«Любовь к трем апельсинам. Венеция Казановы — Петербург Дягилева».

Выпуск №5-255/2023, Выставки

«Любовь к трем апельсинам. Венеция Казановы — Петербург Дягилева».

Выставка Петербургского Музея театрального и музыкального искусства с таким загадочным названием в Шереметевском дворце на набережной Фонтанки стала кульминацией программы Международного фестиваля искусств «Дягилев P.S.», который проходил в Петербурге этой осенью в 13-й раз и был посвящен 150-летию со дня рождения Сергея Дягилева.

К каждому дягилевскому фестивалю все 13 лет создавалась новая выставка. В этом году был запланирован итальянский вернисаж «Каналетто и миф о Венеции»: 18 картин Джованни Каналя по прозвищу Каналетто, работы Джакомо Гварди и Пьетро Лонги, венецианские театральные и карнавальные маски, костюмы эпохи Казановы, Гольдони и Гоцци (XVIII век). Но известные обстоятельства заставили итальянскую сторону отказаться от проекта. Директору Музея Наталье Метелице очень не хотелось расставаться с мечтой о Венеции. И выход был найден. Не зря же Петербург называют Северной Венецией не только из-за рек и каналов. В истории города было время увлечения Венецией. Это касалось живописи, поэзии, театра и называлось Серебряным веком русского искусства. Что касается театра этого периода, в Петербургском музее театрального и музыкального искусства собраны сказочные богатства. Много лет музей был связан с Италией и Венецией, где в 1992 году в Венецианском Палаццо Чини проходила выставка «Русский символизм. Сергей Дягилев и Серебряный век в искусстве». Может быть, отправной точкой для рождения идеи «Любовь к трем апельсинам» стало воспоминание о той выставке, плюс юбилей С.П. Дягилева, который обожал Венецию и Галантный век, увлекался Казановой; умер и похоронен в Венеции на православном кладбище на острове Сан-Микеле. На надгробном камне его слова: «Венеция - постоянная вдохновительница наших успокоений».

Во вступительной статье к каталогу руководитель проекта Наталья Метелица писала: «Эстетика комедии dell'arte, творчество Гоцци и Гольдони (итальянский театр ХIII века) - пружина для новаторских поисков русского театра 1910-х годов и его титана Всеволода Мейерхольда. Петербургский «венецианец» искусствовед Аркадий Ипполитов вошел в кураторскую группу и предложил название «Любовь к трем апельсинам. Венеция Казановы - Петербург Дягилева». («Любовь к трем апельсинам» К. Гоцци - любимая пьеса Вс. Мейерхольда, которую он очень хотел поставить, но так и не поставил.)

Экспозиция - драма в четырех актах с прологом и эпилогом. Место действия - Петербург Серебряного века. Действующие лица и исполнители: художники, поэты, режиссеры, антрепренеры, les fammes fatales... О театре Серебряного века, о людях, одержимых духом венецианского ХVIII века, определившим не только театральные, но и жизненные сюжеты и способы жизнетворчества».

Выставка расположилась в новых выставочных залах левого флигеля Шереметевского дворца, как будто специально для нее предназначенных - четыре зала, для каждого акта свой зал, высокие потолки. Художник Юрий Сучков, который много лет сотрудничает с музеем, погрузил залы в полумрак, высвечивая только экспонаты. Посетители оказываются в каком-то ирреальном мире, «зачарованном царстве», где стены покрыты специальными тканями, у каждого акта драмы свой цвет; потускневшие, затуманенные зеркала множат изображения.


Пролог. Акт первый.

Венеция в Петербурге Серебряного века

Пролог напоминает оперную увертюру, где обозначены все главные темы и сюжеты выставки. Как символ Венеции остов настоящей гондолы, парящий в высоте, картины итальянских художников XVIII века, на которых прекрасная праздничная Венеция. Не менее прекрасна старинная Венеция и ее обитатели на картинах русского художника Федора Алексеева.

