Томск

Выпуск №2-112/2008, В России

В Томском театре «Версия» — премьера. Спектакль по роману Д. Фаулза «Коллекционер», режиссер Сергей Виноградов, в главных ролях Николай Ежов и Наталья Дуброва.

В «Версии» — ставка на имена. Здесь известные мастера — Райхельгауз, Виноградов, Песегов — берут к постановке громкие, но не затасканные названия. «Версия» — редкий случай конвейера эксклюзива: «Главное — нужно решиться!», «Любоff», «Свидание в предместье», «Опасные связи», «Зеркало Сен-Жермена», «Портрет» и, наконец, «Коллекционер».

Фабула очередной версии поединка мужского чувства с женской логикой умещается в нескольких фразах. Разбогатевший на скачках клерк Фердинанд Клегг решил купить любовь обворожительной художницы Миранды. Но заплатила за это — женщина. Ценой собственной жизни. Клегг, страстный коллекционер бабочек, решив влюбить в себя девушку, заточил ее в подвал своего дома. И окружил вниманием и заботой, ожидая, что здравомыслящая пленница оценит его по достоинству. Пусть и не сразу.

Ученик Виктюка, Виноградов главную роль в своей постановке отводит эстетике. Режиссер отлично знает, в какие формы можно облечь и красоту, и уродство, это позволяет ему тщательно выверить форму и формулу их противостояния. На сцене — не мрачное подземелье и не материализовавшийся воздушный замок. Перед нами, казалось бы, обычная комната с двумя креслами и диваном, которая приобретет жилой вид только после урагана человеческих страстей. Но вскоре метафора становится очевидна: перед нами золотая клетка, ставшая повседневным атрибутом нынешней России, когда новоиспеченный олигарх заводит себе редкую канарейку. Неслучайна живая реакция публики на фразу Миранды: «Когда есть деньги, все так просто!»

В игре Николая Ежова читается, что и женщины, и бездонный кошелек нужны мужчине для преодоления одиночества. С самого начала Ежов существует на сцене с высокой степенью психологической достоверности. При виде его Клегга сразу вспоминается утверждение Фаулза: тот, кто ни с кем не находит контакта, и тот, кто вступает в отношения со всеми подряд, — одинаково ненормальны. Патология героя заявляется актером, когда английский энтомолог еще только предвкушает встречу с объектом своего обожания и выглядит типичным российским «ботаником» — по определению Миранды, «безобидным и взволнованным».

И вот мы видим воплощение мужского идеала женщины, которой просто необходимы повязка на глаза, пластырь на рот и связанные руки. Не пугается и Миранда — пока ей интересно, насколько долго затянется эта игра.

Казалось бы, их встреча поэтична. Рифмуются даже имена Фердинанда и Миранды. Но Фердинанд — не поэт, он не знает, что «любовь — это когда у тебя берут тебя». И только любимая, но не любящая скажет: мне с тобой смертно. Да, получается, и Клегг по-настоящему не любил, высокие намерения оборачиваются низкими помыслами. Ошибка Фердинанда в том, что он захотел стать для Миранды всем миром, а не подарить ей Вселенную. И вместо ангела-хранителя он превращается в надзирателя.

Пытаясь преодолеть неуверенность в себе, Клегг начинает новую жизнь с обмана. При встрече с Мирандой выдает себя не за того, кем является, пусть речь идет и о безобидной смене имени. Но таким образом Клегг берет пример с ненавистных ему проституток, носящих сплошь ненастоящие имена. Однако двойная жизнь давно перестала быть преступлением, весь мир привычно потворствует притворству. Первой жертвой коллекционера становится убитое Время. В комнате Миранды нет часов, время в неволе остановилось. Фердинанд же готовит девушку к своей трактовке событий: дорогая, всего лишь спустя мгновение мы обретем друг друга, а счастливые часов не наблюдают. Поразительно, как ловко Виноградов вовлекает в эту систему безвременья и публику. Как ни крути, режиссерское искусство заключается и в том, чтобы зрители не успевали взглянуть на часы.

