Ушел из жизни Станислав Бенедиктов (Москва)
Выпуск №3-253/2022, Скорбная весть
Анна Ахматова писала: «Когда человек умирает, изменяются его портреты...». Они словно приобретают те черты, которых не разглядели при жизни, и мы начинаем пристально всматриваться, видеть больше, чем прежде и - невольно просить прощения за то, чего не успели воздать.
Когда уходит из жизни большой Художник, в его картинах, в его сценографии особенно - открывается иной объем, иное измерение. И тогда мы отчетливо понимаем, что в слова мудрого Лиса Маленькому принцу Антуан де Сент-Экзюпери вложил нечто другое, чем привычный цитатный смысл: «Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь»...
10 ноября не стало выдающегося художника, сценографа, профессора кафедры сценографии Школы-студии МХАТ Станислава Бенедиктовича БЕНЕДИКТОВА. И не стало Человека, который в жизни очень многих людей значил значительно больше, чем поцелованный Богом высочайшего уровня профессионал. Станислав Бенедиктович был Личностью во многом, если не во всем уникальной: замкнутый - и неизменно приветливый; с ярко выраженным чувством собственного достоинства - и безгранично доброжелательный; очень сложный - и очень простой; знающий цену своему дару - и никогда не демонстрирующий превосходство. Поражающая скромность, особое, изысканное чувство юмора, немногословность, какая-то удивительная атмосфера общения с окружающими: негромкая, несуетная, доброжелательная. Завораживающая...
Терять таких людей - особенно трудно, потому что это и из твоей жизни уходит нечто важное, необходимое.
В 1980 году Станислав Бенедиктов вместе с Алексеем Бородиным, с которым они работали в Кировском театре юного зрителя им. Н. Островского, был приглашен в Центральный Детский театр. В 1985-м стал главным художником ЦДТ-РАМТа, которому прослужил без малого четыре десятилетия. И перечислить все работы на сцене хотя бы одного этого театра - невозможно! А если еще прибавить к ним спектакли на сценах МХАТа, Малого и Большого театров, Музыкального театра им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко, в Кремлевском балете, в Софийском оперном театре, в Берлинском театре «Фройндшафт», в Национальном театре Рейкьявика, в Новосибирске, Перми, Кирове и других городах - список получится более чем впечатляющим. И при этом Мастер никогда не повторялся в своем видении того или иного материала, точно чувствуя не только жанровые особенности, но, в первую очередь, «воздух», присущий каждому произведению, будь то мировая классика, современная пьеса или балет.
Алексей Владимирович Бородин когда-то назвал Станислава Бенедиктова «мощным театральным поэтом», и в этих словах нет ни малейшего преувеличения, ни грана комплиментарности, потому что в каждой своей работе художник представал не только философом, мыслителем, но и творцом, владеющим редчайшим из искусств - свободой вольного, с крупным, широким размахом крыльев полета, присущего лучшим поэтам. Когда мысль и фантазия становятся не просто неразделимыми, но проясняют, укрупняют, подчеркивая самое главное. Станислав Бенедиктов мечтал в юности поступить на философский факультет. Чем могли бы обогатить в советское время личность подобного склада занятия марксистско-ленинской наукой, считавшейся едва ли не основой основ философии? А Станислав Бенедиктович ориентировался на иные глубины, существующие над текстом, под текстом и в тексте, и овладел ими в совершенстве - будь то комедия, трагедия, опера, мюзикл. Ему достаточно было нескольких деталей, чтобы создать уникальную атмосферу происходящего в тот или иной момент на сцене. Этот удивительный Мастер владел любым пространством, умея расширять и сужать его в зависимости от замысла режиссера. Впрочем, их с Алексеем Бородиным замысел всегда был общим, единым и - счастливым для артистов и зрителей.
Станислав Бенедиктович был удостоен множества заслуженных высоких наград за свою деятельность, но, наверное, нет награды выше, чем та, смысл которой сам сформулировал однажды как необходимое условие: «Огонь стремления к совершенству», по мысли Бенедиктова, необходимый и ничем не заменимый для творчества. Он не только горел всю жизнь этим огнем, но и зажег его во многих своих учениках, в сердцах зрителей, однажды и навсегда покорившихся невымышленной мощи творений этого большого Мастера, философа и поэта, щедро дарившего богатства своего внутреннего мира окружающим.
И будут изменяться в восприятии, даруя всем новую глубину, неотделимую от горького чувства потери, его сценографические открытия, его картины. И многие невольно вспомнят слова Летчика Сент-Экзюпери после исчезновения Маленького принца: «Как позвать, чтобы он услышал, как догнать его душу, ускользающую от меня... Ведь она такая таинственная и неизведанная, эта страна слез...»
