Как она стала... / Ольга Никитина (Томск)

Выпуск №6-236/2021, Лица

Как она стала... / Ольга Никитина (Томск)

Однажды в разговоре о профессии она с нотками едва уловимой самоиронии заметила: «Такое только в ТЮЗе и бывает - с утра «Три поросенка» играешь, а вечером «Анну Каренину». Ключевое слово в этом признании «играешь». Хотя правильнее было бы сказать о ней словами ее героини, Ариши Филиппок, «артист живет на сцене». Жизнь актрисы Томского ТЮЗа Ольги Никитиной неотделима от жизни театра, который стал ее судьбой. Выбрав этот театр, она действительно выбрала свою судьбу. И ту самую амплитуду ролей и актерского амплуа - от травести до острохарактерной актрисы и даже трагической.

 

Дневник ее мечты

Выкрикивать лозунги: «Даешь коммунистический союз молодежи!», маршировать с плакатами «Записывайся в Союз коммунистической молодежи!», спрашивать у зала: «Кто знает, как готовить суп из воблы?» - было невероятно ответственно. И азартно! В зале сидели одноклассники и учителя, а партнерами по сцене были настоящие артисты. И спектакль настоящий - не школьная самодеятельность. И театр настоящий, хоть и молодой и пока еще без своего помещения. И хорошо, что нужно было кричать, потому что эмоции переполняли...

Если говорить по существу, а не по записям в трудовой книжке, то жизнь Ольги Никитиной в Томском ТЮЗе началась именно тогда, в 1980-м году, со спектакля «Синие кони на красной траве» по пьесе Михаила Шатрова. Правда, в ту пору она носила другую фамилию - Мельникова, и было ей всего 17 лет, училась еще в десятом классе, но уже твердо знала, что этот театр - ее. И навсегда.

То, что сегодня стало легендой - как Игорь Скляр, Андрей Краско и весь выпускной курс Льва Додина «по велению партии» и по воле первого секретаря Томского обкома партии Егора Лигачева приехал создавать в Томске театр юного зрителя, - было началом ее творческой биографии. И это начало овеяно романтикой первых спектаклей, где вместе с ленинградцами играли и они, томские школьники - студийцы.

Студию создал актер Александр Вичканов прямо при театре. Молодому театру нужна была молодая труппа. Руководство ТЮЗа уже тогда понимало, что ленинградцы не задержатся надолго в Томске, и им потребуется смена. Предполагалось, что актерское мастерство, сценречь и сцендвижение будут преподавать в театре, а общеобразовательные предметы (литературу, историю, философию и прочее) студийцы должны осваивать в Томском госуниверситете. Но не случилось - культурологический факультет в ТГУ открыли много позже.

Поэтому Ольга поехала поступать в Пермь - в Пермский институт культуры на курс к Геннадию Фомину, к мастеру, который воспитал Александра Вичканова. Фомин учил по системе Петра Михайловича Ершова. Сейчас Ольга по этой же системе занимается со своими детьми в театральной студии «Звездочка». Теперь уже она учит тех, кто мечтает о сцене, одному из главных уроков театрального мастерства - на сцене надо перевоплощаться.

Но поступила на актерский факультет не сразу, а спустя два года после школы. Мамино категоричное «не пущу в актеры» едва не перечеркнуло мечту детства.

... Заболела ли она сценой сразу после знакомства с Пеппи Длинным чулком, которую бесподобно играла артистка Томского драматического театра Галина Непорожнева, или это случилось позже, когда увидела легенду томской сцены - Олега Афанасьева в роли Присыпкина в «Клопе» - сегодня на этот вопрос Ольга Никитина не может достоверно ответить. Но знает наверняка, что оба спектакля не просто стали самыми первыми и яркими театральными впечатлениями, но заронили мысль об актерской профессии.

Репетиции дворовой «Золушки» помогли сделать два важных открытия: во-первых, театр - дело командное, во-вторых, театр - искусство большой условности.

