КУРСК. «И волки едят — и волков едят...»

Выпуск №2-242/2021, В России

Курский государственный драматический театр им. А.С. Пушкина продолжает воспитывать своего зрителя на классических постановках. Художественный руководитель Юрий Бурэ не скрывает, что традиционный театр по-прежнему остается для него в приоритете, поэтому в очередной раз обращается к одному из любимых драматургов - Александру Николаевичу Островскому. Одной из премьер минувшего сезона стал спектакль «Волки и овцы», где Юрию Валерьевичу нет необходимости переносить героев во времени или экспериментировать с прочтениями, ведь персонажи этого драматурга живут вне эпох и, оставаясь в современных автору декорациях, оказываются близки и внятны нашим современникам. Форма пролога, выбранная режиссером, подчеркивает эту «вневременную универсальность»: когда на глазах у зрителей актеры с помощью слуг просцениума перевоплощаются в своих персонажей, это не ощущается как разрушение четвертой стены и тем более как устаревший прием, а смотрится естественно и уместно.

Еще одна находка пролога облегчает знакомство с действующими лицами: нам их представляют слуги просцениума. Хорошо известно, что замысловатые имена героев Островского не просто не запоминаются, например, зрителю-школьнику, и в родственных связях или статусах и должностях позапрошлого века тоже иной раз сложно не запутаться. Именно поэтому русская классика иногда может напугать молодого зрителя, зрителя-новичка. Когда же экспозиция сразу понятна, можно сконцентрироваться на сюжете и получать удовольствие. Кроме того, в программке к спектаклю присутствует особый информационный вкладыш с пояснениями к тексту пьесы (своего рода словарик), с указанием цен и размеров заработной платы в конце ХIХ века. Таким образом, мы заранее проникаемся духом времени, настраиваемся слушать, понимать и воспринимать язык Островского. Экскурс в историю и знакомство с героями занимает минимум сценического времени, но эффективность такого приема удивительная.

Проблематика пьесы раскрыта Юрием Бурэ в полной мере. Основным, очевидным, лежащим на поверхности мотивом становится охота за богатством, которая властвует в обществе и разрушительно действует на нравы и судьбы людей. Этому посвящена и музыкальная тема спектакля (музыкальное оформление Ильи Сакина), и слуги просцениума, гротескно изображающие сюжеты из жизни, в которых один человек может быть и «волком», и «овцой», и две эти противоположности готовы сменить друг друга в любую минуту. Но проглядывает в постановке еще одна тема, которую в пьесе Островского не раз отмечали литературоведы, достаточно отчетливо воплощенная исполнителями: мотив гендерного равенства и разрушение поведенческих стереотипов. Островский - а вслед за ним и режиссер - преодолевают привычные представления, соотносящие «волчье» с мужской, а «овечье» с женской сущностью. Героям и героиням в равной степени дано быть и теми, и другими.

Спектакль стал своеобразным бенефисом Ларисы Соколовой, исполнительницы роли Меропии Мурзавецкой. Говорящая (естественно, для Островского) фамилия героини, явно произошедшая от татарского «мурза» - «князь», соответствует актерской подаче образа. Знаки аристократизма, сочетания напускной религиозности и статусности мы замечаем и в костюме, и в речевой манере. Чугунов говорит о Мурзавецкой: «... ее женского ума на пятерых мужчин хватит», - и эта характеристика по-настоящему подходит многим героиням Ларисы Соколовой (зритель со стажем воспринимает актрису как воплощение женской мудрости и дальновидности), поэтому и попадание в роль Меропии Давыдовны закономерно. Она хладнокровна и спокойна, совершая махинации, словно заранее уверена в благоприятном для себя исходе, а сватает так, будто, если браки и совершаются на небесах, то не без ее содействия. Сама актриса представляет типаж женщины мягкой, размеренной, уютной. Ее улыбка всегда доброжелательна, взгляд располагающий и открытый, жесты доверительные и плавные. И это потрясающе работает на создание антигероя. Контраст колоссальной внутренней положительной энергетики и отрицательного образа ошеломляет, вводит в заблуждение, заставляет не верить своим глазам (особенно зрителя, прежде не знакомого с пьесой).

Роль Аполлона Викторовича, племянника Мурзавецкой, исполняет Дмитрий Баркалов, который вслед за драматургом ищет способы воплотить авторский прием несоответствия имени/отчества персонажа (Виктор - «победитель») его реальной сущности. Как и олимпийский прототип имени, Аполлон Викторович связан с миром охоты и даже позиционирует себя охотником, однако на самом деле, оказывается, у него иные предпочтения, и вместо охоты ноги каждый раз заносят его в трактир. И если античный бог представляется властителем судеб, то Мурзавецкий способен на судьбу только жаловаться. Дмитрий Баркалов создал образ ничтожного и жалкого персонажа, гиперболизируя его пороки. Но выглядит это не столько комично, сколько трагично, и особенно сильной для актера становится финальная, метафоричная сцена, в которой Аполлон сообщает о нелепой («Близ города, среди белого дня ... волки съели») смерти своего друга, охотничьего пса с не менее громким именем - Тамерлан - и с таким же несоответствием, что и в случае с хозяином. Чугунов с Мурзавецкой противопоставляют его потере уведенное из-под носа богатство Купавиной, и на Аполлона в этот момент больно смотреть. Он уже не кажется таким отвратительным и даже перестает раздражать ужимками горького пьяницы. В этой сцене Дмитрий Баркалов сумел поставить эффектную точку в сквозном и многозначном для пьесы мотиве охоты.

