Артемий Беляков: принц с душой философа (Москва)

Выпуск №1-251/2022, Лица

Артемий Беляков: принц с душой философа (Москва)

В балете говорят: «Внешность определяет амплуа». Высокий, статный, наделенный прекрасными пропорциями, Артемий Беляков - идеальный принц балетной сцены. В нем есть порода, столь необходимая для таких ролей. Его Зигфридом, Базилем, Солором восхищаются зрители во всех уголках мира. А за роль Альберта в балете «Жизель» в версии Алексея Ратманского Беляков получил Национальную премию «Золотая Маска» за 2020 год как лучший танцовщик. Сегодня он премьер Большого театра и занимает это место по праву. Артемий - продолжатель славных традиций «большого балета». Его танцу присуща красота позы, великолепная амплитуда движений, высота и полетность прыжка, элегантность поддержек.

Танцуя весь классический репертуар в Большом театре, Артемий Беляков много и охотно участвует в премьерах современной хореографии. Удивляет стремление этого прирожденного классика попробовать как можно большее количество стилей contemporary. В его репертуаре балеты Дж. Баланчина, И. Килиана, Х. ванн Манена, Дж. Крэнко, Дж. Ноймайера, Р. Поклитару, К. Шпука, Э. Клюга. Что это, как не желание обогатить свой творческий интеллект, открыть новые горизонты танца?

Профессия хореографа привлекала Артемия с юности. Еще будучи учеником Московской Академии хореографии, он пытался ставить номера для своих одноклассников. Едва придя в театр, молодой танцовщик начал пробовать себя в качестве балетмейстера. Сначала это были миниатюры, которые исполнял сам, вместе с женой, балериной Большого театра Дарьей Хохловой. Набираясь балетмейстерского опыта, Беляков стал постоянным участником платформ и лабораторий современной хореографии. В 2021 году в творческой карьере Артемия случилось важное событие - он выпустил первый полноценный спектакль - оперу-балет «Зефир и Флора, или Метаморфозы» на музыку Антуана Венюа - парафраз на тему старинного спектакля Шарля Дидло с обновленным либретто Леонида Розова. Место для премьеры было выбрано необычное, но знаковое - знаменитый Пашков дом (Библиотека имени Ленина ), и прошла она в рамках проекта фирмы VanCleef & Arpels. (Напомним, что один из знаковых балетов Джорджа Баланчина «Драгоценности» был создан по инициативе этого же ювелирного бренда.) В июле 2022 года состоялся дебют Белякова-балетмейстера на родной сцене Большого театра - премьера балета «Времена года» на музыку А. Глазунова. Этого события ждали два года - оно все откладывалось из-за пандемийных ограничений. Долгое ожидание лишь подогрело интерес к событию. И вот, наконец-то появившись на сцене Большого театра, «Времена года» поразили экспрессией и сложностью современной хореографии, наложенной на классическую музыку Глазунова, философским переосмыслением сюжета о вечной смене времен года, показанной как круговорот жизни и смерти человека (автором либретто стала Дарья Хохлова). Ярко прозвучали многие мастера прославленной труппы, танцевавшие на максимуме своих возможностей. Идеи, услышанные балетмейстером в музыке Глазунова, воплотились в насыщенную движением, силовую хореографию. Такой же оказалась и режиссура - спектакль шел без длиннот и пауз. Хочется верить, что это лишь начало творческого пути для Белякова-хореографа.

- Артемий, поздравляю вас с долгожданной премьерой. Для зрителя балет «Времена года» - буколическое произведение зрелого Петипа. Понятно, что его спектакля не видел никто, но в памяти осталась версия Константина Сергеева, повествующая о любви на фоне смены времен года. Концепция вашей постановки совсем иная. Поразило философское переосмысление традиционного либретто.

- Философия стала лишь способом переключиться с традиционного либретто. Исходным пунктом для меня была музыка и главной задачей было сохранить то настроение, которое содержится в ней. Мне важно было уйти от спектакля Петипа, который со своими амурами, зефирами и сатирами остался в стилистике прошлого. Работая с клавиром, где были расписаны мизансцены по спектаклю Петипа, я понимал, от чего нужно отказаться. Одновременно я не хотел копировать стилистику одноименных спектаклей Алексея Ратманского и Джона Ноймайера. Нужно было найти иное прочтение темы времен года - с одной стороны, понятное, но и альтернативное.