О том, что профессия коварна и трудна, Ольга впервые узнала все от той же Галины Непорожневой, когда любимая артистка томских детей 70-х рассказала на встрече в библиотеке, как на нее в каком-то спектакле упала декорация, и штырь ей пропорол ногу, но надо было продолжать играть - и она играла. «Вот тогда я поняла, что такое быть актрисой»! - признается сегодня Ольга Никитина, которая и сама не раз попадала в ситуации, близкие к «аварийным».

Помнит и свое потрясение от того, что Пеппи оказалась на деле немолодой женщиной. О секретах сценической молодости она тогда не знала и даже предположить не могла, что именно сказки и детские спектакли помогают актерам держать себя в форме, в том числе и физической, что они - своеобразный тренинг профессионального мастерства. Ведь детская реакция - самый чуткий и точный барометр твоей игры.

 

Секрет молодости

И все-таки она пришла к детям. Или дети пришли к ней. Это с какой стороны смотреть: со сцены в зал или из зала на сцену. Она выходила ним в образе Жар-Птицы, мангуста Рикки-Тикки-Тави, Снегурочки, Дюймовочки, Лисы, Ведьмы, Бабы-Яги, Старой Мыши, поросенка Нуф-Нуфа, которого играла 15 лет. Из 70 сыгранных ею ролей за 34 года почти половина - животные или сказочные существа...

И перевоплощалась так, что родной сын не узнавал. Когда его старшая сестра привела за кулисы, к маме в гримерную после очередного спектакля «Три поросенка», он запротестовал: «Это не моя мама. Она - чужая».

... А если смотреть из зала на сцену, то она воспитывала, не воспитывая. Делилась с детьми самыми сокровенными истинами, в которые свято верила и верит. Например, в настоящую дружбу.

Из всех девочек, которых переиграла Ольга за свою актерскую жизнь, девочку Элли из «Волшебника Изумрудного города» любит больше всех. Так любят все первое. Элли и была первой настоящей, именно ее ролью, а не вводом. И ее она ждала долго. Потому что сначала были вводы. Ольга лихо, буквально с первой репетиции, впрыгивала в чужой рисунок роли и каким-то непостижимым образом присваивала его себе. Но когда из двух актрис, которые пробуются на роль, режиссер выбирает именно тебя - это совсем другое.

«Я понимала, что Элли - это настолько «мое», и я должна ее сыграть! Во-первых, «Волшебник Изумрудного города» - любимая сказка детства. А во-вторых, Юрий Пахомов ставил спектакль про дружбу. А я люблю, когда команда, когда ты чувствуешь плечо друга, когда понимаешь, что можешь положиться на него, как на себя», - рассказывает Ольга, все больше и больше вдохновляясь воспоминаниями.

Когда Элли прощалась со своими друзьями и вот-вот должна была улететь на воздушном шаре, рыдали и сказочные персонажи на сцене, и зрители в зале - расставание с обретенными друзьями не казалось им счастливым финалом. Что удивительно, слезы на сцене и рыдания в зале повторялись из спектакля в спектакль, по атмосфере он был похож на студийный. Ольге тоже не хотелось из него уходить, и даже беременной или, находясь в отпуске по уходу за ребенком, она прибегала в театр и вновь выходила на сцену.

«Открывается занавес - и сидит ребенок! Ребенок удивляется этому миру...», - так говорил об этом спектакле и Ольгиной работе в нем в ту пору главный режиссер театра Олег Афанасьев. Это именно он посоветовал Юрию Пахомову взять Никитину на роль Элли, а артистке после премьеры советовал: «Эту детскость не теряй! Неси первозданность этих оценок. Это удивление».

 

Не бояться маленьких ролей

Через несколько лет случился второй заход в сказку «Волшебник Изумрудного города». Другой режиссер. Другие реалии (репетировали в смутное для театра время, когда менялись директора, главные режиссеры, когда зарплаты задерживали). Другая роль - на этот раз злая колдунья Гингема. Но актерская природа та же: перевоплотиться, чтобы зрители поверили.