Гравюра Иоанна Берка для первого русского издания книги «Воспоминания Джакомо Казановы» 1907 года. В подлиннике многотомный роман-биография Казановы называется «История моей жизни», где автор блестяще описывает картину Галантного века, в том числе бурную театральную жизнь Венеции и Парижа (1715-1789). Джакомо Казанова считался «символом эпохи: легкомысленным, удачливым, он остается вечно молодым, неотразимым, непобежденным, первым любовником всех времен и народов». Рядом два небольших портрета: молодой Джакомо Казанова работы его младшего брата известного художника Франческо Казановы и портрет молодого Сергея Дягилева работы Константина Сомова. В их характерах много общего. Сергей Дягилев влюбился в Венецию, в XVIII век, в Казанову, прочитав его «Историю», и увлек своих друзей, художников Александра Бенуа, Константина Сомова и других, с кем создал журнал «Мир искусства». В первом зале представлены картины «Носы гондолы» Александра Головина, «Венецианский праздник» и «Китайский павильон» Александра Бенуа, сюжет второй картины напоминает о венецианском приключении Казановы с монахиней, которая вела двойную жизнь монахини и содержанки. «Образ XVIII столетия для мирискусников слился с персонажем венецианца настолько, что, когда они произносили «Галантный век», подразумевали - «Казанова» и наоборот. Эта связь сотворила в воображении особый город - Венецию Казановы, город волшебный, неуловимый, скользящий, таинственный и влекущий. Жизнь в нем пестра, легка, весела и меланхолична... Миф о Венеции, созданный в окружении Дягилева, представлял полную противоположность петербургской реальности», - пишет во вступительной статье к каталогу Аркадий Ипполитов. Что касается «петербургской реальности» в конце ХIХ века, как писал Александр Блок в поэме «Возмездие»: «В сердцах царили сон и мгла...», и от художественной жизни веяло затхлостью.

Сергей Дягилев взорвал эту «петербургскую реальность» выставками молодых художников, причем, большинство из них обретут свою славу, создавая новую сценографию для нового театра. Дягилевский вкус определил систему вкусов нового поколения, заявившего о себе первым номером журнала «Мир искусства» в 1898 году. Эта дата считается началом Серебряного века. Искусство ради искусства. Этому принципу Дягилев был верен всю жизнь, как большинство людей искусства Серебряного века. Пролог заканчивается картиной Пьетро Лонги «Театральная сцена» (1751-1752). Сюжет узнаваем, наверняка, это сцена из какой-нибудь комедии Гольдони. В то время Венеция была самым театральным городом Европы, где было больше театральных зданий и театральных трупп, чем в Париже и Лондоне, и где был самый знаменитый театральный скандал между К. Гоцци и К. Гольдони. Оба автора оказали большое влияние на новый театр, который зарождался в Петербурге.


Театр Серебряного века

Главный герой, режиссер Всеволод Мейерхольд, представлен знаменитым портретом Бориса Григорьева из Русского музея, где он изображен во весь рост в черной фрачной паре, в белой крахмальной рубашке с белой бабочкой и в белом жилете. Странная изломанная фигура, поднятые руки в белых перчатках. Застывшее, напряженное лицо. Это двойной портрет: рядом, но как будто чуть в отдалении, Мейерхольд в восточном костюме на красном фоне, в руках лук. Он целится куда-то в высоту. Картина была написана в 1916 году. Предчувствие беды. С молодым и смелым авангардистом Всеволодом Мейерхольдом, который ставил блоковский «Балаганчик», «Шарф Коломбины» А. Шницлера, «Венецианских безумцев» М. Кузмина, создавал новый театр, мы встретимся во втором и третьем «актах». А здесь, в первом, штрихи, намеки. Отдельной краской воспринимается картина Льва Бакста 1902 года «Ужин». Женщина в черном платье с бледным узким лицом сидит за столом в ресторане одна, что уже является вызовом. Перед ней ваза с яркими оранжевыми апельсинами. Любой фрукт на картине обязательно символ. Может быть, апельсины понадобились художнику как яркая краска на темном фоне, а может быть, он напоминает о трех апельсинах, в которые был влюблен герой сказки К. Гоцци. Что-то в этой женщине есть от «Незнакомки» Блока.

