Вопреки гравитации / Илья Варанкин (Ярославль)

Выпуск №10-240/2021, Лица

Илья Варанкин, пожалуй, самый неординарный молодой актер в труппе Ярославского Театра им. Федора Волкова. Увидев его на сцене или экране в эпизоде, точно не забудешь и ни с кем не перепутаешь. Щуплый, гуттаперчевый, с гиперболизированной мимикой и богатым актерским диапазоном. Способный создать как хрупкий, нереальный, так и остро гротескный образ, артист порой балансирует на грани клоунады. Сегодня в его послужном списке более 50 ролей в театре и 17 - в кино и телепроектах, пробы пера в театральной режиссуре.

С начала профессиональной жизни (Илья Варанкин в 2009 году окончил Екатеринбургский государственный театральный институт, актерская мастерская Андрея Русинова, в этом же году принят в труппу Театра драмы имени Федора Волкова) режиссеры предлагают артисту роли в театре и в телесериалах, соответствующие его уникальной психофизике и способу актерского существования - второстепенные персонажи, яркие, комичные, гротесковые, которые становятся запоминающимися акцентами в актерском ансамбле.

Таков Варанкин, к примеру, в роли Ландо в спектакле Романа Кагановича «Каренин» по пьесе В. Сигарева - сверхъестественный, загадочный, похожий на ожившую мумию персонаж. В течение всего спектакля, словно во время спиритического сеанса, он наблюдает за всем происходящим, болезненно корчится в кресле, напоминающем то ли электрический стул, то ли кресло психоаналитика; на уровне пластики и мимики транслирует душевную издерганность, состояние психологического ужаса, который испытывает главный герой.

В постановке Дениса Азарова «Москва - Петушки» Варанкин играет ангела и одного из алкогольных «двойников» главного персонажа - Венедикта Ерофеева, Веничку. Гротеск на уровне внешнем подчеркивается актером и в пластическом рисунке. В убогом совковом тряпье (бесформенные брюки с расстегнутой ширинкой, растянутая спортивная куртка, спортивная шапка-петушок и треснувшие очки в уродливой роговой оправе), его Веничка внезапно демонстрирует манерность танцора бальных танцев. Особую остроту из его уст приобретают рассуждения о силе воли и противостоянии человеческой слабости.

В спектаклях Волковского театра артист умело создает уникальные сценические образы, которые придают остроту каждой постановке с его участием. Фарсовые герои Варанкина всегда принимаются зрителем «на ура» и делают запоминающимся актерский ансамбль в целом. Шура Балаганов в «Золотом теленке» Василия Сенина; слуга Хлестакова Осип, говорящий ломким картавящим голосом, в шокировавшем ярославскую публику «Ревизоре» в постановке Дениса Азарова; безногий Робин Хапуга, который не пел, а лишь комично открывал рот, удивительно точно и смешно пародируя персонажей спектакля во время вокальных интермедий солистов с хором в мюзикле Глеба Черепанова «Опера Нищих» по мотивам «Трехгрошовой оперы» Дж. Гея и И.К. Пепуша; трансвестит Пинг-Понг в спектакле Ольги Тороповой «Бабаня» по пьесе К. Рубиной; бьющийся в танцевальных конвульсиях в золотом облегающем костюме розовогривого жеребца Парис в «Ромео и Джульетте» Семена Серзина; бандит по кличке Бульдог, отвечающий разными голосами по телефону, и «грозный» пьяница с веслом - бывший муж Любы Байкаловой в «Калине красной» по В. Шукшину, поставленной Владимиром Данаем.

Первая заглавная роль и творческий вызов для Ильи Варанкина - Константин Эдуардович Циолковский, герой спектакля, который Борис Павлович поставил в Театре им. Федора Волкова в канун 60-летия первого полета человека в космос (премьера состоялась 3 апреля 2021 года). «Основано на реальных событиях» - так определил режиссер жанр своей постановки. «Циолковский» - это спектакль-житие, в центре которого один день из жизни Константина Эдуардовича - провинциального учителя физики и математики в женском епархиальном училище, мечтателя, чудака, уверовавшего в Чудо и способность человека познать это Чудо.

В спектакле Павловича впервые Варанкину приходится длительно существовать в предложенном режиссером образе, выстраивать логику поведения своего героя не в отдельном эпизоде, а на протяжении всего сценического повествования, исходя из этой логики взаимодействовать с партнерами.

Попроси сегодня описать, каким нам представляется Константин Эдуардович Циолковский, что первое придет на ум? Седовласый чудак-ученый со слуховой трубкой в руке на фоне книжных стеллажей и вороха рукописей. Этот привычный образ рисует в массовом сознании советский миф о Циолковском - космическом пророке, гениальном ученом-самоучке из русской глубинки, дедушке мировой космонавтики. «Иконографию» идейного вдохновителя воздухоплавания составляют графические портреты Циолковского с ракетой на почтовых марках Гознака, прижизненные фотографии (семейные фотопортреты, снимки в рабочем кабинете) и редкие оцифрованные и доступные в Интернете кадры кинохроники 1920-х годов, запечатлевшие Константина Эдуардовича. На них Циолковский дома: летнее чаепитие в саду - нарядная семья явно позирует, сидит за столом с самоваром, во главе пожилой ученый в светлом костюме и шляпе, бодро подливает чай кому-то из детей, оживленно беседует; а вот Циолковский выходит из калитки своего двора и катается по Калуге на велосипеде по узкой тропинке вдоль скромных деревянных домов. Именно на велосипеде впервые появляется на сцене и Циолковский в исполнении Ильи Варанкина.