Начиналась сказка с того, что Гингема в умопомрачительном костюме, с длиннющими ногтями варила зелье вместе со своими помощниками. Атмосфера волшебства нагнеталась за счет музыки, танца и света. И Ольге безумно нравилось пластическое решение эпизода, где ее героиня варила Ураган в котле. Ее Гингема была ужасно прекрасна (или прекрасно ужасна) в колдовском танце! И эти несколько минут существования на сцене, что ей были отведены драматургом и режиссером, актриса проживала феерически ярко. А потом Гингема взбиралась по лестнице вверх - и тут на нее падал домик. От колдуньи оставался только один крик: «Нет! Нет!»

А сколько таких спектаклей в репертуарном листе Ольги Никитиной - когда один эпизод, лицо в толпе, нет ни слов, ни истории, только социальное положение?! Женщины в «Победителях», Крестьянка из коммуны в «Крестьяне о писателях» (оба спектакля Дмитрия Егорова), Дамочка в зеленом в «Заговоре чувств» (Илья Ротенберг), обитательница рынка, одна из жен Эмира бухарского в «Повести о Ходже Насреддине» (Тимур Насиров), посетительница галереи и искусствовед в «Портрете» (Дмитрий Гомзяков). Посчитай - на взвод наберется! Только в одном спектакле «Дубровский» режиссера Тимура Насирова она создала целую галерею портретов - вдова, Анна Савишна, мадемуазель Мими, жена смотрителя.

Искусство перевоплощения, возможно, и нарабатывается такими вот эпизодическими ролями, когда тебе дается один подход, чтобы взять «вес» - зал. А если режиссер позволяет, то можно превратить свой выход в настоящий дивертисмент, как в «Укрощении строптивой», поставленном Иваном Орловым.

Впрочем, в этом спектакле она не выходит - ее выкатывают. Вся в красном, попыхивая сигаретой, вальяжно возлежит Вдова на белом столе. Как главное «блюдо» вечера. Еще ни слова не произнесено, а зрителю уже ясно, что эта вдовушка победила обеих молодых - Катарину и Бьянку в необъявленном конкурсе красоты. В героине Никитиной есть то, что напрочь отсутствует в ее соперницах - зов женщины, который нутром чувствуют мужчины. Линию гротеска и даже цирковой клоунады Никитина довела до предела в мизансцене с танцами у стола. Каким-то невероятным сочетанием женской привлекательности, комичности и куража Вдова положила на обе лопатки даже натренированную в кикбоксинге строптивую Катарину - Анастасию Чеверс.

«Ольга - из тех актеров, для которых нет маленьких ролей, - говорит режиссер Наталья Шимкевич. - Даже когда играет слуг просцениума, она делает это точно, ярко, азартно. В моем спектакле «Буратино» она играла лягушку из пруда Черепахи Тортиллы - я не видела более стильной лягушки».

За это и любят Ольгу Никитину не только режиссеры, но и зрители - за стиль, за то, что точно чувствует форму, за то, что своих героинь лепит «лица необщим выраженьем». И при этом все они четко занимают свое место в актерском ансамбле.

«Ольга Васильевна моментально схватывает ту энергию, которая исходит от партнера. Просто «считывает тебя на раз». И сразу встраивается в предлагаемую режиссером или другим актером мизансцену, - рассказывает Ольга Райх, которая с Никитиной уже несколько сезонов играет в спектакле «Как я стал...» - Вот я начинаю делать какое-то движение - она тут же его подхватывает. Однако эта актерская манера «обезьянничать» у Ольги Васильевны происходит на каком-то глубоком уровне - у нее на все есть собственный взгляд. Но ей нужно время, чтобы сделать своей чью-то идею. Она может прийти на следующую репетицию и сказать: «А я вижу вот так...»