Миранду Фердинанд убивает трижды. Сначала он уничтожает в ней художника, потому что настоящие мастера никогда не рисуют при искусственном освещении. Самое ужасное — убийство в человеке веры в себя. Миранда не сразу, но понимает, что никогда не выберется отсюда. А что же может быть важнее свободы? Только любовь. Но и она возможна лишь при единственном условии — свободе выбора. А без любви — зимой не падает снег, сказал поэт. Куда уж человеку на белом свете без нее прожить! Усмешка Виноградова — горькая. Жизнь заканчивается, когда у нее отбирают смысл. Но сначала Клегг забирает у девушки право на непредсказуемость. Наталья Дуброва играет отнятое естество — право быть женщиной. Но сильное оружие против попытки к бегству — платок с хлороформом, что всегда под рукой, подавляет волю и самого Фердинанда. И как бы часто ты ни задыхался, это никогда не сможет войти в привычку. Миранда погибает.

Ужас с улыбкой на устах. Этим и страшен. В спектакле такого ощущения режиссер добивается прежде всего благодаря музыкальному сопровождению. Естественно, и в актерской игре присутствует внутренняя музыка порхания. Но любопытен выбор Виноградова: в его спектакле есть право голоса у творцов, представляющих весь спектр человеческих перверсий — от гедониста Моцарта, известного своей охотой на женщин, до Элтона Джона, черпающего вдохновение в близости с мужчинами. В английском фильме в кадре постоянно присутствует искусственный камин, на сцене томского театра он становится лишним. Суррогат тепла в этом спектакле ощущается через игру Николая Ежова. Британское кино полувековой давности злоупотребляет крупным планом — спектакль же «Версии» держится исключительно на внутреннем драматизме ситуации. Думается, режиссер немало рисковал, отказавшись от появления в доме Клегга посторонних, он не предлагает внешних поворотов в развитии заданной ситуации. Дом Клегга — тупик, куда никто не приходит, даже случайно, и не вмешивается в то, что происходит между героями тет-а-тет. Для артистов это решение столичного режиссера — испытание на прочность.

Виноградову удалось материализовать хрестоматийный тезис: люблю и ненавижу. Составляющий единое целое — как два крыла бабочки.

Блестяще сочетает «лед и пламень» Фердинанда Клегга и Николай Ежов. В его исполнении отчетливо проступает второй план роли: он и повелитель в слуге, и слуга в повелителе. Следует признать, что Коллекционер — большая актерская удача. И это при том, что почти за 30 лет сценической практики у героя-любовника Ежова не было опыта игры откровенных негодяев — разве что в пинтеровском «Стороже». «Вы как ртутный шарик!» — разводит руками Миранда, и это не просто слова. В ежовском Фердинанде сочетаются тягучая инфернальность с калейдоскопическим обаянием. Объем образа Клегга создается актером за счет привлечения характерных черт целого ряда персонажей мирового театра: в коллекционере проблескивают то Шейлок, то Петя Трофимов, то Гамлет, временами же ощущается и снисходительная поучительность Хиггинса, и бескомпромиссная ограниченность Карандышева, и мучительная рефлексия Раскольникова... Наталья Дуброва провела в театре свой первый сезон. Трудно требовать от молодой артистки виртуозности, но ее потенциал заметнее всего именно в этой роли. Пока голос актрисы звучит в одной тональности, а в большом спектакле на двоих это слегка утомляет. Но в женской привлекательности Дубровой не откажешь. В книге — идет борьба равных соперников. В кино — первая скрипка в женских руках. В спектакле Наталья Дуброва играет откровенно вторым номером. Хотя ее Миранда сексапильна, ершиста и целеустремленна, как Элиза Дулиттл — но в диалогах с Клеггом, в этих упражнениях по риторике, орешек Фердинанда оказывается ей не по зубам. Конечно, ее Миранда не выглядит английской девушкой викторианской эпохи. Но с первого же появления актрисы возникает понимание: вот она, бабочка! Которая живет беззаботно, бесстыдно — но недолго.

