Крыло Синей птицы / Вспоминая Татьяну Швец

Выпуск №10-240/2021, Вспоминая

Первой постановкой театрального художника Татьяны Швец на профессиональной сцене стала «Камень-птица» по фантастической пьесе П.Г. Маляревского. 1959 год, Ижевск, Государственный русский драматический театр Удмуртии, куда она приехала по распределению, окончив театрально-постановочный факультет Ленинградского театрального института им. А.Н. Островского. Почти через 50 лет Швец работала над сценографией «Синей птицы» М. Метерлинка, последним ее спектаклем для Челябинского театра драмы им. Н. Орлова. Она решила соединить двух своих «птиц» - «чтобы вся жизнь уложилась в эту канву». Ключевыми образами стали Синяя птица, олицетворяющая планету Земля, и северная деревянная игрушка с резными перышками, которую мастерят на счастье. Тогда, в 2008 году, она разошлась с режиссером в понимании материала, и спектакль убрали из репертуара. Остался незаконченным сложнейший макет, хранившийся все это время в ее мастерской, но тема невидимой, но очень тесной связи надмирного и земного не отпускала. Три года назад, уже почти потеряв зрение, Татьяна Маркияновна его все-таки завершила, а совсем недавно, 8 июня, ушла от нас навсегда.

Татьяна Швец - заслуженный художник Латвии, член Союза художников СССР, автор более 170 сценографических решений спектаклей в театрах России, Белоруссии, Украины, Литвы, Болгарии, Польши. Ученица легендарного Николая Акимова, сказавшего на прощание своим выпускникам, что самая главная его заслуга как педагога в том, что никто из них на него не похож, никто ему не подражает. И все же уроки Мастера никогда не позволяли опускать планку, стали основой основ, главным мерилом. «Я вспоминала Акимова в каждой своей работе, - говорила Татьяна Маркияновна. - Того, что нам дал Николай Павлович, мне хватило на всю жизнь».

Она родилась на Вологодчине, в детстве жила с родителями-метеорологами в самых отдаленных точках Севера, Коми АССР, за Полярным кругом. По вечерам смотрела в небо и хорошо знала его звездную карту, восхищалась чудом северного сияния и бескрайней белизной снегов. Все эти наблюдения и ощущения остались с ней навсегда, превратившись в лаконичные философские образы, которыми она наполняла театральные макеты. И часто использовала в качестве важной метафоры элементы живой природы. Равнину рыхлого снега в «Похождениях г-на Чичикова» М. Булгакова по Н.В. Гоголю в Нижегородском академическом театре драмы им. М. Горького (режиссер Леонид Белявский); медленно уходящие под колосники, в никуда, усыпанные плодами вишневые деревья в «Вишневом саде» А.П. Чехова на сцене Рижского театра русской драмы, а позднее Театра им. Леси Украинки (режиссер Аркадий Кац); в других спектаклях по Чехову - образующие сценический задник стволы берез в «Чайке» Пермского ТЮЗа (режиссер Семен Либман) и огромный полог из веток, нависающий над бытом в «Трех сестрах» Тамбовского драматического (режиссер Аркадий Кац); ошкуренный стеклом горбыль, из которого было сделано все оформление «Истории лошади» по «Холстомеру» Л.Н. Толстого в Рижской драме (режиссер Марк Розовский); виноградная лоза, которая сплетается в серпантин горной дороги в постановке Ульяновского драматического театра им. И.А. Гончарова «Я, бабушка, Илико и Илларион» Нодара Думбадзе (режиссер Аркадий Кац).

Одной из самых загадочных и главных для себя пьес Татьяна Маркияновна называла «Через сто лет в березовой роще» В. Коростылёва о декабристах. Премьера состоялась в Риге в 1967 году, но тема чистого белого пространства России с ее березами и снегами так или иначе прошла через все творчество Швец. А в том спектакле она сконструировала огромную звезду из стволов-лучей, ставших одновременно виселицей. Конструкция вращалась, зеркальный задник усиливал вспышку этой звезды, передавая ощущение неизбежности и предопределенности. Прошло много лет, но Татьяна Маркияновна возвращалась к старому макету, к «своей звездной теме», что-то меняла, дорабатывала, усиливала финальные сцены. За год до ухода она его завершила.