 

Второй, он же первый...

Когда начались репетиции спектакля «Как я стал...» по пьесе Ярославы Пулинович, Ольга Никитина спросила у режиссера Ильи Ротенберга, что здесь играть - драму актрисы, которую «ушли» из театра, или готовность поверить в мечту вопреки всему? «А что вам играть, Ольга Васильевна? Вы же артистка ТЮЗа. У вас все это есть», - был ответ.

Никитина подумала - и согласилась. В биографии Ариши Филиппок, или Арины Аркадьевны Филипповой, которую ей предстояло сыграть, было много похожего на ее актерскую биографию. Как и ее Ариша, артистка Томского ТЮЗа могла бы сказать, что переиграла весь мировой репертуар - Чехов, Шекспир, Островский, Пушкин, Гоголь, Толстой, МакДонах, Эрдман, Шварц. Но с одним существенным замечанием: в спектаклях по произведениям классиков она преимущественно играла роли второго плана. Но по уровню проработанности, в переживаниях, по степени художественного воплощения они всегда являли собой эстетически законченные образы.

Этот второй план порой не менее важен, чем первый. Эксцентричная Ариша Филиппок, уволенная «за профнепригодность», стала бенефисной ролью для Ольги Никитиной. Впрочем, бенефисной ее сделала сама актриса. Как Ариша точно знала, что нужно сделать, чтобы добиться эффекта: «Губы - красным, а глаза - черным, как уголь, как ночь...», так и Ольга Никитина не сомневалась, что развитие характера должно идти по линии гротеска, и чем острее, тем правдивее. А в спектакле «Банка сахара» (Павел Зобнин) она так играет всегда пьяненькую и громкую соседку Галину, что у зрителя есть все основания думать: по масштабу значимости ее персонаж в спектакле равноправен и равновелик социофобу Коле.

Несмотря на то, что до определенного момента зрители не видят Галину, а слышат только ее голос, этот «нарушитель покоя» ощущается во всем объеме. Соседка постоянно присутствует в жизни главного героя, провоцирует его на какие-нибудь действия. Зритель будто «видит», как она начинает петь, находясь явно «подшофе». Когда же на какое-то время замолкает, Коле - Дмитрию Гомзякову становится неуютно. Хочет он этого или нет, но Галина любит его по-матерински и заставляет полюбить мир.

«Я впервые столкнулась с такой драматургией, - признается Ольга. - Мне казалось, что пьеса Таи Сапуриной - неправдоподобная история. Поначалу не понимала мотивировки поступков героев. А это сложно - играть, когда ты не знаешь, о ком и о чем. Тогда для себя придумала такой манок: Галина переживает за Колю, потому что у нее нет своих детей. Понимает, что нельзя так сидеть, отгороженным от мира».

И Галина, и Ариша выросли из ее Эйлин в «Калеке с острова Инишмаан» (Лариса Лелянова). Тот МакДонах 2007 года в постановке Леляновой поломал и актерские, и зрительские стереотипы. Томская публика как будто заново открывала для себя знакомых артистов. Именно такой заново родившейся была и Ольга Никитина в образе старой Эйлин.

Вообще-то Эйлин по пьесе за 60, а Ольге тогда было чуть-чуть за 40, но она играла женщину, которая еще в молодости стала старой, душой старой, потому что у нее нет будущего. А есть только калека-племянник - ее любовь, ее страсть... Спектакль не был бытовым, хотя в сценографии и в актерской игре акцент шел на материальные предметы и бытовые действия.

Эйлин ставила перед собой огромную кастрюлю и брала оттуда то картошку, то яйца вареные. И ела-ела...Вернее, она жрала. Именно так приказала Лариса Лелянова Ольге: «Ты должна постоянно жрать. Жрать и икать».

