"Продлись, продлись, очарованье..." / Самарский академический театр драмы им.М.Горького
Выпуск №3-243/2021, Портрет театра
Когда речь идет о юбилее театра, которому исполняется более ста лет, всегда мысленно представляешь себе серию парадных портретов и фотографий, созданных именитыми художниками и известными фотографами, на которых на фоне здания расположилась в немного принужденных позах труппа и запечатлены имена тех, кто породил и прославил Театр на века. Кто своими мощными корнями пророс в культурную и общественную почву, позволив широко раскинуться ветвям с густой листвой.
Когда речь идет о юбилее театра, которому исполняется более ста (да и хотя бы сто) лет, историками пишутся серьезные научные труды, в которых не упущен ни один момент зарождения, развития, пути к славе - долгого и нередко мучительного, прерывающегося не одними лишь катаклизмами, но «решениями сверху», а порой и внутренними раздорами. Эти труды тщательно документированы, во многом опираются на противоречивые нередко воспоминания свидетелей, современников. Именно они и становятся серьезным подспорьем в работе тех, кто обращается из нашего прекрасного далека к тому, о чем достоверно знать никому из нас не дано.
Но случается порой так, что внезапно осознаешь: несколько десятилетий из жизни этого театра промелькнули с твоим непосредственным зрительским переживанием, сомыслием, восхищением или несогласием. И стали вольно или невольно частью твоей жизни, уже неотделимой от него...
И тогда возникает в ощущении другой портрет. Неофициальный, не парадный, на фоне которого имена и события обретают для тебя особую ценность.
Кому-то может показаться, что это не важно, главное - создать икону, но разве перечеркнешь собственную жизнь, вольно или невольно ставшую маленьким ручейком на пути широкой вольной реки?
Самарскому академическому театру драмы им. М. Горького исполняется 170 лет, из которых более пяти десятилетий, нескольких сменивших одна другую эпох, отдано мною ему. И невозможно уйти от воспоминаний...
Сначала, конечно, от тех, что запечатлены в истории, но не могут не отозваться в дне нынешнем, потому что слова Евгения Вахтангова о пути театра определены раз и навсегда логикой не просто жизненного пути, но существования культуры: «Из вчера - в завтра». И фантазия начинает работать с удвоенной силой, когда читаешь о том, что в 1870 году на подмостки этого театра вышла юная Пелагея Стрепетова и потрясла зрителей ролью Лизаветы в «Горькой судьбине» Писемского, а рядом с ней были партнеры - Александр Ленский, Мария Савина, Модест Писарев, Павел Орленев... Разве такое не оставляет свой невидимый, но ощутимый в незатерявшейся глубине след на века? Как и годы, десятилетия, складывавшиеся для театра по-разному. Но вот в 1931 году трое молодых актеров Ленинградского академического театра драмы - Василий Меркурьев, Николай Симонов и Юрий Толубеев приехали в Куйбышевскую драму. Имена их были еще не слишком известны, но талантливые молодые артисты всей душой жаждали создать свой театр и сделать его одним из самых лучших и известных в стране. В сохранившихся свидетельствах читаем: «Особую роль в становлении Самарской драмы сыграл Симонов. Он проявил себя как незаурядный организатор и педагог, режиссер и художник. И, конечно, актер. Три сезона (1931-1934) Н. Симонов определял творческую жизнь театра. «Ленинградский период» не прошел бесследно для самарского театра: он окреп, обрел уверенность, творчески возмужал». Отметим ключевое определение «педагог» - за ним скрыто многое из того, что бесследно не проходит, по крайней мере, для нескольких поколений, которые передают опыт идущим вослед.
