Классика в форме классики / XXIV Международный фестиваль Ф.М. Достоевского (Великий Новгород)

Выпуск №4-234/2020, Фестивали

Попасть на фестивальные показы в Великом Новгороде было трудно. И потому, что санитарные нормы требовали 50% заполнения зрительного зала, а скучавшие без театра во время пандемии горожане мгновенно раскупили билеты на все 16 спектаклей фестиваля. И потому, что на огромном пространстве вокруг здания театра шли строительные работы - укладывалась новая тротуарная плитка. Город готовится к будущему 200-летнему юбилею писателя.

Отнестись к предъюбилейному фестивалю легко, «сработать» его вполсилы, приберегая идеи и проекты на следующий год, его команде, возглавляемой директором Даниилом Донченко и творческим куратором Сергеем Козловым, не позволили профессионализм и азарт. И какое-то благорасположение небес сопутствовало новгородцам - в дни тотальной отмены всевозможных смотров и конкурсов, когда на карантин мгновенно и неожиданно закрывались не только отдельные театры, но и целые российские регионы и зарубежные страны, фестиваль Достоевского, оперативно меняя некоторые из заявленных 16 спектаклей на их видео-версии, в течение восьми дней шел успешно и уверенно. Он год от года укрепляет мускулы и набирает вес, расширяя географию стран-участниц, осознанно собирая в афишу большие полнометражные спектакли, имеющие родовые признаки большого стиля.

Хэдлайнером в этом году вполне ожидаемо стал спектакль «Дядюшкин сон» столичного Театра имени Вл. Маяковского. Бережно и вдумчиво отнесясь к текстам автора, верная его заветам, режиссер спектакля Екатерина Гранитова превратила «вещичку голубиного незлобия и замечательной невинности» в яркий, шумный и веселый водевиль. «Для комедии, - был, впрочем, уверен Федор Михайлович, - мало содержания», но Ольге Прокофьевой, исполняющей заглавную партию, удалось поспорить с классиком. Ее великая интриганка, настоящий Наполеон в юбке, Мария Александровна Москалева - натура противоречивая и сложная. Все комбинации острого и изворотливого ума, весь пыл причудливо организованной души, весь феерический темперамент, способный устранить любое препятствие, направлены не столько на собственную выгоду, сколько на счастье дочери. Любыми путями - хоть благодаря замужеству со старым, нелепым, почти полоумным князем (герой Игоря Марычева мил, незлобив и трогателен как дитя) - только вырвать ее из этого захолустья, «облагородить» которое невозможно в принципе. Сколько ни декорируй фасады деревянных домов капителями греческих колонн (сценография Елены Ярочкиной изящна и остроумна), как ни прививай местным кумушкам любовь к музицированию на арфах, вкуса к стильности туалетов и тонкости манер. Ловко выстроенная Москалевой интрига оборвалась бесславно. Ее житейское фиаско вызывает сочувствие. Хотя великая витальная энергия и целеустремленность все-таки приведут к победе и, спустя некоторое время, Мария Александровна в белых шелках и ослепительно сияющих бриллиантах будет красоваться рядом с вышедшей за генерала дочерью, но отчего-то по-прежнему будут окружать ее кособокие недостроенные фронтоны...

Декларируемую программную верность литературному первоисточнику Сергей Федотов в своем спектакле «Идиот» Пермского театра «У Моста» подкрепляет неторопливостью и тщательностью повествования. На нее работает и гиперреализм декорации: павильоны скрупулезно имитируют убранство дома Епанчиных или квартиры Иволгиных, в них много мебели, разнообразных бытовых предметов. Из-за кулис, добавляя подробностей в описание мест действия и событий, спокойно и внятно звучит голос автора. Звучит почти так же, как голос Ефима Копеляна в радиоверсии великого «Идиота» Товстоногова. «Наваждение» - определяется жанр спектакля. Но нет - это «страницы романа». От сцены к сцене, строго и линейно идя по сюжету, хотя и минуя многие смыслообразующие эпизоды романа, как, например, рассказ Мышкина о Мари и детях или разговор с Аглаей на зеленой скамейке, театр рассказывает вполне обычную житейскую историю. О том, как необычный и странный человек оказался втянут в водоворот людских страстей. «Странность» Мышкина, каким играет его Сергей Мельников, в детской непосредственности и открытости, в наивности и бытовой неприспособленности. Его чудаковатость подчас подчеркивается какой-то почти болезненной, физической несостоятельностью. Зато Рогожин в исполнении Владимира Ильина - плоть от плоти этого земного, человеческого, яркого мира. Его сильную, мощную, не ограненную моральными принципами и интеллектуальными потугами натуру так переломала ураганная страсть к Настасье Филипповне, так ослепила и помутила рассудок ревность к князю, что иного выхода у него не было: только убить мучительницу.

Парфену Рогожину в спектакле Белгородского академического театра имени М.С. Щепкина не суждено дойти до этого финала. Авторы спектакля обрывают действие сразу после знаменитой сцены у Настасьи Филипповны. Неземной, божественной красоты женщина (Вероника Васильева), с душою тонкой и ранимой, сознательно сломав свои надежды на спасение и любовь, бросилась, как в огненную бездну, в грубые объятия циничного Рогожина (Игорь Ткачев), а мягкий, нежный князь Мышкин (Илья Васильев) остался один в недоумении и отчаянии.