Когда ты оказываешься в окружении этих полотен, а над тобой гондола, то начинаешь понимать, почему «Венеция XVIII века уже не только для художников и поэтов, но для всей петербургской богемы десятых годов ХХ века - мираж, но мираж настолько привлекательный, что он становится образцом для подражания, так, что реальность выстраивается по его образцу» (А. Ипполитов).

Особое место заняла на выставке картина Сергея Судейкина из цикла «Моя жизнь» 1916 года, где он изобразил петербургскую богему, людей, с которыми прожил жизнь. Безусловно, она ассоциируется с «Историей моей жизни» Казановы. Эти люди в большинстве своем узнаваемы, но художник превратил их в аллегорические фигуры и персонажей комедии дель арте. В центре картины зеркало, за ним горящая свеча, а над ними в поднятой руке Ольги Глебовой-Судейкиной маска. Она сидит в позе неоклассической танцовщицы. Маска, свеча, зеркало - образы Венеции XVIII века. Всех невозможно назвать. Слева от Ольги Михаил Кузмин, углубившийся в чтение каких-то записок; Пьеро с книжкой в руке - Вс. Мейерхольд, его псевдоним «Доктор Дапертутто» связан с маской из комедии дель арте, это маг-злодей, который крадет зеркальные отражения людей. Судейкин в биографической картине создал «выдуманный мир», как и Казанова в «Истории моей жизни», правда, по тому, как рассажены все персонажи, были заметны любовные интриги и дружеские связи, о которых судачил весь Петербург. По внутреннему сходству стиля жизни и стиля мышления Венеция XVIII века оказалась близка стилю жизни художественной богемы Петербурга начала ХХ века. Двадцать лет Серебряного века Венеция и герои комедии дель арте занимали значительное место в художественной жизни Северной столицы.


Акт второй.

Арлекины Серебряного века

Во втором зале возникает ощущение, что ты попал на венецианский карнавал. Вокруг прекрасные Коломбины и Арлекины, иногда к ним присоединяется Пьеро на картинах Константина Сомова, Михаила Бобышева, Александра Бенуа... Два первых десятилетия ХХ века называют Серебряным веком арлекинады. Днем рождения настоящего арлекинского века стало 30 декабря 1906 года - день премьеры в Петербурге лирической драмы Александра Блока «Балаганчик» в постановке Всеволода Мейерхольда, декорации Николая Сапунова, музыка Михаила Кузмина. Абсолютным открытием были декорации Н. Сапунова. Он построил на сцене маленький театрик с традиционно поднимающимся первым занавесом, расписанным Л. Бакстом. Но был еще занавес. Когда он поднимался, в глубине, в центре было бутафорское бумажное окно, в которое хотел выпрыгнуть Пьеро (эту роль гениально играл Вс. Мейерхольд в длинной белой рубахе с очень длинными, до пола рукавами). Как вспоминали его партнеры, взмахами рукавов Пьеро выражал самые разные чувства. Музыка поэта М. Кузмина тоже была открытием для драматического спектакля, она была не фоном, а участником спектакля. Все актеры были в полумасках. В этой постановке многое было впервые: необычное произведение, в основе сюжета которого история любовного треугольника: А. Блок, Л. Менделеева-Блок и Андрей Белый - Пьеро, Коломбина и Арлекин. Причем, все находились в зале, а Любовь Менделеева-Блок играла Коломбину, т.е. саму себя...