И еще десятилетие промелькнуло, пришли годы тяжелых испытаний - Великая Отечественная война. Режиссер Владимир Вильнер, возглавлявший театр на протяжении нескольких военных лет, ставил популярные и необходимые для того времени пьесы: «Нашествие» Л. Леонова, «Фронт» А. Корнейчука, «Русские люди» К. Симонова. Но необходимость хоть как-то скрасить тяготы жизни, как происходило это во многих театрах страны, привела к появлению спектакля «Ромео и Джульетта» с блистательными работами Зои Чекмасовой и Валерия Бурэ. Спектакль шел на протяжении пяти лет, и надолго сохранился в памяти зрителей. Вероятно, он был поистине выдающимся, если сегодня, рассматривая фотографии, как будто ощущаешь его атмосферу, проникаешь в нее...
А в 1955 году был приглашен сначала очередным режиссером, а затем ставший главным Петр Львович Монастырский. Началась та эпоха Куйбышевского театра, что прославила его на всю страну. И она неотделима в своей значительной части от моей жизни.
... В 1969 году, впервые попав в Куйбышев, я вышла ранним утром на высокий берег Волги и увидела поразительное здание - красный сказочный теремок, словно по волшебству появившийся именно на этом месте. Таков он и по сей день - влекущий к себе, обещающий чудо. Но сегодня он неожиданно вызывает еще одну мощную ассоциацию.
Одна из самых известных и самых пронзительных картин Исаака Левитана - «Осенний день. Сокольники», в которой Николай Чехов для усиления настроения прорисовал одинокую фигуру женщины в черном на длинной аллее, чем вызвал нешуточный гнев учителя Левитана, художника-передвижника Алексея Саврасова. Спор об этой фигуре продолжается до сей поры, но суть - в ассоциации. Женская фигура приближается к нам, позади осталась нескончаемая аллея с мощными деревьями, листья которых начинают желтеть, а какие-то по-прежнему зеленеют. Впереди - небольшой отрезок пути, все еще ведущий к неизведанному, открывающему, быть может, новые горизонты. Кто знает?
Но та часть, что осталась позади и кажется нескончаемой, заставляет вспоминать. То, что забыть невозможно... Эти воспоминания - всполохи на аллее жизни: словно желтеющие чуть-чуть или полностью листья на раскидистых кронах, полных жизненных, живых сил. Но они продолжают жить с тобой и в тебе, не нуждаясь ни в уточнении дат, ни в чем ином. Эти воспоминания, как и любые другие, давно уже перемешались: имена тех, кого не видела, но о ком много читала, возникают невольно рядом с именами тех, кого не просто видела и вижу, а «отпечатала» в душе, словно фотографии, что не желтеют с годами.
Михаил Лазарев и Вера Ершова, Николай Засухин и Зоя Чекмасова, Георгий и Ольга Шебуевы, Юрий Демич и Любовь Альбицкая, Владимир Борисов и Жанна Романенко, Александр Амелин и Елена Лазарева, Олег Белов и Светлана Боголюбова, Владимир Гальченко и Ванда Оттович, Иван Морозов и Всеволод Турчин, Олег Свиридов и Елена Фролова... И еще - многие, многие, многие...
Невозможно забыть впечатления разных лет и десятилетий от спектакля «Материнское поле» Чингиза Айтматова с фантастической Верой Ершовой; юного Юрия Демича в шекспировском «Гамлете», четкие, графические мизансцены и детальную разработку характеров в спектаклях Петра Монастырского «Золотая карета» Л. Леонова, «Яма» по А.И. Куприну, горьковских пьесах, воплощенных на этих подмостках. Как ярко помнятся и поставленные Михаилом Карпушкиным спектакли «Старомодная комедия» А. Арбузова, прожитые Верой Ершовой и Михаилом Лазаревым иронично, остроумно, но до боли трогательно. Критики писали, что «сюжет поздней любви, сыгранный как «осенний романс» жил долго и счастливо. Театральная легенда сохранила мнение, что самарский спектакль был теплее и одухотворенее всех столичных постановок. Ему принадлежит своеобразный рекорд. Семь раз по просьбам телезрителей его показывали по Центральному телевидению». А еще были «Пять вечеров» А. Володина, «Настёна» по В. Распутину в постановке Петра Монастырского...
