Дон Жуан - герой на все времена / Беседы с Натальей Крымовой

Выпуск №3-243/2021, Театральная шкатулка

Дмитрий Крымов поставил в Театре «Мастерская Петра Фоменко» спектакль «Моцарт. Дон Жуан. Генеральная репетиция», который, по мнению критиков, стал одним из самых ярких событий этого театрального сезона, а Евгений Цыганов, исполнитель главной роли Режиссера, сыграл лучшую свою роль. Театральный критик Сергей Николаевич, вообще, считает, что этот спектакль стал главной сенсацией Москвы: «В очередной раз режиссер Дмитрий Крымов признался в своей любви-ненависти к театру». Как всегда, в рецензии С. Николаевича на этот спектакль - то абсолютное чувство театра, как абсолютный слух у музыкантов, которое почти утеряно, и необычайно интересный, а порой неожиданный ассоциативный ряд: «Крымов не скрывает, что все его спектакли - это в каком-то смысле продолжение его разговора с отцом, великим режиссером Анатолием Васильевичем Эфросом. Разговора, трагически прервавшегося 34 года назад, но который был возобновлен заочно, когда сам Крымов от художника-сценографа ушел в режиссуру. Начиная с первого «Гамлета» в Театре им. К.С. Станиславского в 2002 году и до нынешнего «Дон Жуана. Генеральная репетиция» все спектакли Д. Крымова были поставлены на опасной территории «семейно-родственных» отношений. И речь не идет о каком-то соперничестве. Но для людей, хорошо помнящих спектакли Эфроса, тут всегда открывается безусловная близость тем, ходов, тайная перекличка имен, мотивов, тайных знаков и шифров, шуточные загадки-обманки, которые так увлекательно потом разгадывать критикам и театроведам... И пусть срывается с потолка огромная хрустальная люстра. Пусть рушатся стены и замертво падают подстреленные актеры - все это будет происходить в заколдованном пространстве сцены под защитой королевской линии рампы, под магическим присмотром театральных фонарей и прожекторов. Вот это призрачное, загадочное мерцание, отличавшее некогда спектакли Эфроса, каким-то чудесным образом вернулось к нам спустя десятилетия в спектаклях его сына... И опять «Дон Жуан»! На моей памяти у Анатолия Васильевича их было два: Мольера и «Продолжение Дон Жуана» Э. Радзинского («Последнее танго Дон Жуана»)».

Вот так Сергей Николаевич заставил меня вспомнить далекий 1993 год, август, Щелыково, мы с Натальей Анатольевной Крымовой сидим на крыльце ее дома и разговариваем о трех «Дон Жуанах» Анатолия Васильевича Эфроса - двух театральных, Мольера и Радзинского, и о радиоспектакле «Каменный гость» Пушкина. К счастью, эта запись сохранилась. Она прозвучала в эфире «Радио России» 17 октября 1993 года в передаче из цикла «Сюжеты на все времена», посвященной Дон Жуану.

Итак, три Дон Жуана Анатолия Эфроса.

Н. Крымова: Мне кажется, что это три совсем разных сюжета. Тут единство возникает, думаю, совершенно неосознанно для режиссера. Первый раз, когда пьеса Мольера «Дон Жуан» была поставлена на Малой Бронной (1973 год), это было, наверное, более всего связано с открытием Мольера, который стал на все оставшиеся годы спутником режиссера. Хотя, пожалуй, это произошло еще раньше, когда Анатолий Васильевич поставил «Мольера» Булгакова в Ленкоме (1966 год). Вот тогда замаячило что-то. И Мольер подал своего Дон Жуана, которого Анатолий Васильевич, мне кажется, открыл так, как его, наверное, в истории театра не открывали.

Менее всего думая, что он что-то делает первым, Анатолий Васильевич рассказал однажды с телеэкрана, что приезд Жана Вилара с его «Дон Жуаном» к нам был огромным толчком, не только связанным именно с Дон Жуаном, а с тем, что Мольер и пьеса мольеровская, которая по традиции считалась довольно скучной, не так часто у нас ставилась (что тут греха таить!), считалась как бы просто литературным произведением. Ее читали умные люди, но до зрителя это не доходило.

