Иркутск

Выпуск № 6-126/2010, В России

Оперетта «Летучая мышь», хорошо известная и публикой любимая. Идет во всех театрах «облегченного жанра», где только есть хоть пара прилично поющих актеров. Какие тут могут быть неожиданности? Все с вожделением ждут вранья Генриха Айзенштайна про собаку Эмму, блестящего (по возможностям театра) светского бала и героини в шикарном костюме летучей мыши.

Как ни странно, в новом спектакле Иркутского музыкального театра ничего этого нет. Дело в том, что пьеса Н.Эрдмана и М. Вольпина, широко известная в России, – это совсем не тот сюжет, на который писал свою оперетту Иоганн Штраус. А прежний – вот он.

…Генрих Айзенштайн, представитель золотой венской молодежи, на маскараде зло подшутил над своим другом Фальке. Того, изрядно пьяного, в костюме летучей мыши (!), отвезли в городской парк, где он утром проснулся под улюлюканье гуляющих. Фальке был осмеян, и на этой волне Айзенштайн увел у него невесту, красавицу Розалинду.

Нынче Айзенштайн – уважаемый семейный человек, в его респектабельном доме все как у людей – аппетитная горничная, добродетельная жена, вкусная еда, хорошее вино. Но Генрих вляпался в историю – охотился не там, где надо, а на разбирательстве дела побил судью, за что и должен отсидеть в городской тюрьме восемь суток. Тут Фальке, затаивший обиду, и закручивает ловкую интригу, результат которой известен каждому любителю оперетты.

Выбрав именно такой вариант пьесы, постановщик спектакля Юрий Лаптев (Санкт-Петербург) рисковал. В этой версии «Летучая мышь» в России не слишком популярна (хотя идет и поныне в Москве), так как на сцене необходимо подробно рассказывать предысторию происходящего, что тормозит темп спектакля. Но режиссеру удалось выстроить активное действие, по ходу которого вся важная информация подается коротко и ясно. Между музыкальными эпизодами (партитура Штрауса использована целиком) персонажи легко и точно перебрасываются необходимыми репликами, словно теннисными мячиками. Да и начало представления интригует: молодой господин – это Фальке – подсовывает таинственный конверт задремавшей горничной Адели.

Будят спящую девушку рулады воздыхателя Розалинды. Его вокальные пассажи остроумно пронизывают весь спектакль – Альфред (В.Лесовой) изъясняется цитатами из ходового тенорового репертуара. А иногда и баритонового, в тюрьме он вопит: «О дайте, дайте мне свободу».

Фальке (А.Айдаров) развивает драматургию мести стремительно: клянясь, что простил Генриха, быстро уговаривает его провести ночь на балу, затем, вместе с пригласительным билетом, преподносит Розалинде маскарадный костюм венгерской графини (вот почему в партитуре Штрауса фигурирует знаменитый «Чардаш» Розалинды! Кстати, этот коварный для вокалисток номер удался обеим иркутским исполнительницам – и опытной, актерски точной Л.Поляковой, и молодой, пленяющей красивым пением Ю.Пихтиной).

Таким образом, все вовлечены в интригу, все азартно друг друга обманывают. Под искрометную музыку, в хорошем сценическом темпоритме актеры делают это очень обаятельно! Добродетельная Розалинда соглашается на свидание с тщедушным, но самоуверенным Альфредом, от верхних нот которого впадает в эротический экстаз; тут же, смекнув, что к чему, решительно принимает приглашение Фальке, одновременно искренне и трогательно разыгрывая драму расставания с мужем.

Абсолютно разъяренный в начале действия Айзенштайн мгновенно превращается в очаровательного элегантного бонвивана и упархивает на бал. Адель, попрепиравшись с госпожой и без угрызений совести свистнув ее платье, устремляется туда же. К концу первого действия пружина отлично закручена, но зритель не подозревает о сюрпризе, приготовленном ему во втором акте.