Практически все вещи в спектакле становятся бабочками — книга, два платка, разорванный в клочки портрет, фалды фрака, тайная записка родителям. И текст порхает по сцене легко — не придавая актерской игре легковесности. Слова не нуждаются в раскраске, ведь, кажется, уже повсюду — разноцветные бабочки. Это Фердинанд неустанно меняет жилеты, весь спектакль мимикрирует. Единственная бирюзовая футболка Миранды — цвета голубой мечты, недостижимой, как небо. Но у каждого мечта — своя.

У Виноградова в Томске получилось многое. И прежде всего — превратить текст романа во внятную драматургию. Режиссер демонстрирует изобретательность в мизансценах. Это непростая задача, когда небытовая история разворачивается в одной комнате, на поле битвы страстей и ума. А поединок действительно не на жизнь, а на смерть. В сцене, когда у Миранды якобы приступ аппендицита, она в реальности придавливает креслом живот поверившего ей Клегга. А разговаривая по телефону, Фердинанд словно защищается от грозящей ему оплеухи. «Коллекционер» — спектакль о постоянном вызове: самому себе, сопернику, обществу, небесам, в конце концов. Принесенные Клеггом в комнату швабра и эмалированные кружки — тоже вызов, но уже женской фантазии. Фердинанд дает Миранде мастер-класс и по гольфу, и по бильярду. А если швабра будет выбита из рук, то станет — проволокой для канатоходца. Клегг балансирует между «да» и «нет» своей возлюбленной. Но риск его — ненастоящий, ведь невозможно разбиться, стоя на полу.

Зато затея со свадьбой кажется ему осуществимой. Во время первой же встречи Клегг фотографирует девушку, присаживаясь то на одно, то на другое колено — так предлагают руку и сердце. И вот уже куплены обручальные кольца. Вино, свечи, на Миранде белое платье, Фердинанд в красном фраке. Но, черт побери, белое вино с красным не мешается! Признак фальшивой свадьбы — черные туфли невесты. Какая нормальная девушка мечтает о поцелуях с тряпкой, пропитанной хлороформом? В руках Клегга она выглядит удавкой. С этого момента счет в жизни бабочки Миранды пошел на минуты. Но еще не все метаморфозы осуществились. Женщина остается неземным существом, мужчина становится червяком. В исполнении Ежова он вызывает физиологическую неприязнь.

И «ружье» в спектакле присутствует. На стене мозолит глаза рамочка с бабочками. И, кажется, к финалу они сдвигаются кучнее — освобождая место для еще одного, очень крупного экземпляра.

Существенное отличие спектакля Виноградова от повествования Фаулза состоит в том, что после сцены несостоявшейся свадьбы Ежов играет готовность своего героя к смерти Миранды. Ее отказ от замужества — приговор. Импульсы SOS-страдания не покинут стен подвала. И поиск новой жертвы, девушки посговорчивей — естественный ход событий в жизни Фердинанда. Для Клегга процесс становится важнее результата. Ради достижения которого все и затевалось. Фердинанду еще предстоит главное потрясение — трагедия сделанного выбора как свершившегося факта. Но даже осознав, что следующая жертва может стать последней, Клегг не найдет в себе силы остановиться. Мир обогатится очередным убийством. Коллекция должна пополняться, и собирательство прекращается только со смертью коллекционера. Фундаментальным вопросом «иметь или быть» Фердинанд не задается. Завтрашний день может и не наступить. И владелец состояния живет на широкую ногу. Широта души тоже имеет размер — четыре шага от стены до стены в подземелье. Большие деньги умножают зло.

Театр — искусство актуальности. Великий актер Сергей Юрский утверждает, что успех любой постановки напрямую зависит от качества ее литературной основы. По мнению Виктора Пелевина, «Коллекционер» Фаулза занимает четвертое место в десятке романов, перевернувших ХХ век. Эта история, мгновенно экранизированная, была написана 45 лет назад.

Фаулз написал с дневниковой откровенностью историю о вечной борьбе двух противоположностей: мужчины и женщины, охотника и жертвы, рационального и эмоционального. Причем поражение одного не означает победы другого. Спектакль ясно дает понять: когда проигрывает женщина, рушится мир.

Фото из архива театра

Фотогалерея