В 1956 году в нашу страну приехал на гастроли Национальный народный театр Франции под руководством великого французского актера и режиссера Жана Вилара. Это был один из первых зарубежных театров, который мы увидели после десятилетий железного занавеса. Ж. Вилар привез несколько спектаклей, в том числе и «Дон Жуана» Мольера, где играл главную роль. Это, действительно, было потрясение.

Н. Крымова: Вдруг этот спектакль дал огромный толчок, какой-то стимул перечитать пьесу, пересмотреть, собственными глазами увидеть и обдумать. Я очень хорошо помню волнение Анатолия Васильевича, это всегда было при встрече с высокой литературой, встречи всегда были очень интимные, когда он говорил: ты знаешь, по-моему, никто не читал этого. И он был убежден, что «Дон Жуана» Мольера просто не читали. И что он его прочел именно так, как написано Мольером. Он увидел в мольеровской пьесе не рассказ о том, как и почему умер этот волокита. А другое: он прочитал пьесу как философскую, как он говорил, диспут поведений. Как трагедию или драму безверия. Это очень страшно и, надо сказать, очень современно даже не только для тех лет, когда был поставлен спектакль.

Действительно, сама по себе вечная трагедия человека, который ни во что не верит. Верит, что дважды два - четыре, как говорит Сганарель, но это человек очень умный. У него для отсутствия веры есть не меньше доводов, чем у верующих людей, которые живут рядом с нами, в нас иногда, вокруг нас и т.д. Все современно в этой пьесе. И вот сталкиваются два мировоззрения. Это увлекло Анатолия Васильевича. Но спектакль абсолютно был не головной, не рассудочный. Обычно, когда мы говорим «философский театр», значит, там о чем-то рассуждают. У Эфроса он был очень динамичный, очень действенный, как все его лучшие спектакли. И еще было очень важно, когда Анатолий Васильевич чем-то увлекался... Спрашивают, может, он поставил «Дон Жуана» именно так, с таким Дон Жуаном потому, что был расчет на актера Николая Волкова? У него замысел созревал спонтанно: вот есть Волков, вот есть Мольер, вот есть Дон Жуан, и никакого расчета. Рождалось нечто из плоти и духа данного актера. Потом в Югославии на фестивале «Битеф» этот спектакль получил первую премию, первая премия была поделена между Эфросом и Бергманом. И говорили: «Вот какой русский Дон Жуан!»

На эту тему можно много философствовать. Николай Волков, действительно, актер такого национального типа, можно сказать, в обломовском высоком понимании. Спрашивается, причем тут Дон Жуан?

Но было два Дон Жуана. Играл его еще Михаил Козаков, играл по-другому, нежели Волков. Высокий расчет, конечно, был на Волкова, на актера, который, я бы сказала, так неторопливо думает, неторопливо чувствует. Нас втягивают в эту воронку чувств и мыслей человеческих. А рядом моторный, суетливый, динамичный Лев Дуров - Сганарель. Два персонажа определяли строение спектакля, очень красивого. Художник был Давид Боровский. Я помню, как они работали с Анатолием Васильевичем над замыслом оформления и все время искали, как передать то, что вечно, что может произойти всегда везде... Как найти обаяние вечной материи, поскольку оформление - это вещь материальная. И был очень красивый спектакль. Это - то, что касается первого сюжета.

- Значит, первое - открытие Мольера, свое прочтение Мольера?

Н. Крымова: Да, по-моему, действительно, никто так не читал Мольера. Все всегда думали о Дон Жуане как о прекрасном кавалере, но не предлагается одна концепция: Дон Гуан (у Пушкина) хороший или наоборот, он плох? Ответьте на вопрос, кого играет Высоцкий, я сейчас не хочу отвечать, если у вас есть фрагмент, лучше, по-моему, послушать, как это звучит.

Речь шла о радиоспектакле А.В. Эфроса по «Маленьким трагедиям» А.С. Пушкина. В «Каменном госте» Владимир Высоцкий играл Дон Гуана. Конечно, монолог Дон Гуана прозвучал в нашей передаче, так же, как монолог Дон Жуана в исполнении Жана Вилара. Разговор о пушкинском Дон Гуане, второе обращение А.В. Эфроса к этой теме, Наталья Анатольевна отложила.