И разве можно забыть когда-нибудь спектакль «Гарольд и Мод» (режиссер - Александр Попов), в котором выдающаяся, царственная Вера Ершова играла героиню, а рядом с ней был совсем юный Владимир Гальченко? Гальченко уже несколько сезонов работал в театре, немало играл, но не потеряться в тени великой актрисы было, вероятно, для него испытанием. И он сумел, ни на миг не заставляя зрителя заподозрить ученичество, а ощутить подлинное партнерство! Это был без преувеличения спектакль-потрясение, и молодой артист по праву находился рядом с великой актрисой, в которой на равных существовали талант, порода, аристократизм, еще многое, не поддающееся «классификации». Владимир Гальченко еще в ту пору, быть может, не предчувствовал своих реальных возможностей, не догадывался о том завораживающем мастерстве, которому суждено будет расцвести во многих спектаклях, а для меня в первую очередь (из виденных) - в «Дачниках» Горького, «Корсиканке» Губача, «Истории лошади» по Л.Н. Толстому, выходил на подмостки не раз с Верой Александровной Ершовой, ощутившей в нем достойного, интересного партнера. И до последних дней жизни великой актрисы был всегда рядом...
Никогда, покуда живу, не потускнеет в памяти день 25 марта 1996 года, когда в Москве на сцене Малого театра во второй раз проходила церемония вручения Национальной театральной премии «Золотая Маска». Среди номинаций - самая почетная «За Честь и Достоинство». В 1995 году премии была удостоена Галина Уланова. 1996-ой стал триумфальным для народных артисток СССР Юлии Борисовой и Веры Ершовой. Зал замер на несколько мгновений перед поистине королевским величием Актрисы, воплощавшей профессиональные и личностные Честь и Достоинство, когда она вышла на сцену...
В 1995 году Петр Львович Монастырский после 40 лет покинул должность, на место художественного руководителя Самарской драмы был назначен Вячеслав Алексеевич Гвоздков. Его приход не был безоблачным: пришлось проходить через конфликты в разных инстанциях, непонимание, нежелание что бы то ни было обновлять. Но выпускник мастерской Георгия Александровича Товстоногова в ЛГИТМиКе, Вячеслав Гвоздков был к тому времени достаточно хорошо известен в стране, особенно - постановками в театрах Эстонии, и недаром прошел жесткую школу своего выдающегося Мастера, выковав твердый характер. И, наверное, было его правильным решением поставить первым в Самарской драме один из самых известных своих спектаклей - «О мышах и людях» по Джону Стейнбеку, в котором сильно и глубоко сыграли Александр Амелин и Андрей Бердников. Это не было повтором - новые актерские индивидуальности, само изменившееся время продиктовали иное решение: в какой-то мере более акцентировано соотнесенное с изменившейся реальностью. И это была обновленная театральная эстетика, которую по достоинству оценили зрители.
Гвоздков приглашал разных режиссеров, менял привычные для этого коллектива пути развития на весьма радикальные порой. Его эпоха стала и моей с первых дней прихода Вячеслава Алексеевича в театр, и было бы нечестно говорить о том, что я принимала все безоговорочно. Хотя первые годы были успешными, оставшись в памяти спектаклями «Подари мне лунный свет» О. Данилова в постановке Дмитрия Астрахана с великолепными Жанной Романенко и Владимиром Борисовым; «Яблочная леди» О. Данилова (режиссер Михаил Карпушкин) с незабываемыми Верой Ершовой и Владимиром Гальченко; «Долгий день уходит в ночь» Ю. О'Нила (режиссер - Петр Монастырский) с Олегом Свиридовым, Светланой Боголюбовой, Валентиной Смыковой, Андреем Бердниковым; «Король. Дама. Валет», поставленный Вячеславом Гвоздковым к 100-летию Владимира Набокова с блистательными работами Надежды Леоновой (актрисой Воронежского театра драмы), Владимира Борисова, Сергея Меркушева; «Ужасные родители» Ж. Кокто (режиссер - Владимир Шапиро), где глубоко и трогательно жили Ванда Оттович, Всеволод Турчин, Жанна Романенко, Вячеслав Малинин...
