танце с Паратовым (этот и другие пластические сюжеты, вписанные в спектакль хореографом Игорем Сурмием, вносят важные штрихи в психологические портреты персонажей) бушует страсть, а в непреодолимом желании примерять на себя украшения, подаренные ее дочери, можно даже заподозрить соперничество.

Первое появление Карандышева, и этот человек виден как на ладони. Он похож на слишком взрослого гимназиста, во всем его облике жалкая напыщенность - скованная походка, задранная вверх голова, презрительный взгляд. Карандышев Владимира Борисова по-чеховски «плохой хороший». Возможно, он когда-то любил Ларису, но зависть к сильным мира сего взрастила непомерную гордыню и погубила эту нежность. Застенчивый жених стал тираном, для которого бывшая возлюбленная теперь предмет гордости и мести одновременно. Он откровенно карикатурен в образе хозяина дома со всеми своими фальшивыми саблями на дешевом ковре и плохими сигарами, но даже такое недостойное поведение не заслуживает смертельного наказания. Когда Паратов, Кнуров, Вожеватов натешатся и «разломают грудь» этому смешному человеку, мы вдруг почувствуем его живое, изболевшееся сердце. Но только на мгновение, потому что как только высохнут слезы Карандышева, он станет палачом.

Костюмы, созданные с большим вкусом московским художником Анастасией Михненковой, словно вторая кожа, оттеняют важные качества героев этого спектакля. Агрессивные тона для Огудаловой, акварельные для Ларисы, глухие, безжизненные - для Кнурова, Карандышева... Выход Паратова сравним с появлением мегазвезды - кажется, даже от его белоснежного сюртука исходит свечение. Неслучайно Островский дал ему особую характеристику - «блестящий барин». Павел Чунихин абсолютно точен в создании этого образа. В запальчивости встанет на сторону обиженного, отдаст последнее, а в какой-то момент равнодушно убьет. В нем, как в сложном и прекрасном механизме, функции переключаются мгновенно. Паратов без сожаления уступит Ларису другому, но при одном условии - он должен владеть ее сердцем. То же раздутое эго, как и у Карандышева, но гораздо большие возможности. Оттого и признается спокойно, что в нем «ничего заветного нет», найдет выгоду - все продаст.

Пожалуй, один из самых ярких персонажей этого спектакля - Робинзон Романа Коновалова. Внешне похож на французского мима, исправно смешит богатых господ, ни на секунду не выходит из образа. Благодаря своей внутренней пластике, Роман Коновалов достигает в этой роли уровня трагической клоунады. Он одновременно сильный и беззащитный. Напрасно Паратов дал нелестную характеристику Робинзону, а в прошлом провинциальному актеру Аркадию Счастливцеву - «ничего, так себе, смешит». На самом деле он превосходный артист, чувствующий «аудиторию», знающий, что ей нужно в данный момент. Просто он пытается выжить среди этой бессердечной публики ради единственной мечты - поехать в Париж. Но господа уже наигрались и, так же как Карандышеву, легко «ломают грудь» Робинзону. В финале блистательный Паратов отшвырнет своего клоуна, и тот окажется у ног Ларисы. Две сломанные игрушки, никому не нужные.

Роль Ларисы режиссер доверила Ксении Романовой - утонченной, прекрасно исполняющей романсы (педагоги по вокалу Надежда Пчелкина и Людмила Жаринова). Сложный образ, требующий серьезной внутренней работы, пока еще не совсем удался молодой актрисе. В этой героине Островского, вошедшей в число самых знаковых в русском психологическом театре, должно быть что-то магически притягательное. И дело не в ее красоте, не в умении услаждать слух пением. В Ларисе та чистота, что невольно завораживает давно и безнадежно омертвевших людей. Им некомфортно от ее искренности и открытости, и, словно защищаясь, они считают бесприданницу «простоватой», разыгрывают ее в орлянку.

Предательство Паратова для Ларисы - пропасть. Кажется, она уже летит вниз, бьется о камни... Предложение Кнурова, выстрел Карандышева не имеют значения. Финальная точка спектакля - сильная по режиссерскому замыслу, объемная по художественному воплощению. Простив и отпустив всех, Лариса уходит по лунной дорожке, прочертившей импрессионистское полотно на заднике сцены. Точнее, уходит ее душа. Меркнет свет, благодаря которому жизнь всех этих людей казалась лучше, возвышенней. И, кажется, в этот момент они это осознали.

 

Фото Анны ЧЕРКАСОВОЙ

Фотогалерея