Н. Крымова: Третье обращение Анатолия Васильевича к теме Дон Жуана - вообще нечто необычное. Драматург Э. Радзинский написал пьесу «Продолжение Дон Жуана» («Дон Жуан проживает в Москве»). Если я не ошибаюсь, ни один театр, кроме Малой Бронной, не поставил эту пьесу. Но Анатолий Васильевич схватил ее, страшно увлекся, потому, что тема - воскрешение Дон Жуана в наши дни, он там не современный Дон Жуан, он вечный Дон Жуан, реальная фигура, потому что ему дано воскресать в каждую эпоху в виде Казановы или кого-то еще, так или иначе, это связано с женщинами, с любовью. Он мучается от своего бессмертия, мучается одновременно и от того, что ему надо воскреснуть. Вот этот процесс воскрешения сегодня, когда ему надо убедить какого-то заведующего фотоателье Лепа Карловича Рейла (который одновременно и Лепорелло, и в прошлые века был его слугой), что он - тот Дон Жуан, с которым они путешествуют из века в век. Пока этот самый Лепа Карлович его не признает, он не может воскреснуть, реализовать себя в наших сегодняшних бытовых условиях. Очень интересная пьеса, очень трудная, ни малейшего опошления темы я у Э. Радзинского не вижу

Очень активно откликнулись на предложение Анатолия Васильевича многие актеры. По сложным обстоятельствам не была завершена работа с такими исполнителями, как Олег Даль, он играл Дон Жуана, и Станислав Любшин, который играл Лепорелло, Лепу Карловича.

Процесс репетиций - одна из самых интересных страниц работы Анатолия Васильевича. Он загонял актеров и себя самого в такой ритм, это был такой творческий накал, который помнят все, кто участвовал в работе. Но этот состав не получился, повторяю, по многим внутритеатральным всяким сложным причинам. Олег Даль ушел из театра. Станислав Любшин вообще был в другом театре, так что не получилось. Позвал он Андрея Миронова. И тут возникло новое чудо.

Можно себе представить, каким бы был страшноватым Дон Жуан в исполнении Олега Даля. Какая обреченность, пустота была бы в его прекрасных глазах, забыть которые мы не можем. Андрей Миронов был другой. Они встретились с Анатолием Васильевичем тогда в телевизионной работе «Герой нашего времени». Страницы дневника Печорина». Там Миронов играл Грушницкого, а Олег Даль Печорина. И хотя Миронов был в другом театре, и личной дружбы не было между этими двумя людьми, но мне кажется, что на период работы над «Дон Жуаном» они полюбили друг друга. Репетировали у нас дома, и я подсматривала, подслушивала, прислушивалась к тому, что происходило за стеной... Я понимала, что вот оно, самое дорогое, происходит. Миронов репетировал, как замечательный ребенок, что-то он открыл в этом режиссере и в этом образе трагическое и детское одновременно. А таким же был Анатолий Васильевич. Как они сидели на полу, как они вели диалог, как они вскакивали, как они уставали, когда начиналась новая волна подхода к образу. Вот момент воскрешения Дон Жуана, его попытка убедить этого плебея Лепа Карловича, что они были вместе... Там все было разобрано, как всегда, Анатолий Васильевич (как он говорил, «гибкая проволочка» нужна) проводил по всем изгибам этого диалога, который занимает, по-моему, несколько страниц текста. Это был потрясающий труд двух художников, чтобы воскреснуть, чтобы продлить свою жизнь в другом историческом времени. Это было замечательно. Потом оба уставали и включали Дюка Эллингтона или других своих любимцев, поскольку оба были страстные любители высокого джаза. И этим всегда завершались репетиции.

Спектакль был очень скромный, но, по-моему, прелестный. Была открыта малая сцена на Бронной, сейчас ее не существует. Специально маленькое помещение было сделано под такой маленький театрик, типа шапито. И в центре - работа А. Миронова, Л. Дурова, О. Яковлевой, А. Каневского. Просто там, как на ладони, подавали новую версию Дон Жуана. Это было прекрасно!.. 1979 год...

- Сценографом этого спектакля был начинающий художник Дима Крымов.

