О мюзикле и не только

Выпуск №5-125/2010, Монолог

О мюзикле и не только

 

Заслуженный художник России Вячеслав ОКУНЕВ образование получил в ЛГИТМиКе (мастерская И.Г.Сегаля). С 1975 года осуществил как художник-постановщик более 300 постановок опер и балетов в Мариинском, Михайловском, Большом театрах, в Камерном музыкальном театре «Санктъ-Петербургъ Опера», академическом театре балета Бориса Эйфмана, Ростовском музыкальном театре и др. Сотрудничал с Королевским театром Глазго, Национальной Оперой Греции, театром Велки в Польше, Национальной оперой Венгрии (Будапешт), Национальными театрами Сеула и Токио, Нью-Йорк Сити Балетом, Оперой Кальяри. Спектакли с оформлением В.Окунева шли на сценах оперы Ла Скала, Арена ди Верона в Италии и др. В этом сезоне В.Окунев создал декорации и костюмы к мюзиклу Кола Портера «Целуй меня, Кэт!» в Санкт-Петербургском театре музыкальной комедии.
Наверное, это уже 20-я моя работа с питерским театром музкомедии. За последние три года – третья. Я с удовольствием сотрудничаю с этим театром. Во-первых, за последние три года он стал более современным и более открытым зрителю, во-вторых, сейчас создалась по-настоящему творческая атмосфера в театре. И, в-третьих, просто люблю этот театр.
Прежде всего на мое решение влияет режиссер, с которым мне предстоит работать. Ведь создается творческий тандем двух людей, которым предстоит на одном языке общаться долгое время. И главное – как они воспринимают идеи друг друга. Как правило, художник приглашается на ту пьесу, которая ему будет интересна и режиссер об этом знает. С этой пьесой я не работал, но с Александром Исаковым мы знаем друг друга хорошо, сделали с ним пять спектаклей.
Музыку Пола Кортера я знал только по фильмам. Лишь однажды, когда-то очень давно видел постановку «Целуй меня, Кэт!» на сцене. Музыкальный и драматургический материал очень интересный. Думаю, это может быть хитом, при обязательных двух составляющих: зрелищности и хороших исполнителях.
Сцена музкомедии даже после реконструкции не слишком хорошо оснащена технически, пришлось очень много придумать. Вся техника сделана под эту сцену, все эффекты, все повороты, у нас все бесконечно меняется, выезжает, падает. Ведь мюзиклы должны содержать эффекты, и у нас их предостаточно.
В выборе костюмов мы ориентировались на шекспировское время – либретто создано на основе комедии Шекспира «Укрощение строптивой», - но позволяли себе фантазировать на тему. Так как структура спектакля сложная – зритель, придя в театр, видит на сцене актеров, которые репетируют спектакль по Шекспиру, и мы ориентировались на того режиссера, который придумывает спектакль по Шекспиру… Довольно сложно, но логично. Это не мой Шекспир, а того режиссера – у него чуть-чуть голливудский подход, когда все элементы доводятся до максимальной выразительности. Если латы – то очень крупные, если орнамент – то очень выпуклый.
Есть два персонажа в полосатых костюмах, они должны напоминать тюремных заключенных, а все остальные герои в костюмах 60-х годов, это время Боба Фосса, это модные тенденции, которые характерны для 60-х.
Но предпочтение мы отдали историческому костюму. Театр – это праздник, зрелище, событие, фантазия. Поэтому исторические костюмы у нас яркие и сочные, а повседневные, наоборот, почти документальные по гамме. В отличие от тех, кто раскрашивал «Семнадцать мгновений весны», мы наоборот, «превращали» многоцветье в черно-белую гамму …
Кстати, по поводу фильма. Нецветной, он мне казался документальным, очень хорошо совпадал с хроникой, я верил ему как документальному кино… Хотя, безусловно, он раскрашен грамотно и профессионально. Но для меня потеряна вот эта документальность.
Обычно я придумываю костюмы под конкретных актеров, но чаще всего бывает корректировка уже под фигуру. Происходит такой старый способ работы, когда и режиссер, и художник, и модельер, и закройщик – все ищут оптимальные решения для актера. Вот тогда получается качество. Ведь платье для одной женщины не обязательно подойдет другой. Под индивидуальные особенности фигуры подбираются крой, вырезы, цвет.
Голливудский мюзикл – это четыре эффекта, на которые ходит зритель. Это люстра, которая упала, или это вода, из которой возникли свечи, и никто не должен догадаться, как это происходит, это шлягер, это хорошая хероеграфия и костюмы, и это одна звезда. И, желательно, Уэббер.
Я делал только один мюзикл с режиссерами из Чикаго – «Три мушкетера» в Екатеринбурге. У них есть стандарт мюзикла. Для меня это очень странный подход. Например, у хореографа мушкетер приподнимает шляпу, как котелок, а то, что на шляпе перья и она с огромными полями, – не важно, главное – так принято в постановках мюзиклов. Если мушкетер держал в руках шпагу, то крутил ею, как тросточкой, то есть все по шаблонам и стандартам. У наших режиссеров более детальная работа с актерами и сильная драматическая сторона.
Часто говорят о том, что у русского актера нет понимания жанра мюзикла. Но вот в Москве сложился уже рынок актеров, которые работают мюзиклы. Конечно, есть кастинг, но приходят люди, которые понимают требования к мюзиклам.
В Петербургском театре музыкальной комедии шло в свое время очень много мюзиклов. В самой традиции театра есть обращение к мюзиклу, и актеры достаточно подвижны и открыты к этому жанру. Актер в театре всегда самое основное, а в мюзикле – его роль особенно подчеркнута.

Фотогалерея

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.