Совершенно иную сторону мотива охоты мы подразумеваем, когда речь идет о двух парах героев: Купавина (Дарья Ковалёва) - Беркутов (Михаил Тюленёв) и Глафира Алексеевна (Юлия Высочиненко) - Лыняев (Сергей Репин), хотя и в этом случае именно погоня за богатством становится движущей силой матримониальных планов персонажей.

Пара Глафиры и Лыняева стала украшением спектакля. Чтобы склонить к браку богатого закоренелого холостяка и обеспечить себе комфортную жизнь, по натуре хитрая и расчетливая Глафира из девицы «на послушании» легко перевоплощается в одного из «волков» и начинает охоту. Сергей Репин, обладающий огромным актерским потенциалом и всей натурой словно созданный для русской классической драматургии, в этом дуэте деликатно уступает ведущую позицию Юлии Высочиненко, подчеркивая абсолютную покорность и ведомость своего персонажа. Некоторые способы обольщения, изображенные актрисой, могут показаться слишком откровенными и смелыми для века Островского и даже несколько шокировать кажущейся свободой нравов, но, стоит отдать должное, они работают эффективно, потому что между Глафирой и Лыняевым на сцене рождается то, что называют «химией». Сцены их легки, ироничны, темпераментны, смотрятся на одном дыхании. Ни одна реплика не оказывается брошенной напрасно, каждая комичная фраза обыграна, сюжетная линия получилась цельной и без труда прослеживающейся сквозь все повествование.

Диаметрально противоположные отношения в паре Купавиной и Беркутова. Взятая молодой вдовой роль охотницы сразу же нейтрализуется при встрече с Василием Ивановичем. Дарья Ковалёва, женственная, чувственная и интеллигентно сдержанная, интуитивно делится со своей героиней этими чертами, способствуя воплощению авторского замысла. Ведь Купавина - достаточно консервативный женский персонаж, именно с ней и ее репликами соотносится мотив женской участи. В то время как «волки» понимают, что всегда найдется хищник посильнее, способный отобрать добычу, Купавина, кажется, чувствует, что выхода нет: или ее быстро съедят, или будут вечно использовать - и послушно отдается в руки Беркутову (снова говорящая «хищная» фамилия).

Беркутова с Мурзавецкой объединяет волчья, хищническая природа. Василий Иванович в исполнении Михаила Тюленёва непрост и интересен, он остается загадкой даже после того, как опустился занавес. Помещик появляется как deus ex machina и разрешает проблемы: спасает Мурзавецкую и Чугунова от ссылки (как замечательно и тонко сыгран диалог с Чугуновым о «продуктах» для Сибири!), а Купавину - от интриг Мурзавецкой. Он определенно приятен зрителю, хотя в то же время пугает осознание того, как легко, непринужденно, без подлога добился Беркутов того, к чему такими непростыми путями подбиралась Мурзавецкая: завладевает Купавиной и ее состоянием.

Любопытное чувство вызывает Чугунов в исполнении Виктора Зорькина и Ивана Пилипенко: несмотря на неодобрение его поступков, проникаешься уважением к способности вести дела и искренне жалеешь, что свой талант он тратит на мимикрию и пособничество. Снова срабатывает эффект противоречия: актерская манера исполнения вызывает симпатию, а сам персонаж - порицание. Племянник Чугунова, Горецкий с говорящим именем Клавдий (Александр Аве, Сергей Малихов) - эталонный экземпляр общества приспособленчества и паразитизма, без зазрения совести продается и покупается и тем, кто обращается к нему за пособничеством, сообщает об этом прямо и сразу. Образы, оставшиеся вне системы отношений, делящей мир на «волков» и «овец»: Павлин Савельич (Максим Карпович) и Анфуса Тихоновна (Любовь Сазонова), несмотря на свою незамысловатость в сюжете, тоже вышли не лубочными картинками, а характерами.

Не первый раз обращаясь к Островскому, Юрий Бурэ собрал в спектакле команду, которая уже хорошо знакома со стилистикой драматурга и характерной, узнаваемой системой созданных им образов. Тем не менее никто из исполнителей не пошел по легкому пути копирования прошлых работ, даже если между персонажами (что свойственно героям Островского из разных пьес) достаточно общего. Актерскому составу и режиссеру удалось изобразить порочное общество, где в вечном противоборстве не бывает чистых «овец», а охотники и жертвы то и дело меняются местами, и тем самым на протяжении всего спектакля вызывают у зрителя чувство замешательства и неоднозначности при попытке дать персонажам свою оценку, а также понимание того, что разорвать порочный круг созависимости «волков» и «овец» не представлялось возможным ни во времена Островского, ни теперь.

Фото предоставлены

Курским государственным драматическим театром им. А.С. Пушкина

Фотогалерея