По мысли режиссера, главный герой спектакля - застенчивый, абсолютно не приспособленный к быту пылкий ученый-мечтатель, страстно увлеченный идеей конструирования аэростата - летательного аппарата, который откроет миру дорогу к освоению звездного пространства. Помещенный в пространство глубоко провинциального городка, он «белая ворона», человек со странностями, чей образ мыслей и образ жизни резко контрастируют с окружающей действительностью.

Здесь удивительно точным попаданием в цель становится необычная внешняя «физика» актера Варанкина, его амплуа эксцентрика, чудака задает необходимый градус условности всему сценическому тексту. Никакого внешнего сходства с Циолковским, намеренный отказ от грима, парика, лишь узнаваемые детали-атрибуты, вроде очков в круглой оправе и слуховых трубок разных мастей. История об одном дне из жизни гения теоретической космонавтики, в первом акте напоминающая комикс, каскад аттракционов и исторических анекдотов (выезд Циолковского на велосипеде, опыты с ударом током учениц, придуманная Павловичем встреча Циолковского с Менделеевым и Жуковским в стенах епархиального училища, сторож Николай Федорович, читай, тот самый Николай Федоров - проповедник философских идей русского космизма - и его школьный музей, где Менделеев угощает собеседников водкой), во втором акте постепенно приобретает житийное звучание и трансформируется в завораживающую по своей красоте мистерию (школьный театр-вертеп, трагическое известие о самоубийстве сына и в финале - «полет» в космическое пространство).

Варанкин, следуя замыслу режиссера, рисует образ чудаковатого мечтателя, стремящегося воспарить вслед за своими аэростатами и унестись в потоке сознания в бесконечный космос. Светлый сюртук главного героя - визуальная антитеза сценическому монотонному, черно-серому пространству нечищеных грязных улиц, талой воды, грифельных досок и форменной одежды воспитанниц училища. Их огненные юные умы (все актрисы-ученицы в ярко-рыжих париках) этот странный учитель стремится зажечь своей одержимостью, стараясь заронить в них искру мечты о возможности человека летать.

Намеренно или стихийно, но пластический рисунок роли выстраивается таким образом, что хрупкий, в буквальном смысле слова легкий Циолковский в исполнении Ильи Варанкина, кажется, постоянно стремится преодолеть законы притяжения и вопреки гравитации взлететь вслед за великой Мечтой, поднявшись над всеми земными тяготами.

С момента первого появления Циолковского-Варанкина на сцене на велосипеде, создается ощущение, что такой герой не может ходить как все обычные люди. И Константин Эдуардович не ходит по сцене, а словно порхает. В порыве вдохновения он буквально «взлетает» на верхнюю ступень стремянки - свой учительский насест, откуда увлеченно вещает ученицам о законах то ли физики, то ли математики. Дергает за веревочку модель-аэростат - и сам будто хочет унестись ввысь вслед за ней. Узнав в столичном госте-профессоре самого Менделеева (Николай Лавров), радостно машет руками-крыльями от удивления, а в сцене фотографирования - раз! и вдруг стремительно взлетает на руки к великому химику. В школьном представлении-вертепе в метафорическом образе волка с вывернутой шеей Циолковский-Варанкин постоянно устремляет взгляд в небо, пытается подпрыгнуть и достать до звезд.

Слуховые трубки - отофоны появляются в руках главного героя спектакля всякий раз, когда ему требуется оградить себя, по его убеждению, от лишней, раздражающей или негативной информации из «внешнего» мира. Сквозь этот защитный фильтр с трудом пробивается информация от самовлюбленного карьериста - директора училища (Сергей Скоков) или зацикленной на соблюдении дисциплины и внешних приличий комичной классной дамы (Людмила Пошехонова).

Трагической кульминацией сценического дня Циолковского становится разыгрываемый для развлечения именитых гостей школьный спектакль-мистерия (в основе текст поэмы Николая Заболоцкого «Безумный волк»), в котором принимают участие воспитанницы и преподаватели училища.

В перерыве между сценками оратории Циолковский получает от жены трагическое известие о самоубийстве их сына. Ошеломленный, кажется, окончательно придавленный к земле этой вестью, герой Варанкина облачается в «скафандр» своего фантастического театрального костюма и возвращается в иллюзорный мир школьного вертепа. Он доигрывает представление, в котором реплики актеров и визуальные образы обретают новое, почти сакральное значение.

К финалу спектакля главный герой меняется на глазах. Гигантская центрифуга, раскручивающая Циолковского, вот-вот отправит его в полет в бесконечную вечность. Перед зрителем уже не калужский учитель-фрик, развлекающий провинциальную публику своими чудачествами, а трагическая и величественная фигура ученого-гения, отринувшего всё земное, который искренне считает, что двигателем научного познания может стать вера в Чудо...

Работа в «Циолковском», безусловно, открыла зрителю еще одну грань артистического таланта Ильи Варанкина - его драматически-трагедийный потенциал. И хочется искренне пожелать щедро одаренному актеру волковской труппы, чтобы это его профессиональное качество оставалось востребованным и в будущем.

Фото Татьяны КУЧАРИНОЙ

предоставлены пресс-службой театра

Фотогалерея