Кто бы мог ожидать от солидного оперного режиссера Лаптева такого легкомыслия! Рождественский бал у Орловского, бесшабашного миллионерчика, он с лихим юмором превращает в крутой мальчишник. Сюда стекаются уважаемые мужи под вымышленными именами, чтобы со смаком насладиться обществом дам наилегчайшего поведения. Все оные в откровенном неглиже – корсетах и чулочках с подвязками, все отнюдь не стеснены строгими манерами и этическими нормами. В эту ночь в доме русского психа, от нечего делать балующегося заряженным револьвером, все можно. Белые и пушистые ангелочки – артистки балета – буквально виснут на фрачных господах, мамзели из заведения повизгивают, польки сменяются галопами, и все несется в безудержном веселье. А в паузах мужчины морочат друг другу головы, хорошенькая голосистая Адель (С.Щерботкина) делает артистическую карьеру, а совершенно обезумевший от выпитой с Орловским водки и шампанского Айзенштайн (блестящая работа Е.Алешина) с упоением волочится за собственной женой, не пропуская, впрочем, и других юбочек.

Все хорошо: и пикантность ситуации, и танцы, изобретательно поставленные А.Тихомировой, и медведь (артист балета), которого Орловский выпускает из клетки. Претензии только к художникам – к вялой сценографии и костюмам. На сцене даже вульгарность, если она не случайна, должна быть фактом искусства. Дамочки из заведения рядом с респектабельными бюргерами на рождественском балу – это художественный образ, а не безвкусные тряпки, неловко прикрывающие тяжелые бедра артисток хора. Здесь художнику явно не достало такта, умения выстроить цветовую гамму, желания украсить костюмом, пусть с элементом намеренной пошлости, каждую женщину, ибо эти самые женщины, артистки хора, работают в спектакле истово, отлично поют и двигаются. Именно им принадлежит трудная роль удерживать сценический кураж и то особое настроение, которое в кульминации акта рождает дивную, мягко плывущую, всех объединяющую музыкальную тему брудершафта, а потом срывается в шквал буйного финала.

Третье действие – бенефис актера В.Яковлева в роли тюремного дежурного. Его монолог о степенях опьянения сопровождается… цирковой дрессурой. Собственно, это не монолог, а забавный диалог с собачкой Чучей, чьи актерские способности и отзывчивость поражают, но, что важно, не затмевают мастерства ее хозяина. Диалога этого, на мой взгляд, многовато, и еще одному колоритному персонажу – директору тюрьмы (В.Попову) приходится долго ждать выхода. Но, как бы то ни было, трехчасовой с лишним спектакль не позволяет не только скучать, но даже эти три часа заметить. Здесь большая заслуга дирижера Николая Сильвестрова. Партитура озвучена качественно, оркестр держит спектакль, а не плетется за ним. От человека с седой головой, управляющего музыкой, льется на сцену юношеская энергия. Вообще остается впечатление, что в иркутском театре все молоды, невзирая на возраст, и неподдельно увлечены тем, что играют и поют. Редкое качество для оперетты, в которой страсти, молодость и жизнелюбие частенько лишь натужно изображаются.

А еще это театр, который заметно растет. Несколько лет назад здесь у артистов были большие проблемы с вокалом. Они и сейчас есть, как в каждом музыкально-театральном коллективе, который одновременно работает и с мюзиклом, и с классической опереттой. Но дирекция нашла возможность приглашать на мастер-классы вокального педагога из Санкт-Петербургской консерватории. Светлана Горенкова теперь желанный и любимый гость в театре: актеры запели значительно лучше. Один из таких, А.Митичашвили, практически дебютировал как певец в роли князя Орловского.

Так что иркутская «Летучая мышь» преподнесла сюрпризы не только касательно фабулы и собачки Чучи (вместо собаки Эммы). Оказывается, театральную Сибирь даже кризисы не берут!

Фотогалерея