Эффект шаровой молнии. К юбилею Олега Меньшикова

Выпуск №3-233/2020, Лица

Яркий светящийся объект шаровидной формы, ведущий себя самым непредсказуемым образом, наблюдали многие, но объяснить его природу наука до сих пор не в состоянии. Аналогия с Олегом Меньшиковым напрашивается сама собой. «Главный мистер Х» российского театра и кино отмечает юбилей. Чем не повод, чтобы хотя бы попытаться заглянуть под маску, которую он никогда не снимает.

Он верит в судьбу: «Считаю, что каждый человек имеет шанс в жизни. Другое дело, что можно не разглядеть его, пройти мимо». Может быть, эта отгороженность от окружающих как раз для того и нужна ему, чтобы ненароком не пропустить нужных указателей? Как бы то ни было, самым емким, пожалуй, эпитетом к личности Олега Меньшикова, будет «вещь в себе». Недоброжелатели называют это позой, но для Меньшикова закрытость, похоже, и в самом деле единственно возможный способ существования, так точно описанный в свое время его тезкой Олегом Далем: «Артист - это тайна. Он должен делать свое темное дело и исчезать. В него не должны тыкать пальцем на улице. Он должен только показывать свое лицо в работе, как Вертинский свою белую маску, что-то проделывать, а потом снимать эту маску, чтобы его не узнавали». Удивительное дело, но любимого артиста даже самые преданные поклонники далеко не всегда узнают на улице, даже если на нем нет темных очков.

Родом из детства

Преграду между собой и окружающими Олег начал возводить еще в детстве. Первого сентября первоклашка со странно несоответствующим возрасту колючим взглядом провел по крышке парты жирную меловую черту, раз и навсегда обозначив границу своего личного пространства. Его соседке Люде оставалось только подчиниться. Олегу достаточно было взглянуть на нарушительницу, и она мгновенно ретировалась. Зато сам Олег мог беззастенчиво расположить локоть на «чужой» территории абсолютно безнаказанно. С возрастом эта черта стала менее видимой, но куда более ощутимой для окружающих.

И харизма лидера в нем природная, а не благоприобретенная. Однажды пятилетнего Олега директор музыкальной школы, в которую ходила дочка маминой сотрудницы, застала за «дирижированием»: ему надоело ждать, пока у девочки закончится урок, и он отправился бродить по коридорам. Остановившись перед дверью класса, где репетировал школьный оркестр, он, с поразительной для такого «несмышленыша» точностью, взялся «направлять» течение какого-то достаточно сложного музыкального произведения. Ему было интересно не «играть», а именно «дирижировать». Потом была музыкальная школа, ансамбль юных скрипачей Москвы, на горизонте замаячила консерватория, но в урочный час выбор между музыкой и театром был без колебаний сделан в пользу последнего.

Хотя в свое время нашелся человек, который авторитетно заявил, что сцены ему не видать, как своих ушей. И изрек этот фатальный для меньшиковского самолюбия вердикт не кто иной, как Ролан Быков. Он искал ребят для картины «Внимание, черепаха!» и счел, что Олег ему не подходит из-за... чрезмерной веселости. Но отказываться от своей мечты упрямый подросток не собирался. Более того, в старших классах увлекся постановкой школьных спектаклей. Первый, сыгранный в канун Нового года, был собран из отрывков любимых оперетт, перемежаемых литературными экзерсисами самого юного режиссера, положенными на музыку мэтров этого веселого жанра. На школьной сцене все было почти как на настоящей - свет, костюмы, декорации, солисты и живописная массовка. Когда Олег дошел до знаменитых куплетов Зупана из кальмановской «Марицы», оказалось, что вся школа, включая педагогический состав, готова отправиться вслед за ним в благословенный Бороздин...

Что влекло его на сцену - вдохновение? наитие? трезвый расчет? Не исключено, что и то, и другое, и третье. Во всяком случае, просчитывать последствия своих действий Олег тоже научился очень рано. Его классная руководительница вспоминала, как им поручили разбить клумбу в парке, создававшемся вокруг расположенных неподалеку от школы Борисовских прудов. Олег посмотрел на отведенное для цветника место и сказал - тут клумбу сразу же затопчут, нужно было сначала посмотреть, в каких направлениях по парку ходят люди, а потом уже цветочки высаживать. И оказался прав - созданная ребячьими усилиями клумба была уничтожена буквально за несколько дней.

Под сенью «Покровских ворот»

Кстати, о расчетливости. Благодаря ей Меньшиков получил ту самую - звездную - роль, о которой мечтает каждый артист. Роль, после которой наутро просыпаешься знаменитым. Речь, разумеется, о Костике из «Покровских ворот». Олег должен был сниматься в другой картине - «Частной жизни». Юлий Райзман утвердил его на роль сына главного героя, которого играл Михаил Ульянов. Перед молодым актером открывалась заманчивая перспектива поработать с выдающимся режиссером и быть партнером такого мастера, как Ульянов. Но тут подоспело приглашение от Михаила Козакова. Главная роль или скромная фигура в «свите короля»? Сомнений в выборе не было.

