Краснодар

Выпуск №4-124/2009, В России

Краснодар

 

Четыре одноактных балета великого русского хореографа Михаила Фокина представил в один вечер Краснодарский театр балета Юрия Григоровича: философский «Петрушка» Игоря Стравинского, утопическая «Шопениана», мимолетное «Видение розы» Карла-Марии фон Вебера, гипнотические «Половецкие пляски» из оперы «Князь Игорь» Александра Бородина. Все балеты по эскизам Александра Бенуа восстановлены художником Михаилом Сапожниковым. Все объединены в афише под общим названием «Шедевры мирового балета» и посвящены 100-летию «Русских сезонов» – антрепризы Сергея Дягилева.

Юбилейная акция, но и некий закономерный поворот в творческой эволюции коллектива, исполнявшего до настоящего времени исключительно сочинения своего лидера Юрия Григоровича, а теперь выходящего за пределы его стиля и художественных задач. Культура прошлого в широком смысле и, конечно, историческая культура русского балета всегда обладала в глазах Григоровича огромной силой. Он никогда не считал ее именно «прошлой» в значении ушедшей. Всегда находил в ней источники развития и делал все, чтобы ценности не становились ни музейным раритетом, ни предметом спекуляций или добычей дешевых и крикливых «проектов» сегодняшнего дня. Генетически связанный с «Русскими сезонами» (его дядя – известный солист Императорского балета Георгий Розай, участник дягилевской антрепризы), знавший лично многих «дягилевцев», встречавшийся с композитором Игорем Стравинским, сегодня Григорович выстраивает собственную архитектуру воспоминаний о них и посвящений им всем. Реставраторские задачи, которые он не раз ставил перед собой и разрешал, здесь выступают приоритетными и не актуализированы его собственными интонациями, акцентами, изменениями в либретто и т.п. (как было, допустим, в случае с балетами Мариуса Петипа). Имея дело с хореографическими текстами, насчитывающими столетие, он не пытается их подчинять задачам дня впрямую. Единственная задача, как она считывается нами из реальности самого спектакля, – чистая трансляция красоты балетов Фокина, их первозданного, на грани наивности смысла. Он ими просто любуется.

«Просто» - это, конечно, только слово. Балеты Фокина, как известно, сложны своими стилистическими премудростями. Но сегодня к ним добавляются сложности современного восприятия. Скажем, «Петрушка» своей простотой и прямодушностью, искренним высказыванием кажется части зала совсем уж детским балетом. А «Шопениана», изощренная стилизация, не имеющая никаких прямых жизненных основ, встречается как правдивейшее сценическое повествование, будто это и не сильфиды в беспредметном, вымышленном мире, а существа, прекрасно знающие человеческий язык и передающие наши волнения, наш пульс и наши потаенные мысли. Будто и не нужно вовсе проходить мучительный путь современной хореографии через больную экспрессию, биться в судорогах как рыба об лед, кататься по полу, хватать ртом воздух и таким надсадным образом познавать и выражать себя в искусстве сценического танца.

Иными словами, хореографическая данность, идущая от Фокина, бережно и подробно восстановленная и отрепетированная, становится сейчас в совершенно иной культурный контекст, а значит, иначе резонирует.

Самым сложным для понимания и самым интересным явился «Петрушка» (возобновление Олега Рачковского). Уже от одного только антрактного занавеса Бенуа – росписи заснеженного ночного Петербурга с летящими над Адмиралтейской площадью химерами – исходит экзистенциальное, блоковское дуновение. А намеренно незамысловатый, почти сведенный к схеме сюжет обнажает тревожный, пугающий философский аспект человека-куклы. Праздная масленичная толпа наблюдает за тряпичными марионетками в «Театре живых фигур». Название балаганчика не оставляет сомнений: механические движения парадоксально соединены с живыми метаниями, желаниями и, наконец, страданиями маленьких человечков. Их заводит ключиком таинственный демиург Фокусник, и они начинают маятникообразно мотать головками и отсчитывать секунды ручками, словно стрелками... Но остановить этот ритм, уже запущенный внутри них, их хозяин бессилен. Его куклы в час «Х» обретают собственную жизнь и развитие.

