Она - часть истории русского театра / Вспоминая Светлану Мизери (Москва)

Выпуск №5-245/2022, Вспоминая

Она - часть истории русского театра / Вспоминая Светлану Мизери (Москва)

Для многих девчонок 70-х Светлана Мизери была эталоном изящества, идеалом для подражания: бежали в «Маяковку», чтобы увидеть эту хрустальную, хрупкую, загадочную красоту и этот изысканный профиль, дополненные серебристым голосом иноземной принцессы... Таких, как она, больше не было. В ней было что-то «не наше», «не советское», далекое от фактуры и быта производственных пьес, заполонивших тогда театральные сцены.

Ее имя давно стало легендой нашего театра, а публика хорошо знала все роли, начиная с «Современника», продолжая Театром им. Вл. Маяковского, а потом больше тридцати лет ходила в московский театр «Сопричастность», созданный ее мужем, Игорем Сиренко. Эта редкостно красивая женщина сыграла в своей жизни поистине царственные роли, полные поэзии, лиризма и одухотворенности, и тот, кто хоть однажды видел на сцене, навсегда становился поклонником ее таланта, по многу раз пересматривая спектакли, овеянные присутствием Светланы Мизери. Каждая роль была актерским шедевром. И ее жизнь всегда будет нам интересна, поскольку она стала частью общей истории русского театра - народная артистка РСФСР, лауреат Госпремий СССР и РСФСР, а также Премии Правительства Москвы в области литературы и искусства.

Это интервью мы записали несколько лет назад, сидя в театре «Сопричастность», дружба с которым длилась у меня многие годы. И причиной было, конечно же, присутствие в этом театре Светланы Мизери, ставшей его примой, царицей и талисманом.

Название для театра «Сопричастность» было задумано очень точно: с самого начала он был сопричастен всем нам, входящим в его двери на улице Радио. Мы всегда чувствовали, что нас здесь ждут, что здесь будет тепло и уютно, а сцена, находящаяся в двух шагах от зрительских кресел, поведет разговор о самом важном - истинных ценностях бытия. Здесь всегда встречали душевно, а провожали с улыбкой, приглашая обязательно прийти еще. И мы приходили - поскольку столь уютных и радушных мест не так уж много в Москве. Присутствие художественного руководителя Игоря Сиренко чувствовалось всегда: кабинет руководителя был совсем рядом, часто его можно было встретить и среди публики, а порой он беседовал с залом перед началом спектакля, рассказывая о своих замыслах и создавая неповторимую атмосферу для всех.

Сцена «Сопричастности» невелика - однако тут всегда был репертуар необычайного размаха: А.Н. Островский, А.П. Чехов, Ф.М. Достоевский, И.С. Тургенев, А.Н. Толстой, М. Горький, Л. Андреев, Н. Гумилев, У. Шекспир, П. Кальдерон, Ф. Гарсиа Лорка, У. Гибсон, М. Сантанелли... И всякий находил для себя то, что ему по вкусу.

В октябре 2021 года мы проводили в последний путь Светлану Николаевну Мизери, а четырьмя месяцами раньше ушел из жизни Игорь Михайлович Сиренко... Вспомним же те времена, когда все были еще живы, и можно было легко расспросить об их замечательной жизни, навсегда вошедшей в нашу историю.


- Светлана Николаевна, вы ведь закончили Школу-студию МХАТ?

- Да, в 1955 году. И начинала там работать. А потом ушла в «Современник» и играла там Веронику в «Вечно живых» Виктора Розова, которыми «Современник» открывался - так что я тоже открывала этот театр.

- А кто были ваши партнеры?

- Олег Ефремов играл Бориса, Михаил Зимин - отца, еще играли Лилия Толмачева, Галина Волчек, Игорь Кваша, Олег Табаков... этот легендарный спектакль стал знаменем «Современника». Но судьба звала меня дальше, и я, покинув «Современник», в 1957 году ушла к Николаю Охлопкову в Театр им. Вл. Маяковского. Это было то самое, чего я искала. И этот был тот период, когда на сцене «Маяковки» играло целое созвездие великих: Максим Штраух, Лев Свердлин, Юдифь Глизер, Мария Бабанова, Евгения Козырева, Нина Тер-Осипян. Позже там выросло прекрасное поколение, воспитанное самим Охлопковым - Александр Лазарев, Светлана Немоляева, Владимир Комратов, Евгений Лазарев, среди них была и я.

А в 1967 году в театр пришел Андрей Гончаров - могучий, кипучий, сильный. Он, конечно, делал ставку на крупных актеров, пригласив к себе Татьяну Доронину, Армена Джигарханяна, Евгения Леонова, Владимира Самойлова, Ирину Печерникову, создавая таким образом высокий столичный уровень своей сцены.

- Я очень хорошо помню ваши блестящие роли в этом театре - Марию в спектакле «Мария», Стеллу в «Трамвае "Желание"», Ксантиппу в «Беседах с Сократом» - но это уже при Гончарове. А что вы играли при Охлопкове?