Н. Крымова: Жил этот Дон Жуан не долго. Осталась только легенда и несколько сцен, по-моему, на видео. Но зато был записан радиоспектакль, созданный Анатолием Васильевичем Эфросом по «Маленьким трагедиям» А.С. Пушкина с Владимиром Высоцким в роли Дон Гуана в «Каменном госте». А.В. Эфрос вспоминал: «Последний раз я видел Высоцкого на радио во время записи «Каменного гостя». Это было весной 1980 года. Он приехал на своем роскошном автомобиле с опозданием на час. Был, как всегда, в узеньких брючках и спортивной куртке. Снял куртку, бросил ее куда-то в угол и пошел к микрофону... Ему не надо было долго объяснять, что такое Дон Гуан».

Наталья Анатольевна рассказала уникальную историю создания этого радиоспектакля.

Н. Крымова: Пушкин - это совершенно другое дело. Начнем с того, что там Дон Гуан (а не Дон Жуан). И вообще, толкование Пушкиным известного сюжета такое, что можно о нем отдельную передачу делать и приводить все доводы исследователей-пушкинистов, и ни на одном толковании мы с вами окончательно не остановимся как на самом мудром. Я недавно слушала этот радиоспектакль и подумала, что, может быть, обаяние и величие этого спектакля и, вообще, того как «Маленькие трагедии» Анатолий Васильевич на радио делал, в том, что он просил актеров не играть. Они почти читают. И вот эта манера чтения Высоцкого, она очень близка манере Анатолия Васильевича, который сам почти всегда встревал в радио-спектакль не потому, что хотел что-то сыграть, а потому, что верил: его тональность, его интонация будет камертоном. И актеры с тонким слухом замечательно это подхватывали. Так подхватили все участники «Каменного гостя», и, прежде всего, Высоцкий. Сама по себе история постановки этого спектакля так интересна, тут все было необычно. Эфрос попробовал на эту роль Владимира Семеновича, и оба пробой остались недовольны, положили запись на полку. (Всю пьесу они записали вдвоем, А.В Эфрос сыграл все остальные роли). Скоро Высоцкий умер. И так как Анатолий Васильевич все время обращался к «Маленьким трагедиям», уже был сделан «Пир во время чумы», где он сам играл Председателя, он решил сделать такой эксперимент и посмотреть, что будет. Он сам сыграл Дон Жуана, а на другие роли собрал актеров. И потом себя убрал, а вместо себя использовал ту черновую запись с Высоцким, которого уже не было в живых. Все это смонтировала Ирина Анатольевна Карасева виртуозно. И сейчас никто уже не отличит, где швы. И хотя одного актера не было в живых, но партнерство В. Высоцкого с О. Яковлевой-Донной Анной - это высочайший класс актерского мастерства.

- Да, спектакль получился удивительный. Ирина Карасева, прекрасный радиорежиссер, когда прошло уже довольно много времени и не стало А.В. Эфроса, не могла себе простить, что она не сохранила записи самого Анатолия Васильевича, который, фактически, сыграл в два приема всего «Каменного гостя». Это, конечно, невосполнимая потеря. А.В. Эфрос умер 13 января 1987 года.

Н. Крымова: Я думаю, что трактовка фигуры Дон Гуана здесь близка мыслям многих исследователей, я не знаю, первой ли была Анна Андреевна Ахматова или не первой, не помню, но тем, которые в Дон Гуане видели прежде всего поэта, творческое начало в человеке, будь то сочинительство или отношение к женщине, воспринималось главным. Но одновременно такой человек неизбежно попадает в трагические ситуации, как попадает и у Пушкина. Можно по-разному толковать конец и последние реплики Дон Гуана. Мне нравится этот спектакль тем, что его можно толковать так же, как можно толковать Пушкина.

