Лети, лети, лепесток/ XV Национальная театральная премия и фестиваль «Золотая Маска»

Выпуск № 10-120/2009, Фестивали

Спектакль «Ленинградка» питерского театра-студии «КУБ» привез в родной город сразу два фестивальных трофея: «Золотую Маску» за режиссуру разделили Алексей Шишов, Борис Константинов и Денис Шадрин, а награда за работу художника досталась Виктору Антонову. В номинации «Куклы» это был, пожалуй, самый неоднозначный спектакль, вызвавший бурные споры и среди обычных зрителей, и среди профессионалов.

Время нелинейно. Оно выписывает замысловатые петли, по траекториям которых и двигаются наши судьбы.

Однажды, дело было в солнечном южном городе, третьеклассников из самой обычной школы пригласили на телецентр принять участие в передаче, посвященной Дню Победы. Передача как передача: рассказы ветеранов, наивные вопросы детей, кинохроника, фотографии. Но в конце на щербатых тарелках в студию внесли какие-то странные прямоугольники. Они были совсем черными и такими тонкими, что детям, привыкшим к полновесному сытному ломтю мирных времен, казались почти прозрачными. Это был… хлеб блокады. Каждый кусочек – те самые «125 блокадных грамм с огнем и кровью пополам». Никакой «бутафории» и «стилизации»: телевизионщикам удалось разыскать в этом далеком от Ленинграда городе женщину, которая во время войны работала на одном из ленинградских хлебозаводов. Рецепт теста для блокадного хлеба она запомнила на всю жизнь. А мы, дети, запомнили вкус и запах этого хлеба. И с тех пор война перестала для нас быть историей времен наших бабушек и дедушек и стала частью нашей собственной жизни.

К чему такое длинное вступление? А к тому, что нынешним детям вряд ли кто-то испечет блокадный хлеб, их прабабушек-прадедушек уже нет рядом, чтобы рассказать, как это было на самом деле. Старые фильмы о войне покажутся им слишком уж наивными, а современное кино, хоть в наивности и не упрекнешь, при всей своей жесткости и жестокости, являет собой всего лишь эффектную стилизацию. Как же оживить историю родной страны для мальчишек и девчонок, выросших на компьютерных стрелялках, у «героев» которых в запасе есть десяток «жизней»? Ведь память о прошлом для любого народа становится своего рода клубком Ариадны, по нити которого можно двигаться в будущее. Ответ на этот вопрос и попытались найти создатели «Ленинградки». Искали долго – три года: читали книжки, отсматривали хронику, беседовали с блокадниками. Одна старушка рассказала им, что всю блокаду провела в… платяном шкафу, перетащив туда все свои игрушки. Эта история и стала отправной точкой для спектакля, родившегося на перекрестке жанров – кукольного театра и кино, игрового и документального.

Война глазами Домового. Лопоухого и лупоглазого, с бородой-лопатой. Не солдата, ушедшего защищать родной город. Не ребенка, который остался в этом городе один-одинешенек. А сказочного существа, призванного беречь и защищать Дом, то есть мир, тепло и покой – все то, что война обрекает на тотальное уничтожение. Персонажи реальные – девочка Валя, ее мама и папа – актеры, все, что с ними происходит, снято на пленку и оживает на экране. Персонажи сказочные или фантастические – Домовой, Смерть, Голод – куклы, живущие в пространстве традиционного «черного кабинета», «четвертой стеной» которого и является киноэкран. Как совмещены эти два мира, объяснять бессмысленно. К одним только технологиям это, в любом случае, не сводится. Когда вслед за кадрами хроники, где машины ползут по ладожскому льду, маленькая, словно игрушечная, машинка плавно опускается «под воду», распугивая серебристых рыбок, становится по-настоящему страшно.

Впрочем, критики спектакля упирают на то, что само по себе соединение кино и кукол уже не новация. Как и попытка рассказать о войне средствами кукольного театра: в качестве примера сразу же приводят «Песнь о Волге» Резо Габриадзе. Упрекают авторов и в том, что кино в их постановке явно превалирует по времени и куклы, особенно на фоне хроникальных кадров, кажутся вторичными. А в контексте суровой военной реальности достаточно условный и абсолютно сказочный (ибо непонятно, как получившийся) хеппи-энд воспринимается чуть ли не как крамола. Наиболее же консервативные из нападающих апеллируют еще и к тому, что совершенно непонятно, детям какого возраста предназначен спектакль: детям 10-12 лет будет слишком страшно, а старшеклассников куклами не проймешь.

Что ж, насколько мне известно, создатели спектакля на первопроходчество особо и не претендовали. Им было интересно самим пройти по тропинке, проложенной маститым предшественником, который, кстати, им самолично «Маску» и вручал. С доминированием кино над кукольным планом я, пожалуй, соглашусь, хотя создатели честно назвали свое детище кино-спектаклем. Для сказки-притчи, каковой по сути и является «Ленинградка», немотивированно счастливый финал не является чем-то совсем уж невероятным. А что касается возраста зрителей, то взрослая фестивальная публика покидала зал с подозрительно красными глазами. И хоть спектакль заявлен для старшеклассников, в интернете я разыскала отзывы зрителей, приводивших на него и двенадцати- и даже семилетних детей. Кто-то восхищенно называл спектакль «ручной работой», а кто-то честно признавался – «что-то мешает мне принять до конца эту постановку» и рассказывал, как его соседи по окончании спектакля спокойно принялись грызть яблоки, ожидая, когда рассосется толчея у выхода.

Да – кого-то уже ничем не проймешь. Телевизионные новости делают свое дело медленно, но верно. Авторы «Ленинградки» тоже отчасти подпали под их влияние, запустив в финале хронику войн современных. Без них, конечно, вполне можно было бы обойтись. Но, возможно, им тоже захотелось «закольцевать» сюжет. Лепесток, оторванный от стебелька много лет тому назад, возвращается, сделав круг по петле времени.

Фото предоставлены пресс-центром «Золотой Маски»

Фотогалерея