Вс. Мейерхольд всегда стремился разрушить границу между театральным и реальным миром. Его спектакль 1914-го по «Балаганчику» и «Незнакомке» шел в Тенишевском училище. В антракте разбрасывали настоящие апельсины. К. Гоцци не отпускал Мейерхольда, издававшего журнал «Любовь к трем апельсинам» под именем Доктор Дапертутто с обложкой Александра Головина. На выставке - и обложка, и разворот журнала с рисунками. В этом втором зале много интересных материалов: афиша первого вечера Студии Мейерхольда 12 февраля 1915 года, в программе интермедии, этюды, пантомимы; афиша лекции Всеволода Эмильевича «Театр» (к истории и технике) в Железнодорожном кружке г. Вильны 1907 г.; карикатуры на Мейерхольда, очень смешные. Их было много - и шутливых, и злых в разных изданиях; афиша важного события - открытия кабаре «Дома интермедий» Товариществом актеров, писателей, художников и музыкантов во главе с Доктором Дапертутто. На афише возлежит Арлекин в красном. 12 октября 1910 года на первом вечере в этом кабаре состоялась премьера пантомимы по пьесе А. Шницлера «Шарф Коломбины». Режиссер Доктор Дапертутто, художник Николай Сапунов, музыка Михаила Кузмина. Та же команда, что и при постановке «Балаганчика» А. Блока. Но здесь развернулся новый сюжет - современная комедия дель арте. Как писал Юрий Беляев: «Рампы не было, сцена с залом соединялась лестницей, публика размещалась за столиками, представления служили сопровождением ужинов, посетители кабаре становились невольными участниками этой «кошмарной, гофмановской свадьбы со смертельным исходом». На спектакль обрушились адепты чистой комедии дель арте, они увидели осовременивание и русификацию арлекинады, угрозу ее основе. Больше всех досталось Н. Сапунову за то, что соединял Венецию с Чухломой, «что во всякой эпохе он с фатальной неизбежностью попадал в родимый трактир, натыкался на ярмарочную карусель и встречал с детства знакомые гоголевские «рылы». На самом деле оформление и костюмы к пантомиме «Шарф Коломбины» необыкновенно хороши: яркие, остроумные, ироничные. Трагическая смерть Николая Сапунова потрясла всех его друзей и коллег. Он утонул в Териоках на озере, пошел кататься на лодке. Большой компанией во главе с Мейерхольдом приехали по инициативе Любови Менделеевой на летний театральный сезон, который открылся 9 июня 1912 года. Играли пантомимы. Николай Сапунов готовил заключительный вечер. Ему было 32 года...

Третьей арлекинадой Мейерхольда была постановка пьесы Михаила Кузмина «Венецианские безумцы» (художник Сергей Судейкин), где автор, как и А. Блок, представил свою любовную историю, которую все знали. Тут в роли Коломбины была Ольга Глебова-Судейкина, Пьеро - поэт Всеволод Князев, который покончил с собой от безответной любви, а себя режиссер представил в роли Арлекина. Ольга Глебова-Судейкина, актриса, художница, изысканная дама была одним из символов Серебряного века. Она вписана в историю строчкой Анны Ахматовой: «Коломбина десятых годов». На выставке «Любовь к трем апельсинам» она заняла особое место. Художник Юрий Сучков посвятил ей красиво оформленный эркер: в полукружье, завешанным белыми легкими занавесями, на постаменте стоит манекен в прекрасном платье Коломбины, которое Глебова-Судейкина сама сшила по эскизу мужа Сергея Судейкина. Полное ощущение, что это живая женщина, просто замершая на мгновение. Она стоит на фоне своего огромного фотопортрета знаменитого фотографа Моисея Наппельбаума. Он слегка размыт и как бы висит в воздухе. И все это великолепие раскрашено игрой света. Рядом сшитые ее руками игрушки - герои комедии дель арте. В Петербурге Глебова-Судейкина всегда была окружена поклонниками, а закончила свою жизнь в Париже в одиночестве и бедности...