Что интересно, ведь все эти спектакли были поставлены в тот самый исторический период, который мы называем застоем. Бог с ним, пусть дали эту кличку, тот период достоин, может быть, и худшего названия. Но когда речь идет о театре, лучшие спектакли Анатолия Васильевича поставлены именно в этот момент, они чрезвычайно активны по накалу мыслей, по той динамике, которую обретали актеры, а ведь это лучшие актеры нашего театра, и все разные, и все выражали ту или иную грань времени. Безверие - да, цинизм - да, я даже не знаю, у кого это было больше, кто был самым обаятельным Дон Жуаном, тут никого не хочу обижать. Но может быть, Анатолия Васильевича меньше всего это интересовало, хотя в Дон Жуане очень важно: страдает он или не страдает, циник он, кто он? Но он в женщине видит женщину. Он видит именно женщину, а она видит, что он в ней видит. И это прекрасно. Это его сцепляет не с одной женщиной, пусть с многими, встает нравственная проблема, хорошо ли, что со многими? Но такова данность: он - магнит. Так или иначе, он видит женщину на время короткое или длинное, такое, сякое, это второй вопрос. А не современно ли это? Мне кажется, что наши мужчины, я не знаю, как назвать порок их зрения, дальтонизмом или близорукостью, или дальнозоркостью, я не знаю. Но что-то тут произошло нескладное и неладное в нашем королевстве, и я очень понимаю тоску женщин.

- Да, как ни странно, мы готовы простить Дон Жуану многие его грехи только за то, что он видит в женщине женщину. И как героини пьес всех времен влюбляемся в Дон Жуанов и на сцене, и в жизни. Эта тема становится все более современной и очень важной.

Н. Крымова: Вы знаете, вот интересно, у Анатолия Васильевича не было в характере черт донжуанства, скажем так. Он не был волокитой, богемным человеком, но зрением таким он более чем наделен был. Это многие женщины чувствовали, но, может, актрисы и не знали этого, и хорошо, что не знали. Про одну актрису, очень красивую и довольно талантливую, я его спрашиваю: ведь она же хороша на ту роль, почему не она? Он мог сказать: слушай, у нее такие большие ноги, я не могу с ней работать. Тут ничего нельзя было поделать. Он женщину видел насквозь, но видел нежным взглядом, это очень важно, нежным, который приманивает к себе женщину. Не случайно, его любили актрисы. Тут это тоже очень важно. Как особая пыльца у бабочки - прелесть общения разных полов.

- Собственно, эти особые флюиды существовали во всех спектаклях Анатолия Васильевича Эфроса, а уж в его Дон Жуанах !.. Какие мужчины, какие артисты играли или репетировали эту роль у него: Александр Ширвиндт (в телеспектакле), Николай Волков, Михаил Козаков, Олег Даль, Владимир Высоцкий... Но может быть, еще важнее было то, что все эти артисты, если можно так сказать, были выразителями своего времени. Наверное, этот выбор был не случаен, Наталья Анатольевна?

Н. Крымова: Сейчас мы как-то утеряли то самое, что вы назвали «выразителями времени». Я не знаю, кто у нас сейчас выразитель времени. Может быть, время такое. Но я бы хотела, чтобы сейчас был поставлен тот же «Дон Жуан», можно ручаться, что это абсолютно сегодняшняя пьеса. Толковать ли это как пьесу о безвременье, о цинизме или о наказании порока, как угодно, все темы сегодняшнего времени. Вот, чтобы был поставлен спектакль, и мы бы с вами сказали: смотрите, какой это актер, не знаю, кто это, даже назвать не могу, но он выразил это «сегодня».

Мне кажется, что это случилось, такой спектакль появился. И поставил его сын Натальи Анатольевны Крымовой и Анатолия Васильевича Эфроса - Дмитрий Крымов. Это спектакль о Театре как таковом, со всеми радостями и печалями, с волшебством и суровыми буднями, который забирает человека целиком. В этом спектакле - необычайно ярком театральном зрелище - характер и судьба самого Дмитрия Крымова и память об отце, с которым он ведет бесконечный диалог, доказывая свое право быть Режиссером.

Это его право сегодня признано всеми. И, пожалуй, именно он, Дмитрий Крымов, становится выразителем нашего времени во всех его противоречиях.

Бывают странные сближенья... Передача «Радио России», в которой прозвучал наш разговор с Натальей Анатольевной Крымовой о Дон Жуанах Анатолия Васильевича Эфроса почти тридцать лет назад завершалась арией Дон Жуана из оперы Моцарта. Сегодня она звучит в спектакле Дмитрия Крымова.

Фотогалерея