И драматург Леонид Зорин, и режиссер Михаил Козаков, и большинство строгих критиков, и добрые зрители были единодушны в том, что Меньшиков сыграл «идеального шестидесятника» - свободного, искреннего, увлекающегося, презирающего условности. Но была в этой бочке меда и ложка «дегтя»: киновед Валентина Иванова, отдавая должное искрометному таланту молодого артиста, рискнула взглянуть на созданный им образ под иным углом: «...есть в этом Костике, таком, как играет его Меньшиков, и некоторый настораживающий прагматизм. Еще далеко то время, когда такие милые, железные Костики захватят все главенствующие высоты, но этот уже сегодня не теряется. Такая черта лишь легким штрихом обозначена, но она явственна, как явственно дыхание осени в густо синеющих облаках, в паутине, в яркой, отцветающей зелени деревьев». Напомним - фильм вышел на экраны в 1983 году - до перестройки, и до гибели великой страны оставалось, по историческим меркам, совсем немного.

Прозорливость критика подтвердила сама жизнь. В своей монографии о Меньшикове, вышедшей в 1999 году Эльга Лындина пишет: «...немудрено, что Валентину Иванову не расслышали. Костик жил и живет на экране так звонко, непоседливо, стремительно, так неумолчно звучит его красивый голос, его юношеский баритон с мягкими, обволакивающими нотками, так сияют его карие глаза, что просто некогда зрителям, в том числе и критикам, остановиться и призадуматься, что на самом деле скрывается за энергией молодого провинциала, покоряющего науку, соседей и женщин? Что за сила таится за внешней доброжелательностью? И, главное, чего ждет от жизни наш милый мальчик?»

Утомленный солнцем

Первая встреча режиссера Никиты Михалкова и актера Олега Меньшикова на картине «Родня» стала для них началом долгого, насыщенного, увлеченного творческого поиска. «С самого начала, - вспоминал впоследствии Никита Сергеевич, - мне понравилась та непринужденность, легкость, с которой он вошел в группу. Легкость эта проистекала не от самоуверенности, а от какой-то удивительной внутренней раскованности - она помогала ему и потом в работе над ролью. Для молодого актера он казался очень подвижным внутренне, техничным, добавлю, пластичным, музыкальным и с прекрасным чувством юмора. Самые разные режиссерские задания он выполнял, умея их делать органичными для себя. Кроме того, Меньшиков обладает еще одним чрезвычайно важным качеством для актера - способностью к концентрации. Он умеет концентрироваться настолько полно, что режиссеру не приходится заниматься его дополнительной мобилизацией».

Их следующей встречей стали «Утомленные солнцем». Сценарий Михалкова и Рустама Ибрагимбекова поначалу назывался «Безусловный эффект шаровой молнии», и роль Мити писалась с прицелом на Меньшикова. «... я могу с полным обоснованием говорить, - признавался режиссер, - и о замечательной творческой отдаче, и о широком диапазоне его актерских возможностей. Разные характеры он играет по-разному. А это, при всей банальности такого утверждения, могут делать далеко не все даже маститые наши актеры. В каждой из его ролей я ощущаю какое-то очень серьезное движение и мысли, и чувства».

Можно сказать, что в кино судьба Меньшикова сложилась невероятно удачно. О своей кинокарьере сам артист отзывается более чем прагматично: «Я всегда исходил из того, что мне предлагали: нравилось - соглашался, не нравилось - отказывался». Вадим Абдрашитов рассчитывал, что Олег сыграет главную роль в «Пьесе для пассажира». Роман Балаян звал в картину «Две луны, три солнца», Эльдар Рязанов - в «Привет, дуралеи», Вячеслав Криштофович - в «Приятеля покойника». Признаем - ни одна из этих лент шумного успеха не имела. И предположим, что актера отвела от участия в них феноменальная интуиция. Но картина Светланы Дружининой «Принцесса цирка» - стопроцентный хит, до сих пор любимый зрителем, а между тем Меньшикова в ней нет, и лавры, предназначавшиеся ему, до сих пор пожинает чешский бизнесмен, а в прошлом дипломат Игорь Кеблушек. И в первых (и надо сказать самых удачных) «Гардемаринах» публика его тоже не увидела. Не сыграет он и Дубровского в одноименной картине Вячеслава Никифорова, и счастливого соперника Дениса Давыдова в фильме Станислава Ростоцкого «Эскадрон гусар летучих».