- Вальку в нашем знаменитом спектакле «Иркутская история», который мы ставили как раз в параллель с вахтанговцами. А моими партнерами были Саша Лазарев и Эдик Марцевич. Очень романтичный и красивый спектакль! И вот именно романтики, возвышенности мне не хватало в «Современнике», который старался идти в основном по линии жизненного правдоподобия. А у Охлопкова я играла Медею - на эту роль, кстати, вводил меня мой будущий муж Игорь Сиренко, который только что пришел сюда и стал последним, кого Охлопков принял в свой театр...

- Однажды Игорь Михайлович рассказывал мне: «Когда я впервые увидел в театре Светлану Мизери, спускающуюся навстречу мне по парадной лестнице, я обомлел от ее красоты и сказал себе: эта женщина будет моей женой!»

- Как видите... В общем, у Охлопкова играла я много. А потом театр возглавил Андрей Гончаров - и это тоже был «мой» режиссер.

- Мне кажется, вы такая изысканная и тонкая, у вас проникновенный нежный голос, аристократичные манеры, а Гончаров все же был грубый человек, о чем ходят многочисленные легенды!

- Это именно легенды! И со мною он грубым не был. Это когда актер ленится и капризничает, не желает понимать режиссера - тогда, конечно, возникают конфликты. А я всегда очень хорошо его чувствовала и понимала. Он на меня ни разу голоса не повысил. Да, у него была такая манера - активная, порой агрессивная, - но ко мне он всегда очень хорошо относился, с большим уважением, и на меня у него голос слишком громко не звучал. У нас всегда были с ним доверительные человеческие отношения, и я вспоминаю его только добрым словом.

- А почему в «Трамвае "Желание"» вы играли именно Стеллу, а не Бланш, роль которой была отдана Светлане Немоляевой?

- Я сама у Гончарова эту роль попросила. И он тогда так удивился, что я не выбрала Бланш! Но я считала, что это не моя тема. А в Стелле я играла бешеную любовь к Стэнли-Джигарханяну, причем именно плотскую, страстную любовь. Но сначала Гончаров хотел отдать роль Стеллы совсем другой актрисе, и, когда именно я ее попросила - он посмотрел на меня с большим удивлением. Он спросил: «Светочка, неужели вам это может быть интересно?» А я отвечала: «Не то слово! Я люблю тему играть, а не количество текста в роли!» А тема здесь - слепая любовь! И это так прекрасно играть! И Джигарханян был замечательным партнером...

С Гончаровым у меня были очень хорошие отношения. И когда против него взбунтовалась целая группа актеров, вздумавших его снимать и написавших против него петицию (за подписью неиграющих, которые мало были заняты), и даже заготовлен был приказ о его увольнении - мы пошли к министру культуры Фурцевой с теми актерами, кто понимал и ценил Гончарова, и заявили, что это совершенно несправедливо - и Фурцева нам поверила.

- То есть, благодаря вам, Гончаров был спасен?

- Да, и лично меня он всегда уважал за принципиальность моей позиции - она была и в жизни, и в моих ролях.

- Я думаю, если бы у вас не было авторитета, Фурцева к вам не прислушалась бы.

- А какой у меня был авторитет? Заслуженной артистки?

- У вас всегда был очень сильный авторитет как большой, любимой публикой актрисы: на вас шли в театр, вас любили, о вас говорили, писали...

- Это удивительно, потому что у меня никогда не было популярности, дающейся кинематографом. Я ведь никогда не снималась...

- Вы репетировали на сцене «Маяковки» еще Аркадину в «Чайке»?

- Да, репетировала, но сыграть не довелось. Сыграла ее Татьяна Доронина.

- Светлана Николаевна, мне очень симпатична ваша дочь Маша, роли которой я наблюдаю в «Сопричастности» - и в «Провинциалке», и в спектакле «Любовь - книга золотая», и в «Вишневом саде», где она играет Раневскую. В ней такая стать, русская красота и благородный темперамент!

- Ее отец - народный артист СССР, ведущий актер МХАТа (еще единого, неразделенного), мой бывший муж Михаил Зимин. Это был ее любимый человек, которого она боготворила! Когда его не стало, она словно внутренне осиротела. Маша - настоящая чеховская героиня. И в «Цветах запоздалых», которые я сейчас ставлю, она играет княгиню.

- А почему вы решили поставить в своем театре «Цветы запоздалые»?

- Потому что у меня так сложилась судьба, что я никогда не играла и не ставила Чехова, а это мой любимый автор. И вот теперь, уже на склоне лет, не прикоснуться к нему просто не могла. Потому что Чехов для меня - величайшая личность. И он мне настолько родной, такой глубокий и близкий... А эпиграфом к своему спектаклю я взяла слова Антона Павловича: «Не цвести цветам поздней осенью...»

- Очень печально звучит!

- И нравоучительно: торопитесь любить, торопитесь! Что же вы так боитесь? Ведь доктор Топорков любил только деньги. А Маруся - любила, безумно любила доктора Топоркова. И лишь в финале, в Ницце, когда она уже умирает, он сам себя проклянет: что же я делал, я любил лишь деньги, а для чего они мне? Словом, когда полюбил - то все понял о жизни, но поздно.

