Тень от Лира / "Папа" в театре "Современник"

Выпуск №4-234/2020, Взгляд

Лир

Кому-нибудь знаком я? Я - не Лир.

Так ходит Лир? Так говорит? Что ж, слеп я?

Размяк рассудок, и соображенье

Заснуло? Как, не сплю? Не то, не то...

Кто может рассказать мне, кем я стал?

Шут

Тенью от Лира.

Писать о спектакле «Папа» в «Современнике» сегодня - все равно что вспоминать человека, ушедшего во цвете лет. Его премьера состоялась 24 января 2020 года, но из-за пандемии и последующего ухода из театра Сергея Гармаша спектакль перестали играть.

Между тем, выдержавшая всего несколько представлений постановка Евгения Арье, заслуживает внимания одним лишь тем, что пьесу всемирно известного драматурга Флориана Зеллера «Современник» поставил одним из первых в России. За пьесу «Папа» Зеллер был удостоен театральной премии Мольера. В 2019 году роль отца в ее экранизации сыграл Энтони Хопкинс, в театре переиграли, кажется, все ведущие актеры Европы. И для Сергея Гармаша эта работа, безусловно, стала этапной.

На первый обманчивый взгляд сюжет «Папы» кажется незамысловатым: вышедший на пенсию инженер Андрэ постепенно теряет связь с внешним миром под воздействием болезни Альцгеймера. Однако автор находит эффектный драматургический прием, рассказывая о происходящих событиях с позиции главного героя.

Каждый день кто-то прячет любимые часы Андрэ, переставляет мебель в его квартире, а незнакомцы, появляющиеся у него дома, называют себя его родственниками. Впору вспомнить фильм Джорджа Кьюкора «Газовый свет», заподозрив дочь главного героя. Недаром в одной из сцен Андрэ жалуется сиделке, что близкие умышленно сводят его с ума, мечтая завладеть квартирой. Сцены перепутаны между собой таким образом, что зрители невольно чувствуют себя на месте Андрэ. Мы следим за хитро закрученной интригой, собирая пазл из обрывочных воспоминаний героя, словно смотрим детектив. Сцены двоятся, одних и тех же персонажей играют разные актеры, смысл постоянно повторяющихся слов меняется.

Художник спектакля Николай Симонов рифмует причудливые видения Андрэ со стеклянным лабиринтом, по которому блуждает герой. В дымчато-серых перегородках этого лабиринта при определенном освещении предметы и люди отражаются как в зеркале или превращаются в силуэты. Ближе к финалу сцена пустеет и на ней остается один на один со своею болезнью растерянный герой.

Пьеса Зеллера «прикидывается» триллером, являясь семейной драмой. Евгений Арье обозначает жанр спектакля, как трагифарс. Роль восьмидесятилетнего старика отдана далекому от дряхлости, брутальному Сергею Гармашу, который всегда мечтал сыграть слабого человека. И в этом несоответствии физических данных актера и его возраста кроется глубинный смысл. Мы видим полного сил мужчину, который медленно, шаг за шагом превращается в беззащитное дитя. На этом пути он успевает предстать перед нами остроумным и галантным кавалером (в сцене знакомства с новой сиделкой Лорой Дарьи Белоусовой), агрессивным и подозрительным стервецом, швыряющим на пол родную дочь. Мы посочувствуем старику, разгуливающему по сцене в семейных трусах и нелепых очках. Особенно удаются Сергею Гармашу комические моменты - репризы, которые вплетены автором в ткань печальной истории. «Хорошие часы. Они ваши?» - спрашивает Андрэ незнакомца на своей кухне. То есть подозревает любовника дочери в воровстве. Или: «У тебя проблемы с памятью? Тебе нужно к врачу, старушка», - заявляет обескураженной дочери Андрэ. В эмоциональных сценах актер все чаще скатывается в мелодраматизм, возможно, время скорректировало бы эти недочеты.

Главным антагонистом героя в спектакле выступает его взрослая дочь, безжалостно сыгранная приглашенной в театр Викторией Толстогановой. Ее Анна переживает весь спектр чувств от покорности - до усталой раздражительности, от безжалостности - до детской растерянности перед осознаем того, что папа, которого в детстве боялась и уважала, вдруг превратился в капризного ребенка. Трудность положения Анны усугубляется тем фактом, что она нелюбимая дочь. Не щадя ее чувств, Андрэ постоянно противопоставляет ей сестру - Элизу, которая вот-вот за ним приедет. Из его памяти стерлось, что Элиза погибла в автокатастрофе, поэтому каждое воспоминание отца об умершей дочери оборачивается для Анны двойным ударом.

Толстоганова играет человека с полыхающим адом в душе. Разрываясь между любимым человеком и отцом, она доходит до крамольной мысли - во сне Анна расправляется со стариком и испытывает облегчение. О мнимом убийстве она рассказывает с нежной улыбкой, тихо и проникновенно. На деле - соглашается отправить родителя в дом престарелых. Замерев в старинном антикварном кресле, как на троне, решительная Анна вдруг становится похожа на шекспировскую Регану, впервые осмелившуюся наказать зарвавшегося Лира.

В самой страшной сцене спектакля улыбчивый Мужчина (Олег Феоктистов), которого Андрэ принимает за Пьера, задает ему убийственный вопрос: «Долго вы еще будете отравлять этот мир своим присутствием?»

И пронзительная семейная история, переломившись, оборачивается вдруг экзистенциальной драмой. С этого момента Андрэ начинает стремительно погружаться в беспамятство, словно ребенок рыдать на груди у медсестры, и в финале, оставшись на сцене совершенно один, направится в мир теней, одинокий и беззащитный, словно обезумевший Лир, попавший в бурю.

Фото из архива театра «Современник»

Фотогалерея