Вологда

Выпуск № 7-127/2010, В России

Вологодский театр для детей и молодежи пригласил московских критиков на премьеры текущего сезона: «Вождь краснокожих» по О'Генри, «Приключения капитана Врунгеля» по А.Некрасову, «Панночка» по Н.В.Гоголю, «В тени виноградника» Валерия Мухарьямова и «Счастье мое» А.Червинского. Только постановка пьесы В.Мухарьямова на малой сцене была «взрослым» спектаклем (в театре ее назвали «Последняя любовь»). Остальное действительно — для детей и молодежи. Спектакли режиссера Бориса Гранатова известны давно — на гастролях в Москве шли его версии «Ромео и Джульетты» Шекспира, «Кармен» Мериме, «Дюймовочки» Андерсена (все — в декорациях Степана Зограбяна). Недавно «Приключения капитана Врунгеля» тот же постановочный дуэт воплотил на сцене РАМТа.

Три первых постановки из перечисленных выше поразили художественной цельностью и глубиной, темпераментом и яркой театральностью. «Врунгеля» довелось увидеть в вологодском исполнении — на собственной площадке. Впечатление осталось не очень внятное — прежде всего от самой истории, точнее, как выражались прежде, ее идейной направленности (примерно по тому же поводу один зритель говорил: «Не понимаю, к чему меня призывают...»).

Путешествие «за туманом», отдаленно напоминающее одиссею мистера Пиквика, получилось суетным, пафосным и громким. Попытка освоить приемы «детского абсурда» тоже выглядит приблизительно. Хотя, парадоксально, самый эксцентрический, пожалуй, персонаж в спектакле — назадачливый стукач Фукс, сыгранный азартно и свежо Андреем Камендовым, оказывается самым живым и занятным. И не только потому, что в процессе действия он успевает перевоспитаться, а потому, что в каждую секунду не теряет одному ему ведомой логики — за ним интересно наблюдать.

Куда занятнее «Вождь краснокожих», поставленный Б.Гранатовым и С.Зограбяном в стиле кантри (жанр определен как «музыкальный вестерн»).

Американское парадоксальное чадолюбие в вологодской версии выглядит обаятельно простодушным и... опасно беспомощным. Два самонадеянных неудачника обречены стать жертвами предприимчивого «безбашенного» дитяти. В спектакле малолетний Джонни Дорсет (А.Камендов) выглядит «пятнадцатилетним капитаном» - юным романтиком, которого похитители в принципе понять не способны. Качество конфликта и его содержание меняются принципиально. Пара бродяг чаплинского племени «нового американца» интересуют мало. Бродячий театр, в котором они живут, - тоже. Лирико-драматическая интонация, рождающаяся из этих несоответствий, по-новому окрашивает классическую новеллу, что можно признать своего рода открытием.

Знаменитую пьесу Нины Садур «Панночка» по мотивам гоголевского «Вия» (см. «СБ, 10» № 5-115) Борис Гранатов поставил с художником Виктором Пушкиным на малой сцене, превратив мистическую драму в лирическую поэму, что в недрах прозы классика обнаружить нетрудно. Куда сложнее выдержать градус лиризма и поэтичности, что театру удалось сполна.

Прозвучало здесь в полную силу и языческое буйство, и магнетическая витальная сила, волнами накатывало «хлевное тепло жизни» («душистые» стены сарая и опилки на полу обеспечивали это впечатление). Пригодилась и бочка, и качели, и кружки, в которых внезапно загорались свечки...

Попавший сюда Хома Брут — Виктор Харжавин, сохраняя природное простодушие, старается возвыситься до поэтических высот, внезапно ему открывающихся. Тем более, что Панночка Елены Авдеенко явно менее опасна, чем разбитная Хвеська Аллы Петрик, в которой признаков ведьмовства неизмеримо больше.

В преддверии юбилея Победы вышла в Вологодском театре для детей и молодежи пьеса «Счастье мое...» Александра Червинского — произведение давнее, но, как выясняется, не потерявшее художественной энергии. Снова Б.Гранатов и С.Зограбян, работая вместе, создают цельную картину времени, точное образное отражение послевоенной эпохи, когда сумрачное оцепенение менялось, медленно, но верно, на энтузиазм выживания. Прогорклое и затхлое убожество послевоенного быта, явленного в специфических реалиях школы - фальшивые пальмы, спортивные маты, щелястые полы и скрипучие двери, — вся эта, с позволения сказать, ностальгия, лишь из прошедшего времени кажется близкой и милой — а в яви пугала и тяготила.

Любое проявление естественных чувств в этой среде казалось бунтом. Интересно, что бунтует в сюжете не только Виктория, азартно сыгранная Екатериной Чаукиной, но и безмолвный Оскар Борисович Анатолия Михасика, и даже пестующая собственное упрямство училка Лидия Ивановна Светланы Романовой. Бравый красавец Семен Виктора Харжавина в сложившихся обстоятельствах становится трагикомической жертвой.

Упрямую силу жизни, стремление героини продолжиться и осуществиться в новой — иной - судьбе вопреки всему хочется, без всяких натяжек, назвать счастливым финалом.

Пьеса В.Мухарьямова «В тени виноградника» - изящная философская притча о внезапной любви двух давно зрелых людей, жизненный опыт которых, помноженный на самоиронию, к сожалению, обоих «уберег» от внезапного счастья.

История рассказывается под звуки живого ансамбля, исполняющего ряд номеров «джазового стандарта». Ирония приема отражает взаимную осторожность героев. Артисты Александр Межов и Валентина Бурбо с неподражаемым изяществом ведут виртуозный диалог в духе арбузовской «Старомодной комедии» с той лишь разницей, что опыт и менталитет персонажей «Последней любви» сложился из других реалий. Тут «кружева» покрепче, да и ответственность иная. Тонкие оттенки грусти и горечи, умение смеяться над собой и не задеть другого, способность быть благодарным и не навязываться — из всего этого и многого другого складывается благословенная человеческая независимость, жертвой которой, увы, так легко стать.

Фото из архива театра

Фотогалерея