КАЗАНЬ. Все мы — пассажиры постоянные
Выпуск № 10-220/2019, В России
В богатой афише Казанского академического русского Большого драматического театра имени Василия Качалова несведущему туристу название «Казанский трамвай» мало что скажет и едва ли привлечет внимание, какого, без сомнения, заслуживает. Определение жанра больше смахивает на отписку - музыкально-поэтическая фантазия по стихам казанских поэтов. Авторы персонально не названы. Время показа - дневное. Сцена - малая. Одноактовка. Скорее всего - некий литмонтаж, сделанный по случаю и затесавшийся в репертуар для галочки. И почему, зачем - трамвай, которого здесь практически не встретишь, разве что на линиях, оставленных вдоль железнодорожного полотна, - мимо вокзала. То ли для музейной экзотики, то ли возможным напоминанием о былом и вписанном в общую память. Почти как в песне: «Граждане! Даже пьяные! / Все мы - пассажиры постоянные, / Все живем, билеты отрываем, / Все по жизни едем трамваем».
Но стихов Владимира Высоцкого, а это - его строки, в спектакле нет. Про трамвай в нем - от Артура Гарипова, Алены Каримовой, Марка Зарецкого, Сергея Малышева, Алексея Остудина и, пожалуй, все, хотя заявленных поэтов еще семнадцать. Всех их - вместе с персонажами, образами, фантазиями, рифмами и куплетами - авторы постановки усадили в импровизированный вагон и поставили его на воображаемые колеса. Чтобы поехал, а мы смогли рассмотреть пассажиров в фас и профиль: «Мой город... Сотни улиц, тысячи домов... Скверы, парки, фонари, дворы, стадионы, театры, минареты, купола, мосты... И люди... Люди, люди, люди... Каждый день они выходят из своих домов, чтобы на какое-то время стать пешеходами, водителями, пассажирами... Они садятся в свои автомобили, в автобусы, в трамваи... Они идут, едут туда, где день за днем проходит их жизнь... О чем они думают на этом пути, о чем размышляют, что видят, что вспоминают, что чувствуют...»
Собственно, с монолога о городе и его обитателях и начинается театральная поездка - монолог читает Илья Славутский, срежиссировавший спектакль и придумавший для себя роль необычную и даже странную, но определенно объединяющую голоса еще восемнадцати актеров, как по гудку отправляющихся в путь. На один час и пять минут. За это время мы узнаем об их персонажах многое - как в разговоре с соседом по вагону, когда забыта книга в дорогу и наскучило смотреть без отрыва в окно. Но кто он, персонаж Славутского, несмотря на презентабельный вид (вязаный жилет под длиннополым пальто, длинный шарф, фасонная шляпа), по-детски озабоченный улицами, домами, парками, фонарями и стадионами, минаретами и куполами, согражданами, спешащими по своим делам, - важным и пустяшным, кто? Городской денди, слоняющийся по скверам и переулкам в ожидании назначенной встречи? Светский щеголь, оштрафованный патрульным за лихую езду и оставшийся без «колес»? Может быть, автор-писатель-поэт? Вдруг он прямо сейчас при свете заснеженных фонарей сочиняет свой «трамвайно-библейский роман», повторяя про себя строфы Марка Зарецкого: «За день издерганный шумом и гамом, / Ночью таинственно город затих, / Очень мне дороги Ева с Адамом, / Чем бы роман ни кончался у них». Со случайно-молчаливой встречи «трамвайных» Адама и Евы - Ильи Славутского и Елены Ряшиной, хватающихся за микрофонную стойку как за вагонный поручень, заводится городская поэма чувств и судеб, где внутренние монологи попутчиков неожиданно образуют диалоги и ансамбли, а сами чувства летают, как слова, и, встречаясь глазами, горожане невольно выдают то, что обычно спрятано и укрыто внутри и не предназначается посторонним.
Но - трамвай! Там, в дороге, можно подсмотреть, разглядеть и распознать чьи-то тайны и секреты, с кем-то перемолвиться, разговориться, а потом сойти на остановке и забыть о случайной встрече навсегда.