Татьяна Швец была убеждена, что сценографию нужно воспринимать как искусство, а не как нечто прикладное в виде утюгов и кастрюль. Ее не устраивало обычное, бытовое сценографическое решение, и она придумывала для спектаклей новую реальность, которую можно было воплотить на сцене и доказать, что именно этот мир тоже существует. Это уроки Акимова, далекого, по ее словам, от реализма. «И меня от быта отвратил», - сказала как-то Татьяна Маркияновна.

Сложные инженерные чертежи Швец с детальной проработкой каждого элемента, вплоть до количества гаек определенного диаметра, предполагали создание таких же сложных сценических конструкций. Такими были ее «Король Лир» У. Шекспира, «На дне» М. Горького, «Ревизор» Н.В. Гоголя, «Дни Турбиных» М. Булгакова, «Утиная охота» А. Вампилова, воплощенные в Рижском театре русской драмы Аркадием Кацем, а также многие спектакли на российских и зарубежных сценах. И все театры, с которыми ей доводилось работать, доверяли художнику. Более того, приезд Татьяны Швец становился мощнейшей школой: она полностью контролировала процесс создания декораций, вникала во все детали. И так же обстояло дело с костюмами по ее эскизам. Актриса Челябинского драматического театра им. Н. Орлова Валентина Качурина, исполнившая в 1998 году заглавную роль в «Марии Стюарт» Ф. Шиллера (постановка Аркадия Каца) вспоминала, что костюм от Татьяны Швец «сразу ее заворожил, потряс, в нем хотелось работать и жить». При том, что в своих работах художница никогда не стремилась к исторической реконструкции, но была внимательна к деталям. Не только ткань, но и каждую бусину, брошь или головной убор отбирала сама. А платье Марии Стюарт теперь хранится в архиве Челябинской драмы.

Татьяну Швец и Аркадия Каца справедливо называли звездным дуэтом. Свои самые главные спектакли они создавали вместе. Три десятилетия в Риге, где Аркадий Фридрихович был главным режиссером русской драмы, а Татьяна Маркияновна главным художником; многие годы в Москве, совместные постановки в Минске, Киеве, Ульяновске, Челябинске, Нижнем Новгороде, Тамбове. Некоторые даже спустя долгое время продолжают жить на подмостках, какие-то недавно появились в репертуаре. Почти 30 лет в МХТ им. А.П. Чехова играют «Немного нежности» А. Николаи, а нынешней весной в Московском театре Армена Джигарханяна появился «Скупой» Мольера.

«Она бывала разной, - вспоминает Аркадий Кац. - Чувственное, тонкое, воздушное - все отдавалось костюму. Но в сценографии у нее твердая рука. Худенькая, в больших очках, она напоминала девочку. Глядя на нее, было трудно представить всю мощь ее фантазии, жесткий, почти математический расчет. Иногда мне казалось, что театральные ворота тесны для нее. Хотя, театр - это мир, а сценическая коробка - Вселенная... Она не преподавала, но мне приходилось встречать многих театральных художников, которые говорили, что учились у нее. В этом есть некий высший смысл: она не выбирала учеников - ученики ее находили».

Может показаться странным, но персональных выставок у Татьяны Швец было очень мало. Первая прошла в Риге в 1984 году, в музее театра Латвийской СССР. Через 30 лет Бахрушинский музей организовал к 80-летию художницы большую экспозицию «Пустое пространство и вся Вселенная». Два года назад Белгородский государственный литературный музей, а затем Старооскольский театр для детей и молодежи им. Б. Равенских приоткрыли мир Швец на выставке «Роман с Театром». Для руководителя труппы Семена Лосева это имело особое значение, потому что в 1980-е годы ему посчастливилось работать с Татьяной Маркияновной. В прошлом году в Санкт-петербургском издательстве «Балтийские сезоны» вышла книга «Театр Татьяны Швец», где собрано все созданное художником за 60 лет, - чертежи, макеты, эскизы, размышления Татьяны Маркияновны о драматургии, с которой довелось работать, о том, как рождались сценографические идеи.

В разное время театральные макеты Татьяны Швец приобретались в музейные собрания - Литературный музей Латвии, Государственный центральный музей им. А.А. Бахрушина, Музей-усадьба «Ясная Поляна» Л.Н. Толстого, Литературно-мемориальный музей Ф.М. Достоевского в Санкт-Петербурге. Множество сценографических работ пока еще живут в мастерской Татьяны Швец, которая тоже была отдельной Вселенной. Они перейдут в бахрушинскую коллекцию музея, потому что такова была ее последняя воля.

Фото из книги «Театр Татьяны Швец»

Фотогалерея