Александр Огарёв: "На первый взгляд все артисты хороши!"

Выпуск №4-224/2019, Гость редакции

Александр Анатольевич Огарёв в 1993 году окончил ГИТИС (курс Анатолия Васильева) по специальности «режиссер драматического театра». С 1995 года - режиссер театра «Школа драматического искусства». Ставил спектакли в театрах Москвы, Барнаула, Белгорода, Владимира, Воронежа, Красноярска, Омска и других городов. Был главным режиссером Краснодарского академического театра драмы им. М. Горького и Томского областного драматического театра. Ныне худрук Лаборатории Александра Огарёва в столичном театре «Школа драматического искусства». В Томском областном театре драмы поставил спектакли «Война», «Анна в тропиках», «Председатели земного шара», «Лариса и купцы», «Амели», «Мой дом - твой дом».

- Театр для вас форма самопознания или самовыражения?

- Самовыражаться - значит проявлять внутреннюю бурлескность. А театр все же ближе к самопознанию. Это путь к открытию загадочных миров. Ты путешествуешь, изучаешь их. Перед тобой - то драматургия, то поэзия, то проза...

- Это опасные путешествия?

- Каждое из них чревато ссорами, обидами, разлуками. Но все это перекрывается удовольствием от процесса путешествия.

- Все ли поставленные вами спектакли равноценны?

- Мне все они дороги. А судьба у каждого своя: один более-менее успешный, другой прошел незаметно...

- Есть материал, к которому вы как режиссер хотели бы периодически возвращаться?

- Всякий глубокий материал интересен: тот же Достоевский, Пушкин. Они неисчерпаемы. У них очень необычный, парадоксальный внутренний мир.

- «Идиота» ставят чаще «Братьев Карамазовых». А вас что привлекает у Достоевского?

- Вы угадали - в данный момент меня занимают именно «Карамазовы». Планируется постановка в ШДИ. В перспективе - сотрудничество с интересным театром из Загреба.

- И что, готовите такой же театральный марафон, как 8-часовой «Тихий Дон» Григория Козлова?

- Нет, наш будет короче. Думаю, в три часа уложимся. Сам написал инсценировку.

- Своя инсценировка - обычная практика режиссера Огарёва?

- Да. Конечно, хорошо, когда в театре есть драматург. Пока такое широко встречается только на Западе.

- В своей нашумевшей статье в «МК» Александр Минкин клеймит режиссеров за тягу к новаторству. А где грань, отделяющая парадоксальное режиссерское решение от «выпендрежа» постановочной группы?

- Все зависит от режиссерского вкуса. Меня поражает, когда коллеге удается погружение в материал с последующими открытиями. Особенно, когда пьеса широко известна. Имею в виду прежде всего западный театр, где удивительная свобода мышления. Несколько лет назад мы ездили в Бельгию на фестиваль. Он оставил мощное впечатление. Там просто расцвет европейской театральной культуры. Один Марталер чего стоит - смотрел его спектакли в России! А еще специально летал в Будапешт на «Трамвай «Желание» в постановке Тальхаймера.

- И как далеко там ушел режиссер от автора?

- Никуда не уходил. И все очень точно выстроено. Сейчас самое частое противоречие, возникающее у автора с режиссером, - это необходимость сокращений в тексте. Мир уже отвык от пространных объяснений. Люди научились понимать мысль чуть ли не с намека.

Я никогда не ставлю про людей из далеких эпох, поскольку ничего про них не знаю. Я помещаю себя в обстоятельства пьесы и задаюсь вопросом: как поступить в той или иной ситуации? И самая затасканная, хрестоматийная пьеса - оживает. Немаловажна и концентрация событий: в театре ты проживаешь жизнь, не похожую на жизнь простого человека.

- В Москве вы ставили в РАМТе, МХТ, «Современнике»... Кого-то присмотрели для труппы «ШДИ»?

- В моей сборной лучших актеров (из тех, с кем я работал) большинство было бы у провинциалов.

- Серьезно? А говорят, что самые-самые - в Москве?