«Я не могла сразу решиться - как жрать?! Это же некрасиво. Это ужасно! - комментирует сегодня Никитина. - Но режиссер сломила. Она во мне раскрыла характерную актрису. Заставляла избавиться от каких-то актерских штампов. Дома можно было только учить текст. Бесполезно представлять, фантазировать, как будешь играть. Потому что у Ларисы твое видение не проходит. У нее есть свое. С ее легкой руки у меня пошли роли».

И роли, и награды. За Эйлин Ольга Никитина в 2007 году была номинирована на региональную премию «Маска», но получила награду в другой номинации - задействованные в спектакле артисты стали лучшим «Актерским ансамблем».

Через четыре года - еще одна «Маска», уже в номинации «Лучшая женская роль» за роль Нервной Принчипессы (проект «Три Анны») в спектакле «Анна Каренина» Евгения Лавренчука. В 2013-м году на Втором открытом фестивале-конкурсе актерской песни «Почти Belcanto» в Тюмени Ольге Никитиной в составе актерского квартета был присужден специальный приз. В 2014-м в той же Тюмени на фестивале «Живые лица» Ольга Никитина получила специальный приз «За лучшую женскую роль» в спектакле «Как я стал...», а в 2017-м году по итогам зрительского голосования за роль Матушки Ежихи в спектакле «Братец Лис и/или Братец Кролик» (Екатерина Гороховская) актриса награждена дипломом за «Лучшую женскую роль второго плана в премьерных спектаклях XXXVIII театрального сезона».

 

Пуанты для Нуф-Нуфа

«Ольга - это, прежде всего, стиль», - не устает повторять Наталья Шимкевич.

Это качество, прежде всего, проявилось в работе над ролью Анны Карениной - Нервной Принчипессы. В спектакле Евгения Лавренчука Ольга играла одну из трех ипостасей Карениной - женщину, которая хотела любить. И хотя актриса была лет на двадцать старше своей героини, возраст не имел значения для Ольги - иконы стиля.

Именно в таком образе вышли на зеркальный пол все три Анны: Истинная Дама, стареющая кокетка - Марина Дюсьметова, Утонченная Метресса, элегантная соблазнительница - Анна Абраменко и Нервная Принчипесса, которая вынуждена лгать во благо обществу и семье. Такое разделение главной героини на разные ипостаси, по мысли режиссера, давало возможность узнать Анну изнутри и со всех сторон. И любоваться манипуляциями Анны, когда она сама читала «чужие» реплики и получалось так, что весь разговор строился по ее воле. Спектакль имел жанровое определение: «апология текста», то есть защита текста.

Лавренчук не бытовой режиссер - это артисты Томского ТЮЗа знали по работе с ним над спектаклем «Дракон». Но в работе над «Анной Карениной» он оказался не бытовым до такой степени, что всех актрис поставил на пуанты. Так, в 48 лет Ольга Никитина на своей спине ощутила, что такое труд балетных артистов. По нагрузке и самоотдаче - сложнее, чем играть юного Нуф-Нуфа. «На следующий день у всех болели спины, и еще долго ногти слезали до мяса. Мы вкусили все прелести балета», - улыбается актриса.

Репетиции с Евгением Лавренчуком не походили на обычные. «Он ничего не объяснял. Его метод: тренинги, работа на глубоких энергиях. Он раскачивал каждого, - вспоминает Ольга. - В этих тренингах ты попадаешь на его волну - и начинаешь считывать его мысли. Когда мы пошли уже на сцену, никто не спрашивал: что делать. И после премьеры он мне сказал: «Ты сама это все сделала».

Актриса легко идет на эксперимент - после «Анны Карениной» никто в этом не сомневался. Теперь на любую премьеру в ТЮЗ, где занята Ольга Никитина, идут с затаенной надеждой - будет что-то необычное. Будет театр.

Потому что в ее героинях есть все - и эксцентрика, и нежность, и жесткий юмор, и бесконечная искренность. Они ироничны, трепетны, ранимы и бесконечно любимы зрителем.

 

Фото предоставлены театром

Фотогалерея