- В вашем спектакле совмещены традиционная музыка и модернистская хореография. По-моему, это довольно сложный консенсус.

- Я бы не назвал свою хореографию очень модернистской. Наоборот, в некоторых местах мне бы хотелось добавить пластической свободы. Но будучи заложником музыки, я не мог себе этого позволить. К счастью, рамки музыки оказались гораздо шире, чем это казалось изначально. Я сам был удивлен тем, сколько разных подтекстов скрыто в партитуре Глазунова. Например, на острохарактерную вариацию Сатира я смог поставить чувственную современную вариацию Осени, и хореография не противоречила музыке. Некоторые позы, которые я находил, не должны были быть классическими. Мне необходимо было переформатировать восприятие музыки Глазунова.

Сегодня пишется большое количество сложной и многозначительной на первый взгляд музыки. Но когда ты начинаешь работать с ней, она оказывается формальной и лишенной глубины. С классической музыкой такого не бывает, в ней всегда открываются новые смыслы. Идея любого балетного спектакля заключена в музыке.

- Вы перетанцевали большое количество разноликой современной хореографии. Чей стиль вам близок как танцовщику и хореографу?

- Трудно ответить. Мне кажется, для любого артиста в определенный момент классическая хореография начинает казаться чем-то рамочным; классика ограничивает развитие артиста, участвуя в одном и том же, ты как будто ходишь по кругу. Впрочем, я не прав - некоторым артистам всю жизнь комфортно работать в этих рамках. Для зрителя так не кажется. Он воспринимает спектакль как готовый продукт. Для артиста же каждый спектакль - это работа над собой. Чем больше новых спектаклей, тем больше новых эмоций. Современная хореография - прекрасная альтернатива для самореализации. И, к счастью, нынешний репертуар Большого театра такую возможность предоставляет. Для меня всегда интересны работы Иржи Килиана, Начо Дуато, Соль Леон и Поля Лайфута. Они отнюдь не отрицают классику, наоборот, они развивают и продолжают ее. Уверен, что со временем они сами станут классикой. Когда я выпускался из Московской Академии хореографии, мне казались ультрасовременными те работы, которые сейчас воспринимаю как абсолютно классические. Творческий кругозор постоянно расширяется, и я понимаю, что мир современной хореографии безграничен.

Для меня вообще не существует четких границ между классической и современной хореографией. Сегодня на сцене существует некий синтез стилей. И это актуально не только для балета. Он неизбежен. А мне как постановщику необходимо как можно глубже в этот синтез погружаться.

К сожалению, работы иных нынешних хореографов уподобляются некоему перформансу - довольно скучному и однообразному. И иногда это воспринимается как нечто новое и подчас шокирующее. Но на самом деле новым не является, так как не несет в себе красоты и эстетики. И вот подобного пути думающему балетмейстеру необходимо избегать. Танец базируется на эстетике и на содержании. Содержание - это не только конкретный сюжет, но смысловое наполнение вообще. Обе эти составляющие тесно взаимосвязаны. И если в каком-нибудь опусе современного автора отсутствует эстетическая сторона и оно заведомо уродливо, это не тот путь, к которому стоит стремиться.

- В ваших спектаклях принимают участие ведущие солисты Большого театра. И судя по тому, с какой отдачей они танцуют, им нравится ваша хореография. Исполнение Артемом Овчаренко партии Лета прозвучало как откровение. Трепетной ботичелливской Весной была Анастасия Сташкевич. Буквально все исполнители прозвучали ярко. Теперь, когда премьера «Времен года» позади, вы думаете о новых постановках?

- С Артемом Овчаренко мы работаем не первый год. Он участвовал в нескольких моих миниатюрах и в первом балете «Зефир и Флора». Между нами сложился творческий тандем, мы понимаем друг друга с полуслова.