Но рядом появлялись и другие спектакли, заставлявшие задуматься о том, что политика театра в значительной мере рассчитана исключительно на завоевание новых поколений любой ценой, что было свойственно в ту пору многим театрам; главный режиссер, не скрываясь, делал ставку на массового зрителя, не отличавшегося высокой (да и средней) культурой, приходящей в театральный зал отдохнуть и развлечься. В начале 2000-х одна за другой выпускались премьеры по пьесам Р. Куни «Номер 13» и «Особо любящий таксист». Не стану отрицать - в них было много смешного, изобретательно придуманного и воплощенного, что привлекало и веселило до слез публику. Но чувство неудовлетворения и досады не покидало.
Мы много говорили об этом с Вячеславом Гвоздковым, бессмысленно спорили до хрипоты, оставаясь каждый при своем мнении. Тем более что на этом фоне с первого же года нового тысячелетия стали неожиданно рождаться спектакли, вызывавшие серьезный интерес. С расстояния десятилетий сегодня начинает казаться, что политика Гвоздкова была не такой уж простой. В 2001 году к 180-летию со дня рождения Ф.М. Достоевского он поставил по собственной композиции, усилив текст музыкой А. Шнитке, «Униженных и оскорбленных» с непривычным, словно со страниц романа сошедшим Владимиром Борисовым-князем Валковским.
А еще через год произошло поистине выдающееся событие: 29 марта 2002 года был показан 177-й спектакль «Гарольд и Мод» К. Хиггинса и Ж.-К. Каррьера с Верой Ершовой и уже ставшим заслуженным артистом России Владимиром Гальченко. В этот вечер состоялось прощание с легендарным спектаклем. Вере Александровне было 85 лет, но ни малой малости не утратилось от ее королевского величия, причудливо смешанного с молодым задором, «хулиганскими» выходками и - наполненностью жизнью. Той, что неотделима от понятий Чести и Достоинства Актрисы, Женщины, Человека...
В 2004 году состоялась премьера однокурсника Вячеслава Гвоздкова, режиссера Валерия Гришко. И здесь я позволю себе некое лирическое отступление.
Несколько лет назад мне случайно попалась запись одной из репетиций Товстоногова со студентами. Работа шла над фрагментом пьесы Виктора Розова «Затейник». Имена студентов были зашифрованы: В.Г. и В.Г. Но внимательно вчитавшись в вопросы и предложения студентов, в комментарии Мастера, я увидела в этой записи близость мысли при разности темпераментов - словно две стороны одной, но различающейся медали: Вячеслава Гвоздкова и Валерия Гришко десятилетия спустя.
Вскоре Гвоздков пригласил Гришко главным режиссером Самарской драмы (сам он стал художественным руководителем театра), и их совместная работа, их давнее дружество принесли добрые плоды. Валерий Гришко поставил «Амадея» П. Шеффера с замечательными работами Александра Амелина в роли Сальери и Олега Белова (Моцарт), «С тобой и без тебя» А. Менчелла, «Шесть блюд из одной курицы» Ганны Слуцки, трогательную, глубоко волнующую историю взаимоотношений матери и сына. Безгранично желая ему добра, мать чуть не разрушает его судьбу. Великолепна в главной роли Жанна Романенко. Спектакль был высоко оценен на многих фестивалях, в гастрольных поездках и, по мнению самарских критиков, стал «одним из самых посещаемых спектаклей нашего театра».
В 2018 году Гришко поставил к 70-летию одного из уникальных артистов труппы, Владимира Борисова «Лев зимой» Д. Голдмена, в котором продуманная, до мелочей выстроенная режиссура, опирающаяся на высокое актерское мастерство, позволила ярко и сильно проявиться темпераменту и психологической наполненности Борисова.