Но порой в планы вмешивалась и сама судьба. Сергей Бодров-старший, снявший Меньшикова в ставшем культовым «Кавказском пленнике», хотел продолжить сотрудничество: у режиссера были планы сделать фильм о Мандельштаме, на которого, по его мнению, Олег был похож не только внешне, но и неким внутренним строем. Была и еще более нетривиальная идея - картина о Чайковском. Не сложилось. И об этом можно только пожалеть - такие образы могли бы проявить в палитре актера то, что еще не было им использовано.

Слом шаблона

Театральная судьба с самого начала шла по извилистой и весьма причудливой траектории. Принятый после Щепкинского училища в Малый театр, Меньшиков успевает проработать там всего год. От участи «вечного статиста» - как известно, в этом оплоте академизма, молодые дарования в массовке бегают очень долго - его спасла... служба в армии, каковую он избывал в Театре Советской Армии. Самой яркой ролью в этом театре для Олега стал Ганя Иволгин в инсценировке романа Достоевского «Идиот». Он сыграл его не традиционным жадным маленьким человечком, но натурой страстной и целеустремленной. Да, у Гани есть цель - вырваться из той доли, которую уготовила ему жизнь, и деньги для него не самоценность, но средства осуществить мечту. Известный критик Инна Соловьева писала об этой роли Меньшикова: «Именно законченность есть у Олега Меньшикова, который играет Ганю. Законченность при неожиданности толкования. Ту фразу, которую ему бросают с издевкой, что он за три рубля на Васильевский остров проползет на карачках, этот ясноглазый, худенький, как Бонапарт на Аркольском мосту, устремленный мальчик в «третьегоднем» сюртуке без единого пятнышка не только не желает опровергнуть, а готов поднять над собою как знамя... Когда Настасья Филипповна пачку свою в огонь бросает - тут еще один торг, еще одна ломка, еще один перепляс. А идет он опять же не совсем так, как в романе, и даже совсем не так, потому что в романе герою самолюбие мешает в огонь полезть, а в спектакле Гане самолюбие диктует в огонь лезть. Рукава засучивает, перчатки прочь швырнув: да, мы вот такие, мы без перчаточек унижения не побоимся - ни-ни... В обморок падает не потому, что не может видеть, как сто тысяч сгорят, а потому, что унижение - сам не ждал - непереносимо: ни за трешкой на Васильевский, ни за ста тысячами нет таки сил ползти...»

Тот же метод «от противного» Меньшиков использует, когда спустя много лет сыграет в Англии Есенина: он будет для актера не бесшабашным гулякой, а тонким, ранимым человеком, безуспешно ищущем любви и понимания. Роль неистовой Айседоры сыграла Ванесса Редгрейв. Спектакль по пьесе Мартина Шермана был отрепетирован за семь(!) недель и в течение полугода восемь раз в неделю шел в легендарном «Глобусе». Из наших соотечественников этот спектакль видели немногие. Дадим слово счастливому очевидцу - Андрею Вознесенскому: «В Меньшикове есть шик профессионала высшей лиги. Я видел его игру в Лондоне в «Есенине и Айседоре». Спектакль стал гвоздем сезона. Драма некоммуникабельности двух великих любовников (один был удушен пеньковой веревкой, другая - шелковым шарфом) решена беспощадно просто. На англоязычной сцене поэт говорит только по-русски. Айседора отвечает только по-английски. Каким надо обладать магнетизмом и чем-то сверх техники, чтобы заставить зал, не дыша, слушать стихи и исповеди на чужом языке! «Семерых ощенила сука» - стихи непереводимы не только из-за незнания языка: как будто в России поэта понимали! Не загримированный, темноволосый, кареглазый артист, шутейно качаясь на люстре через всю сцену, подобно маятнику, понял непереводимый смысл судьбы любого поэта: непонимания и сверхпонимания. Я пришел на спектакль, приглашенный Ванессой, ушел - ошеломленный Меньшиковым».

В 1992 году Меньшиков был удостоен за роль Есенина премии Лоренса Оливье и получил предложение сыграть Ихарева в гоголевских «Игроках» уже по-английски. Он занимается с педагогами и играет так, что англичане практически принимают его «за своего»: кто-то из рецензентов отмечает, что его персонаж разговаривает как уроженец Уэлльса. Если бы у него возникло желание продолжить карьеру в Англии, скорее всего, он своего добился бы. Но Меньшиков вернулся на родину.

На круги своя

В тех редких случаях, когда Олег Евгеньевич все-таки дает интервью, на вопрос о том, что для него является самым главным в жизни, он отвечает примерно так: «Главное - войти в свою дверь. Есть притча о человеке, который стоит перед открытыми дверями, не решаясь войти только потому, что никто вокруг него в них не входит. А когда они, наконец, закрываются, он видит, что на них написано: «Эти двери предназначались только для тебя». В жизни артиста произошло нечто подобное: он вошел в распахнутые двери, но поспешно вышел обратно.