- Парадоксально, но факт: после переезда в столицу многие непостижимым образом теряют мастерство, растрачивают себя по сериалам и сомнительным проектам. А в провинции актеры-подвижники. Когда там ставил, со многими не хотелось расставаться.

- Не так давно в ШДИ вы поставили спектакль о поэтах Серебряного века «Председатели земного шара». Считаете, Россия ХХI века - место и время для поэзии?

- Мы всматриваемся в Серебряный век, тоскуя по людям больших масштабов, ставивших перед собой невероятные задачи и готовых к их выполнению. Отменить ранее существующую эстетику - конечно, это наглость. Но в искусстве такая наглость зовется амбициозностью.

- Сегодня очень не хватает людей с подобной харизмой, с высочайшими амбициями, с огромными ресурсами...

- Мы ровно об этом и говорим: молодость одних может послужить примером для молодости других. Именно молодежь во все времена заявляет о том, что пора все вокруг переделать! Причем, не ограничивается декларациями, а что-то реально пытается совершить. И настраивает массы на волну реформ. Вызывает уважение то, что молодежь не ищет легкой жизни.

- В Краснодаре и Томске, где вы работали главрежем, актуально противопоставление кассового и фестивального спектаклей. Что там нужнее труппе и публике?

- В Краснодаре любой эксперимент воспринимается в штыки - причем критиками, которые вроде как должны понимать пути развития театра. Нет, именно критики набросились на нашего «Гамлета», хотя ничего криминального в нем не было. А вот простой южной публике спектакль понравился. Да и на фестивале в Сочи он собрал все призы. Нас поддержали блогеры. А еще - кандидат филологических наук Вера Сердечная, прежде не ходившая в театр. Посмотрев «Гамлета», она стала ярко писать о всех краснодарских спектаклях - и не только. Теперь она критик, признанный столичным кругом театроведов. И, я считаю, - одна из лучших в стране.

- Может быть, ваш Гамлет играл совсем без костюма?

- И снова угадали. Один из героев Шекспира говорит: «Он голым высадился на берег». И на явление Гамлета полностью обнаженным (его замечательно играл Андрей Харенко) краснодарская публика реагировала, как на сенсацию. Но это все в прошлом: спектакль давно не идет.

- В Томске за три года вы поставили шесть спектаклей - это много или мало?

- Не знаю. Выпустили, сколько смогли... Томский театр драмы - директорский, и что хочешь, там не поставишь. Мы сделали по сути единственный откровенно фестивальный спектакль - «Войну», который заметили и оценили на «Ново-Сибирском транзите».

- В вашей томской трактовке главная героиня «Бесприданницы» Лариса Огудалова - самка. Почему?

- В этом спектакле нет такой однозначности в режиссерском подходе. В каждой сцене Лариса раскрывается с разных сторон.

- Томский премьер Евгений Казаков - столичного уровня артист?

- Конечно. Он выделяется начитанностью, умом, культурой общения, внутренней подвижностью. У него есть голосовые проблемы - пожалуй, это единственное препятствие для покорения огромных столичных залов. Но я бы с большим удовольствием поработал с ним и в Москве. Хотя все ставки в ШДИ заполнены, и новых актерских показов не предвидится...

- Вы иногда сами выходите на сцену. Насколько требователен Огарёв-режиссер к Огарёву-актеру?

- Не требователен. Но я не очень-то люблю играть - и зачастую это вынужденная мера, когда требуется артист на возрастную роль.

- Что в работе?

- Шекспир. «Макбет».

- Интересны ли вам опера, балет, мюзиклы?

- Еще бы! Но еще ни разу не был в Большом театре после его реконструкции. Цены там, конечно, кусаются...

- В Сибирь не тянет?

- Поездок туда пока не планирую. Осенью «Женитьбу» покажем на фестивале в Пензе, а «Ганди молчал по субботам» - в Иваново.

- Есть ли девиз у «Лаборатории Александра Огарёва»?

- У нее есть неофициальное название «ЛЕС» - лаборатория ежедневного самовозгорания. Нам нравится.

Фото из личного архива А. Огарёва

Фотогалерея