На выставке есть раздел «Хроника событий», поделенный на две части: события XVIII века и события Серебряного века. Первая дата в разделе XVIII века - дата рождения Казановы, в Серебряном веке - дата рождения Сергея Дягилева. Дягилев, увлеченный идеей создания балета на основе комедии дель арте для начала Русских сезонов в Париже в 1909 году, мечтал создать балет, где действие происходит в Венеции XVIII века. Музыку писал К. Дебюсси. Но «Венецианский праздник» не удался. Между тем Арлекин и Коломбина давно заняли свое место на балетной сцене. А фотографии тех, кто танцевал эти партии, мы видим в экспозиции: Анна Павлова и Михаил Фокин в балете М. Петипа «Арлекинада»; Вера и Михаил Фокины в балете «Покрывало Пьеретты». М. Фокин не может расстаться со своим Арлекином и сочиняет балет «Карнавал» на музыку фортепианного концерта Р. Шумана. Для «Русских сезонов» 1910 года Дягилев покупает балет Фокина и Бакста, который имеет оглушительный успех и навсегда остается в репертуаре Сезонов и театра «Русский балет Дягилева». Описывая впечатление от парижской премьеры «Карнавала», один критик писал, что был очарован парочкой Арлекин-Коломбина (Тамара Карсавина танцевала Коломбину), что их нежные танцы - поистине какой-то диалог, полный неизъяснимой «блоковской» прелести. Вообще, лирические чары «Балаганчика» не раз вспоминались при виде «Карнавала». Какие бы арлекинады не появлялись, обязательно будет влияние «Балаганчика». Два фокинских шедевра - «Карнавал» и «Петрушка» Стравинского никогда не сходили со сцены «Русского балета Дягилева».


Акт третий.

Езда в Остров Любви. Опыт жизнетворчества

Остров Любви в нашей истории - Петербург, который благодаря всем героям Серебряного века, кому посвящена выставка «Любовь к трем апельсинам», в этот короткий промежуток времени - 20 лет - приобрел для узкого круга эстетов сходство с Венецией XVIII века времен Гоцци и Гольдони, а значит, с Венецией Казановы. В театре, а у кого-то и в жизни, соединились миры реальный и воображаемый. Возникло много различных комбинаций: эротизм с мистической прошивкой, культ театральности и венецианский миф. Возникло много теорий. На выставке - красочные обложки двух книг: Всеволода Мейерхольда «Театр» 1913 г. и Н.Н. Евреинова «Театр для себя» 1915 г. По Мейерхольду, театр не подражание жизни, а высшая ее форма. Театральность становилась синонимом жизнетворчества. Мы получили возможность узнать про загадочную жизнь посетителей знаменитых петербургских кабаре «Бродячая собака» и «Привал комедиантов». В «Бродячую собаку» регулярно ходили поэты, писатели, художники, артисты. Любовь Менделеева и Анна Ахматова, очень любила там бывать балерина Тамара Карсавина. У кабаре был свой гимн, написанный М. Кузминым, который за особые заслуги был награжден Орденом Собаки. Сам орден и свидетельство о жаловании его кавалером сохранились и можно увидеть их в витрине. Сохранилось даже меню, очень скромное, но фирменное блюдо: собачьи битки с картофелем. Кабаре «Бродячая собака» было открыто «Художественным обществом интимного театра» 31 декабря 1911 года, в подвале были сделаны росписи Н. Кульбиным и С. Судейкиным. Закрылось оно 3 марта 1915 года. Ему на смену 18 апреля 1916 года пришло кабаре «Приют комедиантов». На открытии играли «Шарф Коломбины».

Прикосновение к этой жизни, о которой написано много воспоминаний, существует столько легенд, безусловно, увлекает. Это особый образ жизни, которого не будет уже никогда. Но, может быть, главное в этом зале - необыкновенно яркие, мощные и даже ироничные работы Сергея Судейкина. Это эскизы декораций и костюмов к спектаклю Вс. Мейерхольда по комедии М. Кузмина «Венецианские безумцы». Выписано все так точно, так подробно, что кажется, будто это совсем не декорация, а картина очень красивого города. А какие яркие многослойные и женские, и мужские костюмы. Сколько фантазии! Настоящая мощная современная живопись.

Главный герой третьего зала - выдающийся художник и грандиозная личность Сергей Судейкин.


Акт четвертый.

«Маскарад». Время закатов

Этот зал выставки посвящен знаменитой постановке драмы М.Ю. Лермонтова «Маскарад» Всеволодом Мейерхольдом в Александринском театре (художник А. Головин, композитор А. Глазунов). Премьера спектакля состоялась 25 февраля 1917 г. Дата начала Февральской революции считается концом Серебряного века.