- А вы помните фильм 1969 года «Цветы запоздалые»?

- Конечно. Ведь там Топоркова как раз играл Михаил Зимин. И, кстати, Чехов написал эту изумительную повесть, когда ему было всего 20 лет! В 20 лет написать эту мудрейшую, добрейшую вещь, в которой столько глубины и чувства!

- Чехова ставят очень много, а вот «Цветы запоздалые» редко можно увидеть на сцене.

- Вот видите, какой я молодец.

- А почему все-таки вы ушли из Театра им. Вл. Маяковского в «Сопричастность» - потому что ваш супруг Игорь Сиренко его возглавил?

- Какое-то время я еще играла там. С Игорем же мы всю жизнь жили как единомышленники, нас всегда объединял наш фанатизм по отношению к театру, который, может быть, сильнее, чем любовь. Хотя и любовь, конечно, тоже! И не уйти за ним в его театр я не могла. Мне всегда нравилось, что главное на сцене «Сопричастности» - это автор, главное - уметь угадать, постигнуть и услышать автора, точно и глубоко его поставить. И зрители, приходящие к нам на Горького, Чехова или Островского, потом благодарили за то, что они попали в настоящий театр и услышали со сцены подлинное слово классика.

- Вы с Игорем Сиренко очень красивая пара!

- Труднейшая пара. Мы по характеру очень разные: я по гороскопу Дева, а он - Стрелец. Так вот, сначала я ушла за ним в Театр им. А.С. Пушкина, поскольку в «Маяковке» мне стало скучно. Хотя со многими актерами у меня были прекрасные отношения, например, с Натальей Гундаревой. Но со временем я поняла, что теперь в театре ее будущее, а не мое (я была намного старше). Липочку в «Банкроте» по А.Н. Островскому, Катерину Измайлову («Леди Макбет Мценского уезда» Н.С. Лескова) она играла потрясающе - так никто бы не сыграл. Честно признаться, я себя как-то и не видела уже в репертуаре. Но, конечно, главным для меня было то, что я пошла за Игорем. Я знала, что должна быть рядом. И пришла за ним в «Сопричастность», где первой моей ролью была Молли в спектакле «Белые розы, розовые слоны». И где первым моим партнером на этой сцене был Михаил Зимин, которого пригласил Игорь. Так что я начинала здесь среди двух мужей. Этот спектакль и сейчас звучит очень современно, хоть и идет уже целых 25 лет. Потом был «Месье Амилькар», в котором я играла 30 лет. Я очень люблю играть в старых спектаклях.

- А я люблю спектакль «Королева-Мать», где вы играете главную роль; помню, я писала статью об этом спектакле... И вы потрясающе играете Мать в «Кровавой свадьбе». И Императрицу Екатерину в спектакле «Любовь - книга золотая».

- Мне очень дорога и Домна Пантелеевна в «Талантах и поклонниках». Но в дальнейшем я не хочу больше возвращаться к актерству.

- Как? Почему? Вы что, окончательно хотите вступить на путь режиссуры?

- Да, мне в этом уже гораздо интереснее, чем в актерстве. Всему свое время...

- Кстати, я являюсь большой поклонницей вашей режиссуры, и знаю все спектакли - «Сверчок на печи» по Ч. Диккенсу, «Поросенок Кнок» по пьесе М. Ворфоломеева, «Девочка, где ты живешь?» М. Рощина, «Свободны, как бабочки» Л. Герша, «Провинциалку» И.С. Тургенева, «Бледный край небес» У. Хенли. Они мне очень нравятся своей глубиной, тонкостью, грацией. А почему вы стали заниматься режиссурой?

- У нас одно время был завлитом Михаил Ворфоломеев, автор пьесы «Поросенок Кнок», очень рано ушедший из жизни. И в память о нем Сиренко предложил мне поставить эту сказку. Признаюсь, сначала было страшно... Но ничего. И я поначалу даже сама себя не узнавала - какая я собранная, упрямая, как я люблю продумывать и выстраивать всю структуру спектакля. Я даже оформление сама придумываю. Но со мной трудно работать - я дотошная и репетирую очень долго, подробно. Вот, например, Сиренко всегда сначала придумывает общую форму спектакля и потом работает с актерами, а я наоборот: медленно подвожу своих исполнителей к той форме, которая мне в итоге нужна. То есть, мы идем к созданию спектакля разными путями.

- Ваша режиссура очень человечна, в ней много доброты, позитива и настоящей любви к героям пьесы. И мне всегда нравится точный, изящный рисунок и точная партитура ролей в ваших спектаклях. В актерских работах нет ни следа неряшливости, случайности...

- Еще я стремлюсь избавлять своих актеров от их собственных штампов, от «проверенного обаяния», стараюсь вносить в их палитру что-то новое...

- Что еще в режиссерских планах?

- Мне очень нравится романтическая сказка Евгения Шварца «Два клена», когда-то она широко шла по нашим сценам...

Фотогалерея