В 1985 году Театр имени М.Н. Ермоловой возглавил Валерий Фокин. На его спектакль «Спортивные сцены 1981 года» по пьесе Эдварда Радзинского публика спрашивала лишний билетик еще от метро. О роли, сыгранной в нем Меньшиковым, Александр Соколянский писал: «... «золотой мальчик» Сережа ... симпатяшечка с парализованной душой и расслабленной, бесцельной жестикуляцией. Роль, весьма поверхностно прописанная, стала бы всего только типажной, если бы Меньшиков не увидел в своем персонаже воплощение человеческой неосуществленности, заданной изначально, от природы. В перспективе роли вставал не безвольный полуумник ... но существо почти сверхъестественное - дух-недоносок из гениальных стихов Баратынского».

Энергичный и целеустремленный худрук очень ценил родственного ему по энергетике артиста: «Он прекрасно вписывается в сегодняшний день, выражая свое поколение. Более всего - холодным отчаянием и обаянием жестокости. Он манит своей загадкой: его индивидуальность несет тайну, а тайну всегда хочется разгадать. Есть некий «фантом-Меньшиков», что тоже притягательно. Олег умеет держать зрителей в напряжении своей энергетикой. Возможно, своей закрытостью он тоже адекватен нашему времени, когда ушли этакие лучезарные, нараспашку душой герои. Настала эпоха деловитых или, по крайней мере, кажущихся такими персонажей, четко знающих, чего они хотят от жизни...»

А потом Фокин решил ставить «Приглашение на казнь». Инсценировку набоковского романа делал Меньшиков. Но спектакль вышел без него. Актер мечтал сыграть Цинцинната, а режиссер видел его мсье Пьером и надеялся вычленить в природе актера новые грани, свойства и качества, которыми он пока в должной мере не пользовался. Но Меньшиков был непреклонен. А вскоре он и вовсе покинул Ермоловский. Сам Олег Евгеньевич объяснял это так: «Мне просто надоело, что за меня кто-то решает мою судьбу: что мне делать, что мне играть, куда мне ехать, можно ли мне сниматься там? Я подумал, что я уже сам в состоянии это определить и выбирать роль не на уровне приказа, который вывешивается в театре, а на уровне своих желаний и возможностей, и хотений...»

И вот в 2012 году Олег Евгеньевич Меньшиков был назначен художественным руководителем Театра имени М.Н. Ермоловой. Двери открылись снова. Труппа зажила новой, весьма интенсивной жизнью, но каким-то непостижимым образом театр стал в некотором смысле такой же вещью в себе, как и его худрук. Имея возможность самому вывешивать приказы, Меньшиков стремится «перепрожить» то, что в его прежней жизни так и не случилось. Не случился Мекки-Нож в «Трехгрошовой опере» и Хлестаков в «Ревизоре», Сирано и Гамлет. Прекрасно отдавая себе отчет в жесткости возрастных рамок, детерминирующих актерскую судьбу, Меньшиков идет на хитрость. Не сыграв Гамлета у Някрошюса в 1994-м, он поставил в своем театре «Макбета», выбрав для постановки «неканонический» перевод Владимира Гандельсмана, который дал ему возможность сменить ракурс во взгляде на кавдорского тана. Суть своего подхода к пьесе сам переводчик когда-то сформулировал так: «Я думаю, вольно или невольно, Шекспир рассказывает историю мысли: что такое человеческая мысль? И олицетворением этого явления - явления мысли - служат ведьмы. Они словно зловещие извилины в голове Макбета. Любому человеку на земле, если он не святой, приходят в голову злые мысли. И «Макбет» - это история злодейской мысли. Что делать с ней? Ведьмы являются другу Макбета Банко, но у него иммунитет, он не принимает их в себя. Зависит ли это от заданной природы человека или от глубины «промысливания» грешной мысли? Макбет - это история и трагедия половинчатости: продумай он свое злоумышленье до конца, его, быть может, не надо было бы совершать...»

Чувствует ли Олег Меньшиков себя звездой? Рискнем предположить, что да. Но он никогда и никому в этом не признается. На сакраментальный вопрос от него обычно можно услышать что-то в таком духе: «Я не знаю, что это такое - звезда. Это слово так затрепали, у нас такое количество звезд! А их должно быть десяток на всю страну, а никак не несколько сотен, а послушать иных, так и тысяч. Кометы, метеоры - их много. Но звезды - это то, что очень далеко, чего не достать рукой. Это миры другие...»

Фото предоставлены Театром Ермоловой (с)

Фотогалерея