Валерий Гришко работает разнообразно, органично сочетая режиссуру с педагогикой. Не могу похвалиться тем, что видела все его спектакли на самарской сцене, но пленительный водевиль Вл. Соллогуба «Беда от нежного сердца» в исполнении молодых артистов запомнился надолго своей энергетикой, раскованностью, заразительностью. Как и «Завтра была война» Бориса Васильева, поставленный к 70-летию Великой Победы. Тема войны для Валерия Гришко - отнюдь не «датское» событие, как и для всего его поколения, к которому принадлежит и белорусский драматург Алексей Дударев: в нынешнем году на самарской сцене появился сильный, пронзительный спектакль по его пьесе «Не покидай меня». Премьера была назначена на 7 и 8 мая, однако в связи с пандемией, помешавшей, практически, всем театрам нормально существовать, сыграть ее на большой сцене со зрителями в зале не представлялось возможным. Она состоялась в телевизионном варианте.
21 января 2018 года Самарский театр постигло горе - на 71-м году жизни скоропостижно скончался художественный руководитель - генеральный директор театра, заслуженный деятель искусств России Вячеслав Алексеевич Гвоздков, возглавлявший театр без малого четверть века. Вечером в память о Мастере был дан спектакль «Касатка» А.К. Толстого - его последняя режиссерская работа, в которой надвигающаяся на героев, еще почти неразличимая, но словно разлитая в атмосфере смена эпох заставляет зрителей ощутить тревогу, еще не ведомую персонажам.
Спустя несколько месяцев Валерий Гришко выпустил «Старый дом. История любви» Алексея Казанцева, посвященный памяти Вячеслава Гвоздкова, который не успел завершить работу над спектаклем. Мы много говорили об этой «пьесе на все времена». Сегодня о ней вспоминают самые разные театры - молодые и старые, потому, наверное, что в ней живет вопреки всему та магия старых стен, что хранит боль и радость надежды и разочарования, сладость и горечь воспоминаний. Но понять и принять ее в свою душу по-настоящему могут лишь те, кто ведает власть той магии...
Продолжая работу над спектаклем, Валерий Гришко в одном из интервью говорил: «Герои живут в огромном старом доме со множеством коммунальных квартир. Дом выступает в спектакле образом страны и символом нашего уклада жизни, ценностей, понятий, убеждений и предрассудков, которыми мы живем. Герои постановки отягощены множеством житейских вопросов... Отчасти они сами виноваты в том, что их жизнь складывается именно так. Пьеса очень непростая, это настоящая драматургия, достойная Чехова, сложный материал, который требует от актеров серьезной работы над персонажем, потому что они вместе с героями проживают непростую судьбу».
О блистательном спектакле «Корсиканка» уже упоминалось на этих страницах. Для меня он стал неоспоримым событием на пути сегодняшней Самарской драмы. Тем более что Валерий Гришко, став художественным руководителем, пригласил молодого главного режиссера Михаила Лебедева. По увиденным в его постановке рассказам Василия Шукшина «Вот так и живем», где тонко и точно смешаны юмор, ирония, печаль, тоска по другой жизни и еще очень многое, смутная неудовлетворенность собой и окружающими; по драматургическому материалу, к которому он обращается, делать определенные выводы еще рано. Но мне кажется, Михаил Лебедев из немногочисленного ныне ряда тех, кто хочет строить, а не разрушать, воздвигая на обломках собственное имя. Когда решался вопрос утверждения на должность главного режиссера, Валерий Гришко сказал: «Моя главная задача - подготовить основу для его дальнейшей жизни с другими людьми, которых еще нужно найти. Нужно подыскать капитана корабля, которому ты сможешь передать руль, зная, что его будет слушаться и судно, и команда».
Что ж, остается жить и надеяться, что следующее десятилетие своей жизни Самарская академическая драма встретит достойно. Аллея на картине Левитана все еще ведет в неизведанную даль, и медленно ступая вперед шаг за шагом, хочется припомнить вечную мольбу: «Продлись, продлись, очарованье...»
Фото предоставлены Самарским отделением СТД РФ
Фотогалерея