Самодовольный глупый Арап (С.Баранников, Д.Горлов) сначала тупо размахивает саблей, но при виде кокосового ореха в его голову, столь же пустую, как и этот предмет, начинают закрадываться мысли: его нельзя разломить, значит, он священен. Лежа на диване, он крутит волшебный дар богов, его движения напоминают течение его мысли, монотонное и механическое. Пустенькой Балерине (Е.Лузина, М.Лузина) нравится Арап, ее танец посвящен ему. И, наконец, Петрушка (Д.Владимиров, А.Иванов), чьи нервные, схематичные движения напоминают яростные порывы горя: он ожесточенно, но бесполезно бьет кулачками в стену с магическим панно звездного неба и портретом господина Фокусника. Его отчаяние не знает предела, когда он видит вдвоем Арапа и Балерину. Исходом его страданий становится смерть: тупой Арап – ходячая мясорубка – рассекает голову Петрушке. На мгновение озорная и бесшабашная толпа замолкает в ужасе: кто убит – кукла? Что-то в ней есть очень живое и неподдельное! Но ведь игрушка, к тому же тряпичная, не бывает живой? Призрак Петрушки с крыши балаганчика грозит Фокуснику и словно материализует блоковскую идею Возмездия, когда страстно бьет своими кулачками о воздух в последний раз.

Гротескная, многокрасочная и многоуровневая музыка Стравинского лишь на первый взгляд дисгармонична и болезненна. В ней, разумеется, есть место всем этим состояниям. Оркестр под управлением Александра Лавренюка и труппа решают проблему ее целостности, они играют и танцуют партитуру «подробно», ничего не упуская в ее многоголосии и призвуках. Но одновременно и понимая меру ее обобщений. Понимая то обстоятельство, что из простоты жеста, реалистической картины ярмарочного гуляния, из шума и неуклюжего движения толпы, из всего этого примитива здесь вырастает архетипическое содержание. Вечная трогательность Петрушки удерживает его в мировом балетном репертуаре. Он вновь выскакивает из своего ящичка, оживает, смешно дергается, выходит из-под контроля Фокусника, а потом умирает... Чтобы через время воскреснуть и воскресить свои жалобы и пророчества новому дню.

Утопический мир «Шопенианы» (возобновление Ольги Васюченко) – танцовщицы застыли и образовали собой живописное полотно. Этой загадке больше ста лет. Куда и откуда они летят, что ими движет, что за Юноша (Инь Даюн, М.Морозов) среди них, которого они обегают и овевают своими длиннополыми романтическими пачками – «шопеновками», а он вздымает этот белый воздух и ловит его меняющиеся очертания. О чем они танцуют и разговаривают между собой, вернее, молчат, но молчание это красноречивее всех слов и доходит до каждого «кубаноида» в зале. «Греза о романтическом танце», гармония идеального, вечное воспоминание – все так, и все повторилось в отрешенном танце, предвечерних бликах, линиях и группах девушек в белом. Балет так отрепетирован и исполнен, что не знаешь, чему дивиться более – живому дыханию балетного романтизма или академической дисциплине, которой сегодня достигла труппа.

Мир грез так недолговечен, призрачен, должен испариться как Призрак (М.Морозов), как аромат увядающего цветка в руках Девушки (Т.Владимирова) в «Видении Розы» (возобновление Олега Рачковского). Но балеты Михаила Фокина целый век словно доказывают обратное – свою внутреннюю неистощимость и самоценность.

И «Половецкие пляски» (возобновление Галлии Бурибаевой) о том же: кочевая кровь, необузданная воля, дикость и экспрессия. И с другой стороны – совершенно магическое состояние гипноза. Будто все они, половецкие невольницы в восточных шароварах, лучники в монгольских шапках, пускающие вверх пронзительные стрелы, хор, вторящий небесам, – все застыли навсегда в одном, главном своем мотиве и намеренно не развивают его. Словно хотят схватить в одном миге саму вечность.

Столь различные по своей внешней и внутренней содержательности, восприятию четыре шедевра мирового балета объединены личностью творца, музыкой, сценической живописью и коллективной устремленностью создателей к результату. И в этом союзе ничто не выходит из-под контроля.

 

Фото Татьяны Зубковой

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.