Чья фантазия собирает под стук колес тех, кто тянется к другому с полуслова или, наоборот, сторонится его взгляда, чтобы, соединив незнакомых, тут же их и развести в разные стороны? Ах, да, город. Конечно - трамвай. Разумеется - дорога. И рассказчик-поэт Ильи Славутского неуловимым образом похожий на знаменитого Савранского из пьесы Леонида Зорина «Покровские ворота».
Савранский! Закулисный и почти мифический персонаж, гоняющий на своем мотороллере по московским бульварам и объясняющий другу Костику, что «ездить не опасней, чем жить». Повзрослевший Савранский - перешагнувший еще пару-тройку десятков: «...Пятидесятые годы... / Они уже скрылись за поворотом... / Отшумели шестидесятые, / Семидесятые проросли...» Тот самый Савранский, что бросил на свалке потрепанный мотороллер, сдал на металлолом износившийся мотоцикл, оставил где-то проржавевшую «Копейку»... Теперь он с прежней лихостью вскакивает на подножку трамвая и думает, как думал Высоцкий: «Все по жизни едем трамваем».
Еще - о «Покровских воротах» и о том, что одни ле́та - скрылись за поворотом, другие - отшумели, новые - проросли. Это - из речитатива главного героя зоринской пьесы. Речитативы в «Покровских» делят сцены, вписываются в действие как интерлюдии - маленькими музыкально-поэтическими зарисовками о городе. Каждому предпослана ремарка: «Голос Костика».
«Казанский трамвай» по жанру, конечно, не музыкально-поэтическая фантазия, не композиция и не эскиз, а пьеса-речитатив. Тот редкий случай, когда Диляра Хусаинова дала театру настоящую драматургию: из стихов казанских поэтов ею выведена, а Ильей Славутским режиссерски воплощена история вполне конкретная, вполне осязаемая и вполне увлекательная, свидетелями которой становятся «сотни улиц, тысячи домов... Скверы, парки, фонари, дворы, стадионы, театры, минареты, купола, мосты... И люди... Люди, люди, люди...» Иначе зачем поэзия, зачем музыка, зачем повзрослевший «Савранский» и старый трудяга трамвай?..
Возможно, так называемая городская лирика без вопросов годится в основы музыкально-поэтическому спектаклю, и ее нехитрые, близкие к слезам умиления образы в условиях сцены сами собой обретают объемность и «всамделишность». Но тут - понимают в театре имени Качалова - нельзя пережать, дабы «трамвай» не начал громыхать по рельсам, как по ухабам. Говорить же о любви-встречах-расставаниях и обо всем - немалом, что между ними, не впадая в сентиментальность и патетику, не подменяя ими действия, - задача из задач. К легкости слога и изящности смыслов качаловские актеры приходят через иронию и характерность. Избегают раскрашивания и не сбиваются с общей интонации - прямого и доверительного диалога между собой и зрительным залом. Стихи в исполнении Надежды Ешкилевой, Эльзы Фардеевой, Марата Голубева, Алексея Захарова, Артура Шайхутдинова воспринимаются и монологами, и характеристиками пассажиров, а падающий на теплые руки снег и светящиеся фонарики смартфонов, похожие на млечные пути судеб, - нотами их общей, хоть и разной жизни.
Тут в помощь - музыка, надежды маленький оркестрик из аккордеона (Назар Туктамышев), бас-гитары (Булат Туктамышев), скрипки (Ирина Киричек), саксофона (Евгений Соколов) и ударных (Кирилл Волошин). В инструментальных зарисовках и маленьких ариях Ляйсан Абдуллиной (включена также татарская песня в исполнении молодого актера труппы Ирека Хафизова) счастливо соединяются речитативы Костика, бегущие годы Савранского, живой и многоликий мир города, клавишный перезвон колес. Из казанского трамвая не хочется выходить:
Давай, поедем на трамвае!
Вот просто так, возьмем и сядем,
В любой из них - не выбирая,
И на маршрут совсем не глядя!
<...>
Давай с тобой на миг поверим,
Что быть счастливыми - легко!
И на билетах цифры сверив:
Тот самый - спрячем далеко! (Артур Гарипов)
Фото предоставлены пресс-службой театра
Фотогалерея