Что касается карьеры хореографа, я не зацикливаюсь на ней. Когда появляется возможность поставить что-то, я с удовольствием погружаюсь в работу. Благо, что я окончил балетмейстерский факультет МГАХ. И сколько Бог даст сил, я буду этим заниматься. Для меня необходима музыка, которая может разбудить творческую мысль. На данный момент я «прислушиваюсь» к гитарному сочинению Карло Доменикони «Улыбка Будды». Недавно на Конкурсе Рахманинова заново открыл для себя Вторую симфонию Сергея Васильевича. Но балетом мои интересы не ограничиваются, меня привлекает самообразование. Сегодня я занимаюсь исследовательской работой в ассистентуре МГАХ. Структурирую свои постановки в статьях, что помогает понять самого себя и, в итоге, творчески развиваться.

- И все же, ваше настоящее и, думаю, будущее связано с танцем.

- Конечно же, я всю жизнь занимаюсь танцем и приобрел здесь некоторый опыт. Думаю, любая деятельность должна быть связана с тем, что ты делаешь хорошо.

- Кто помог вам полюбить танец? Обычно мальчиков в хореографическое училище приводят мамы.

- Так и было. Мама привела меня сначала в хореографический коллектив в родной Твери, а затем в Московскую Академию хореографии. У меня там были прекрасные педагоги Наталья Андреевна Ященкова, Илья Кузнецов. Но поначалу мне было безумно тяжело - я не принимал классический балет. Мне казалось, что это что-то невыполнимое, ненужное и неинтересное. Благодаря занятиям на каникулах в Твери с Дмитрием Нечаевым, выпускником Академии имени А.Вагановой, я начал понимать и любить балет. Обратно в Москву я вернулся уже другим человеком. В выпускных классах мой педагог Илья Кузнецов, ученик Петра Пестова, преподавал нам классический танец с аналитической точки зрения, что было очень интересно. На балетмейстерском факультете я учился у такого мастера, как Михаил Леонидович Лавровский. Это общение продолжилось в Большом театре, где моими педагогами стали Михаил Лавровский и Валерий Лагунов. Через год из США вернулся Александр Ветров, который заинтересовался во мне как в танцовщике. Меня заразила его энергия, и я перешел под его руководство, сохранив прекрасные отношения с Михаилом Леонидовичем и Валерием Степановичем. Все свои ведущие партии я подготовил с Александром Николаевичем. Параллельно в Академии хореографии моим наставником стал композитор Юрий Абдоков. Он сформировал все мое хореографическое мышление. Любовь к сложной музыке, стремление погружаться в нее и понимать нюансы - в принципе, вся эстетика хореографии была мне привита, как не странно, композитором.

Далее я поступил в Академию народного хозяйства и государственной службы на факультет Управления в культуре, образовании и науке, где моим педагогом стала Ольга Астафьева. Она помогла сформировать некое комплексное представление о месте балета в современной культуре.

- Традиционный вопрос: есть ли какие-нибудь партии, о которых вы мечтаете?

- В Большом театре я станцевал все, что хотел. Поэтому сегодня мой интерес направлен на работу с конкретными хореографами. Два года назад я работал с дуэтом хореографов из Нидерландов Соль Леон и Полем Лайфутом. Для проекта в Большом театре они ставили спектакль «Postscript». На репетициях я наполнялся их видением танца. Меня восхищала их скрупулезность в работе над каждым жестом, каждым движением. «Postcript» получился очень интересным спектаклем. Мечтаю еще поработать с ними.

- И все же для зрителя вы, в первую очередь, классический танцовщик. А как вы себя позиционируете?

- Не хочу загонять себя в узкие рамки амплуа. Я - премьер Большого театра. А это подразумевает владение любым стилем хореографии.

 

В конце июля Большой театр закрывал свой 246-й сезон старинным балетом «Баядерка» в хореографии Мариуса Петипа. Главную мужскую партию воина Солора танцевал Артемий Беляков, поразивший не только техническим совершенством, но и глубиной раскрытия образа. Солор в его интерпретации - совсем неоднозначная личность. Танцовщик показал эволюцию своего героя: от любви к предательству и в итоге, невозможности жить с преступной совестью. Опыт хореографа, несомненно, помог Артемию переосмыслить столь знакомую зрителю роль, заново создать ее в строго прописанных рамках классического спектакля.

 

Фотогалерея