Томск. "Сны" в руку

Выпуск № 5-135/2011, В России

Юбилейный сезон Томский театр драмы начал с «окаянной» темы.

Всего неделя отделила празднование 160-летия Томского драматического театра от премьеры спектакля «Окаянные сны» по повести Ф.М.Достоевского. Свою версию для театра известного сатирического произведения Федора Михайловича «Дядюшкин сон» предложил режиссер Сергей Куликовский. Он и осуществил постановку на сцене Томской драмы.

Достоинство этой инсценировки (и соответственно спектакля) в том, что отчетливо выстроены и органично существуют три линии: трагическая, связанная с историей любви Зины и Васи, комическая – одурачивание старого князя К. первой дамой города Мордасова Марией Александровной Москалевой и попытка женить его на своей дочери и, наконец, мистическая, связанная с темой снов.

Режиссер сдвинул события трагикомедии по шкале времени и поместил героев Достоевского в эпоху декаданса – эпоху, когда эстетизировалась смерть. Такой сдвиг оправдан тем, что тема смерти заявлена уже в прологе. Перед зрителем появляется в саване гувернер Вася. Режиссер отчетливо дает понять зрителю: все дальнейшие события, особенно фарсовое сватовство, происходят в то время, когда Вася умирает. Антон Антонов только с помощью пластики создает трагический характер своего героя. Голос несчастного влюбленного звучит в записи, а не вживую. И в этом тоже – печать смерти. В этот момент линия трагическая сливается с линией мистической – так и кажется, что это голос из другого мира.

На сдвиг в эпоху декаданса явно указывают костюмы, прически, грим и декорации спектакля. Художник Светлана Макаренко, постоянный соавтор многих спектаклей Сергея Куликовского, предложила костюмы, в которых уже заключена характеристика героев. Стоит посмотреть на вычурные прически дам города Мордасова или наряд полковницы Софьи Петровны Карпухиной, как сразу становится ясно, что она не просто жена полковника, но и сама не прочь покомандовать жителями городка.

Но главное, что выделяет спектакль «Окаянные сны» из ряда многочисленных постановок этого произведения Достоевского, заключено в том, что в версии Куликовского звучат два мотива, которые обычно приглушены или их вовсе нет, – это мотив каторги и мотив хлестаковщины. По мысли режиссера, Князь некогда слыл якобинцем, вольнодумцем, либералом и чуть было не поплатился заключением в дом умалишенных. Этот намек сделан очень тонко и режиссерски, и актерски: стоит ли придавать значение словам выжившего из ума старика, мало ли, что он наболтает, чтобы набить себе цену. Дмитрий Киржеманов и играет такого милого старичка, которого вновь вернули в общество, пусть оно и не столичное. Князь в исполнении Киржеманова не бравирует прошлым, он его боится, боится повторения. Отсюда и комическая окраска драматического признания. Но, с другой стороны, просвещенная публика помнит, что «Дядюшкин сон» был написан Достоевским после возвращения с каторги и из сибирской ссылки. Пережитое не могло не сказаться в тексте. И присутствует в сценической версии.

Куликовский вводит в ткань спектакля вместо романса, которым Зиночка должна соблазнить Князя, фонограмму песни группы «Пикник» «От Кореи до Карелии». Это абсолютно оправдано: сегодняшний зритель понимает, что «Карелия» – это метафора ссылки. За этим намеком – очень серьезная и смелая мысль: Россия во все времена была и остается территорией ссылки, и никто не застрахован от этапа.

Однако в сцене доверительного разговора Князь и его «племянник» Павел Мозгляков в исполнении Максима Коваленко вдруг демонстрируют повадки и замашки Ивана Александровича Хлестакова. Когда из уст князя сыплются знаменитые фамилии, так и слышится: «Я с Пушкиным на дружеской ноге…». В случае с Максимом Коваленко это совпадение еще более разительное, потому что завсегдатай Томской драмы помнит молодого актера именно в роли Хлестакова в спектакле «РевюZero».

Режиссер так аранжирует текст Достоевского, что связь писателя с гоголевской эстетикой становится очевидной. Мордасов – это город N, из которого три дня скачи, ни до какой границы не доскачешь, в котором живут и постоянно спорят Дама приятная – Наталья Дмитриевна – Елена Козловская и Дама приятная во всех отношениях – Анна Николаевна – Елена Саликова. Есть здесь и своя унтер-офицерская вдова – полковница Софья Петровна – Валентина Бекетова. И даже бедная родственница Настасья Петровна – Галина Савранская, которая играет интриганку поневоле, отчасти берет на себя функцию Коробочки – она «сдает» Москалеву. А разговоры про Испанию? Не роднят ли они обитателей Мордасова с Поприщиным, вообразившим себя королем Испании? Да и сам мотив обмана и самообмана, когда человека принимают или он себя выдает за другого, не за того, кто он есть на самом деле, равно как и тема снов, и немая сцена в финале, вышли из той же гоголевской «шинели».

