Массаж сердца в открытом пространстве

Выпуск №5-125/2010, Мастерская

Массаж сердца в открытом пространстве

 

Участники семинара театральных журналистов в Орле посмотрели и обсудили несколько спектаклей орловских театров. Быть может, самые большие споры вызвала премьера Молодежного театра «Свободное пространство» «Белое на черном» по книге бывшего «советского испанца». О спектакле рассказывает участник семинара из Йошкар-Олы.

 

Белое на черном. Как известно, корифей маркетинговых исследований О.Гилби лет пятьдесят назад объявил именно это сочетание наименее удачным для текстового сообщения – белое на черном фоне неудобно читать. Действительно, то, о чем осмелились рассказать со сцены Орловского молодежного театра «Свободное пространство», очень неудобно в контексте современного общества потребления. Более того, тема, выбранная режиссером Геннадием Тростянецким, даже несколько вольнодумна, учитывая царящие в стране ура-патриотические настроения, возникающие, как в сказке, дворцы спорта и попсу, возведенную практически в ранг официального искусства.

Несмотря на неудобство и сложность темы самой автобиографической книги Рубена Гальего, вариантов ее воплощения на сцене могло быть много. Чернуха. Слезоточивая мелодрама. Эпическое повествование. И даже псевдодокументальная история с приведением невероятных цифр. Ну, например: «На сегодня в нашей стране несколько миллионов инвалидов, об их судьбе вы и узнаете из нашего спектакля». Ничего подобного не происходит. История, в которую трудно поверить, начинается с пантомимы-пародии. Первые сцены рисуют нам «старый-добрый» 1967 год полувекового юбилея советской власти. Но от этого «ретро» нам не становится тепло. Перед нами – коммунистические лидеры, которые лепят – как боги – из кусков теста нового человека.

Знаменательно, что большая часть публики спектакля родилась много позже 1967 года, более того, их мамы и папы тогда в лучшем случае учились ходить. Но самое любопытное, что и сами актеры в сцене сотворения никак не напоминают престарелых партийцев. Эта заведомая нестыковка – орденоносные мундиры болтаются на стройных юных телах – дает понять залу: «Мы не хотим преподать вам «слово истины», как это сделал бы «взрослый» театр, – мы ваши ровесники, и мы разговариваем так, как нам и вам понятно и удобно». Но этот сбой, пародийный элемент, делает свое дело, «продукты», производимые этими моложавыми функционерами ужасны. Этот жуткий «СТЭМ» удачно предваряет последующее повествование о людях, гибнущих в цивилизованном мире не из-за своей увечности, а по причине увечности и монструозной природы государства и общества.

Главный герой, как и большинство других персонажей, страдает почти полной недвижимостью конечностей. Как об этом рассказать? Наверное, это было серьезным вызовом создателям спектакля. Как можно эстетично и этично изобразить физическое уродство человека? Режиссер решает эту проблему от обратного – через «нечеловеческую» акробатическую пластику актера Артема Исакова. Прибегнув к любому другому способу, автор спектакля вряд ли достиг бы большего эффекта.

Другой вызов. Молодежь – основной адресат текста и спектакля – привыкла всеми своими здоровыми руками и ногами отбрыкиваться от разговора о сострадании. Это неудивительно, ведь кругом царит идея тотального комфорта и дух развлечения. Ясно, что обычным реализмом или натурализмом тинейджеров не проймешь. Не устраивать же на их потребу дискотеку с мультимедийным шоу? К счастью, создатели спектакля нашли иные способы достучаться до своей публики. Надо сказать, молодежь значительно более, чем взрослые, открыта – пантомиме, мюзиклу, театру кукол. Благодаря творчеству популярных фигур, типа Квентина Тарантино, юные уже давно привыкли к нелинейному времени, а также к разным фактурам в пределах одного полотна. И режиссер нажимает на эти составные юношеского восприятия, используя по полной программе хореографический, вокальный и, если так можно выразиться, цирковой ресурсы театра. Удивительно, но, в конечном счете, цель оправдана этими многочисленными «несерьезными» средствами. Особенно выразительно они действуют, когда речь идет о становлении отравленного болезнью «Я» героя, в сознании которого мешаются мифические персонажи – убаюкивающие мальчика сирены, кошмарный минотавр и чудовищно реальные врачи и нянечки.

Можно поспорить с версией о «совковой» подоплеке всего этого ужаса. Тень советского прошлого витает над событиями как-то уж однозначно. Но в чем-то режиссер прав. С одной стороны, тогда мы имели поголовную грамотность и слушали увертюры из балета во время «Рабочего полдня». Но то же общество для «неидеальных» людей уготовило медленную, мучительную смерть. Недаром мальчик Рубен в остервенении бросает – всем нам (!) – ужасную фразу: «Вы, русские, хуже фашистов!» (нацистская мораль кажется ему менее трусливой – те избавлялись от калек официально). В этом контексте обращение к юношам и девушкам можно прочесть так: «Да, поколение ваших родителей безнадежно испорчено лицемерием. Но вы-то ведь не такие!»

Конечно, вряд ли все зрители по выходе из зала бросятся записываться в сестры милосердия. Главное назначение спектакля – побороть в людях нежелание сострадать. Конечно, дело сие рискованно и во многом безнадежно. Режиссер здесь как тот отчаявшийся генерал, который, выбирая между танками и кавалерией, бросает в бой и танки и кавалерию. Или как врач-реаниматолог, борющийся за жизнь пациента: «искусственное дыхание не помогло – приступаем к прямому массажу сердца». Трудно сказать, что именно в этом тяжелом случае даст результат, да и даст ли вообще. И не стоит упрекать режиссера, который усложнил структуру спектакля и привнес в его ткань разнородные средства. Может быть, эти средства и избыточны, но когда твоя задача – вывести людей из глубокой гламурной комы, тут не до цельности жанра и каких-то вкусовых тонкостей.

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
CAPTCHA
Мы не любим общаться с роботами. Пожалуйста, введите текст с картинки.