Когда входишь в этот зал, попадаешь совсем в другой мир. Удивительное сочетание глубокого, мрачного цвета стен, тревожной тихой музыки, игры света и тени и ярких, солнечных красок головинских эскизов декораций и маскарадных костюмов гостей. Как противовес, костюм Неизвестного на манекене - высокая зловещая фигура в черном с лиловым плаще, укутанная черным покрывалом голова и белая маска на лице (впервые экспонируется подлинный костюм Неизвестного, не премьерный, но 1918 года). Этот Неизвестный стал кульминационной точкой четвертого зала. Конечно, невозможно не обратить внимание на режиссерский экземпляр текста «Маскарада» с пометками самого Мейерхольда, на фотографию главных героев спектакля: Юрий Юрьев (Арбенин) и Нина Коваленская в роли Нины.

Именно сюда создатели выставки поместили прекрасный портрет молодого Всеволода Мейерхольда работы А. Головина. Всеволод Эмильевич в белой рубашке, красной феске, с черной бабочкой сидит перед зеркалом, где отражается его вдохновенное лицо...

Впервые представлена на выставке работа ученика Студии Мейерхольда Владимира Дмитриева. Небольшой эскиз: ночь, ветер, заваленная снегом петербургская набережная, сквозь ветер и снег бежит человек в черном пальто. Опознать человека нетрудно. Картина называется «Мейерхольд, уходящий в ночь». Это одна из картин цикла, написанного художником в 1940 году. Небольшая картина производит очень сильное впечатление.

Как послесловие - большой стенд «Действующие лица». Это своего рода программка того спектакля в четырех актах, который мы посмотрели, путешествуя по выставке. Под каждым портретом даты жизни, высказывания современников и т.д. Среди других, портрет Всеволода Эмильевича Мейерхольда: театральный режиссер, актер, педагог. 1974 г. Пенза - расстрелян 2.02.1940. Москва. И всё.

Под портретом молодой Анны Андреевны Ахматовой читаем: поэт. 1889. Одесса - 1966. Домодедово. Московская область. Слова Иосифа Бродского: «Именно эта тоска конечного по бесконечному и объясняет повторяемость любовной темы в ахматовских стихотворениях, а не конкретные перипетии. Любовь и на самом деле стала для нее языком, кодом для регистрации сообщений времени... Ибо предметом ее интереса была не ее собственная жизнь, но время, как таковое...»

Выставка «Любовь к трем апельсинам» расположилась в Полярном флигеле Шереметевского дворца рядом с Музеем Анны Ахматовой, ее квартирой, на выставке есть вещи из ее дома. Это соседство создает особое настроение.

Как писал в свой статье Аркадий Ипполитов, действующие лица выставки «Любовь к трем апельсинам» - люди Серебряного века, Серебряный век утратившие: «Никто не прочувствовал и не выразил это так глубоко и точно, как Анна Ахматова в «Поэме без героя». В новогоднюю ночь к ней, героине Серебряного века, оставшейся в заснеженном, голодном, холодном блокадном Ленинграде, из прошлого приходит толпа призраков... Законченная в 1962 году поэма, действие которой происходит в 1941 году, вызывает из мрака забвения тени Серебряного века, сотворившего особую, чисто петербуржскую Северную Венецию. Определение Готье, казавшееся парадоксом самому автору, перестает быть метафорой, обретя смысл точного соответствия».

P.S. В создании выставки «Любовь к трем апельсинам» участвовали: куратор, руководитель проекта Наталья Метелица, приглашенный куратор Аркадий Ипполитов, все сотрудники выставочного отдела и фондов, сокураторы: Ирина Климовицкая и Ольга Краева, кураторы: Татьяна Власова, Наталья Литвинова, Александра Штаркман. Дизайн выставки: Юрий Сучков. На выставке представлены экспонаты из 19 музеев. Издан очень красивый каталог, статьи в котором представляют собой серьезные научные исследования театрального Серебряного века Петербурга.

 

Фото Е.Павленко и Л.Григорьевой

предоставлены Музеем театрального и музыкального искусства

Фотогалерея