И все-таки этот спектакль сделан по Достоевскому, неслучайно и название изменено на «Окаянные сны». В нравственной системе координат писателя окаянство – это духовно или нравственно неправильный поступок, прегрешение, провинность, грехопадение. Уже в названии сценической версии дан намек на вину Зины, ее матери, Мозглякова да и всех мордасовцев. В том числе, и на вину, казалось бы, безусловных жертв «заговора» – Васи и Князя. Один предает огласке письма Зиночки. Вполне возможно, что на мучительную и медленную смерть (выпил вино, смешанное с махоркой – рецепт, кстати говоря, от некоего каторжника) герой Антона Антонова обрекает себя не только потому, что его любовь отвергнута, но и потому, что чувствует свое ничтожество, свою слабохарактерность. Другой, Князь, позволяет себя дурачить да и сам включается в обман тем, что пытается молодиться.

К слову, для Дмитрия Киржеманова роль князя К. – еще одна работа с текстами Достоевского, зритель наверняка помнит созданный им образ Фомы Опискина в спектакле «Село Степанчиково и его обитатели». Актерскими средствами он точно передает особенность письма Достоевского – близость фарса и трагедии, которые сходятся как две противоположности. В спектакле они сошлись в финальной сцене танцев. Сначала забавно наблюдать, как смешно движется Князь-Киржеманов, у которого искусственная нога, накладные волосы, усы и борода, но когда танец становится похож на ритуальное кружение вокруг жертвы, когда, наконец, сдергивают парик со старика… В эту минуту Князя становится безумно жалко. Выход артиста на авансцену усиливает это чувство, как будто Князь выпрашивает милость у зрителей…

В ХХ век «окаянство» Достоевского получит иное название – конформизм. И если в чем-то и виновата Зина – Олеся Сомова, то в этом самом конформизме. Ибо она тоньше других мордасовцев чувствует ложь и насилие, они ей неприятны (вот почему она отвергает ухаживания Мозглякова), но позволяет матери впутать себя в грязную игру с обманом слабоумного старика. Роль Зины сложна тем, что актриса почти все время находится на сцене и молчит. Но ее молчание выразительно – молодая актриса без слов играет и отчаяние, и презрение, и ненависть, и внезапно блеснувшую надежду на спасение Васи. Смерть бывшего гувернера Москалевых и будущая смерть Князя ставят точку в фарсе. Спектакль заканчивается раскаянием Зины. Она признает себя виновной в трагической смерти ее несостоявшихся женихов.

Особенность первого показа спектакля «Окаянные сны» в том, что он был сыгран как бенефис заслуженной артистки России Ольги Мальцевой, блистательно исполнившей роль Марии Александровны Москалевой. Впрочем, игру Мальцевой нельзя описать только дежурными комплиментами: «блистательно», «превосходно», «замечательно». Ее надо анализировать детально. Особенно сцену, где Москалева убеждает свою дочь Зиночку выйти замуж за старика Князя, подыграть ей в фарсе одурачивания. На протяжении довольно продолжительного времени актриса держит в напряжении зал. Зритель следит за хитроумной мыслью героини Мальцевой. Актриса играет властную и умную женщину, которая не упустит внезапно вывалившегося из кареты счастья – в лице Князя, чтобы изменить свою судьбу. Ее Москалева, как опытный ездок, обходит все препятствия, чтобы достичь цели – и дочку пристроить, и самой в высший свет попасть.

Партнеры Ольги Мальцевой по сцене вместе с бенефицианткой составили замечательный актерский ансамбль. Здесь все роли – главные, второго плана, даже эпизодические – выстроены так, что каждая видна отчетливо, звучание каждой партии в этом спектакле очень важно. Взять хотя бы роль Афанасия Матвеевича, мужа Москалевой, как она «вкусно» сделана Геннадием Поляковым! Даже хмыканием или просто улыбкой он заставляет зрителей вспомнить, что Достоевский написал все-таки комическую повесть.

Писатель, озабоченный существованием зла в мире, не упускает возможность и в «вещичке голубиного незлобия и замечательной невинности» исследовать человеческую склонность ко лжи и насилию. Куликовский, которому эта тема близка, прослеживает ее во многих своих спектаклях, очень тонко актуализирует, осовременивает вечные вопросы Достоевского. Его «Окаянные сны» – это и диагноз сегодняшнему обществу, и напоминание, что счастье стремительно и коротко, что череда человеческих дней – лишь греза, сны, которые не станут явью.

Фотогалерея