Спектаклю Семена Спивака и Марии Мирош вообще чужды грубые чувства и контрастные краски. Здесь женский актерский ансамбль сложился идеально и гармонично. Одна красивее другой, в изысканных белых кружевных нарядах чисты и светлы женщины семейства Епанчиных, полны благородства и внутренней силы мать и дочь Иволгины. Сродни им и Настасья Филипповна. О возвышенной любви и счастье этим прекрасным, но несчастным женщинам остается только мечтать - греховный мир мужчин коварен и злобен. Лишенный нарочитой взнервленности и излишней горячечности, ставшей уже штампом сценической традиции в интерпретации Достоевского, лирический «Идиот» Белгородского театра создан в духе ровного и качественного академизма.

Возвышенным романтизмом наполнен и спектакль «Белые ночи» Владимирского областного театра кукол. Историй несостоявшейся любви в нем две. Одна, бессловесная, разворачивается прямо на наших глазах в стенах современного книжного магазина (Дома Книги на Невском проспекте, что в знаменитом доме Зингера) и вспыхивает между молодым мужчиной и девушкой, которая, кого-то ожидая, коротает время за чтением небольшой книжечки в мягкой обложке. Другая - «ожившие» страницы Достоевского. И если бы не нежный лиризм, тонкая сентиментальность, редкая по нынешним временам целомудренность, присущие спектаклю, постановочный прием этот мог показаться архаичным и банальным. Но в руках режиссера Марины Протасовой и художника Натальи Круговой оба плана повествования оказались воплощены осмысленно и изящно.

Петербург для Мечтателя здесь - не злодей и не враг: одно удовольствие наблюдать как дружелюбно и добродушно помахивают ему вслед располагающиеся на фасадах домов анимационные кариатиды. Тонкие абрисы улиц и набережных Санкт-Петербурга, возникающие на проекциях ширм, точно и образно передают зыбкость и призрачность белых ночей.

Юная, трогательная, трепетная как газель Настенька, добродушная и лукавая Бабушка, даже в театре не снимающая миленький чепец и не выпускающая из рук любимое вязание, порывистый красавец-сердцеед Жилец - в облике каждой куклы достоверно, с проработкой нюансов исторического костюма, проявляется характер персонажа. Психологически точны и подробны озвучивающие кукольных персонажей артисты. Их голоса звучат в записи, ведь Борису Кузину, Алексею Ложкину, Елене Тюриной и Виктории Журиловой, оставляя за ширмой кукол, приходится периодически появляться перед зрителями: повторяющие повесть коллизии знакомства в книжном магазине тоже насыщены тонкими чувствами.

Чувства героини спектакля Театральной мастерской АСБ (Санкт-Петербург) Алексея Янковского «Нежный возраст, или Странная история моей любви» сложны и запутанны. Как тот трагический морок болезненного бреда, в который подчас погружается Настасья Филипповна в последние минуты. В белом подвенечном платье - на краю своей жизни. Или своей смерти. Или своего сна... Удивительно, с какой глубиной и подробностью внутренней жизни персонажа (персонажей, если быть более точным!) молодая артистка Наталья Свешникова проходит по лабиринтам пьесы Клима. Пьеса ни в коей мере не повторяет сюжет «Идиота» и совсем по касательной соотносится с его мотивами, но какую-то главную интонацию Достоевского передает очень точно.

В протяженном, содержательно изощренном монологе - боль женского сердца и игры острого ума, осознание смысла жизни и яростные поиски Бога, тоска по умершей матери и нерожденным детям, размышления о театре и о сути актерской профессии. Лишенная жестов, движений, перемещений, словно закованная, в неудобном кресле с жесткой спинкой, в полумраке искусно освещенного небытового пространства, Наталья Свешникова не только смогла всерьез увлечь зрителей тайнами иррациональной интеллектуальности, но и заставить себе сопереживать. Спектакль шел в Старой Руссе, в одном из залов Музея романа «Братья Карамазовы», и смог на два часа в четырехугольнике совсем обычного, обезличенного помещения поселить Театр.

На сцене Филармонии это удалось совершить и Русскому театру драмы им. Ф.А. Искандера из Сухуми, показав свое концертное исполнение «Игрока». Действительно концертной, пожалуй, здесь была только графичность оформления: все пространство спектакля создавали лучи прожекторов, исполняя в «черном кабинете» сцены сложный, страстный танец (художник по свету Евгений Лисицын). В круге лихорадочно мчащейся рулетки, как в круге жизни, ломаются судьбы, уничтожаются чувства. В вопросах бытия не важен быт. Режиссер Антон Киселюс оставляет за скобками временные приметы и исторические подробности. Его «Игрок» - это не последовательная цепочка житейских событий, состоящая из эпизодов личных предательств и несостоявшихся любовей, это - драма страсти, драма порока, история уничтожения души человека. А участие в спектакле Концертного хора, в полноте своего состава и звучания исполняющего «Реквием» Моцарта, и вовсе превращает спектакль в мистерию грехопадения человечества. Не об этом ли размышлял Федор Михайлович?

Фотогалерея