"Авторская сцена" в Тюмени

Выпуск №1-241/2021, Мастерская

Завершил работу ХХХIV Всероссийский семинар драматургов «Авторская сцена». Вот уже несколько лет семинар принимают театры из самых разных регионов России: Нижний Новгород, Ярославль, Владимир, Смоленск, Улан-Удэ, Саратов, Рязань, Челябинск, Советск Калининградской области... К сожалению, эпидемия коронавируса не позволила провести семинар в прошлом году. А в 2021-м на предложение Союза театральных деятелей РФ откликнулся Большой Тюменский драматический театр. По итогам Всероссийского конкурса, на который было прислано 338 пьес, было отобрано пять. Еще одну - «Русскую сказку» Романа Козырчикова взяли в работу семинара как одну из пьес-победительниц, вошедшую в шорт-лист 2020-го года, а затем выигравшую конкурс конкурсов «Кульминация». То есть, эта пьеса была признана лучшей пьесой России.

В афише сценические показы совершенно справедливо названы эскизами спектаклей. За неделю репетиций актеры и режиссеры смогли подготовить и предложить внятные мизансценические, часто сценографические и образные решения, раскрывающие замыслы драматургов. Актеры не обязаны учить текст наизусть, хотя многие это делали, что повышало степень освоения текста. Но даже, если он (текст) у артиста в руках, - это не мешало восприятию, что подтверждала реакция самых обычных зрителей, которые были приглашены на просмотр сценических эскизов и многие из которых наряду с работающими на семинаре актерами, режиссерами, театроведами принимали участие в дискуссиях после каждого показа.

Сценическая апробация практически всех шести пьес происходила на малой сцене, которая в Большом Тюменском драматическом театре весьма внушительных размеров, а зрительный зал включает в себя и балкон. Лишь для пьесы Натальи Ключарёвой «Анна поет» режиссер Алексей Гирба выбрал уголок закулисья, впрочем, также примыкающий к малой сцене. Зрители разместились будто в треугольном секторе миниамфитеатра, и их внимание было сосредоточено на небольшом пятачке импровизированной сцены. Такая концентрация зрительского внимания была особенно важна режиссеру.

Пьеса посвящена теме, которая, на мой взгляд, вытесняется из общественного сознания. Пишу об этом с сожалением. Речь идет о сталинских репрессиях. Все чаще официальные СМИ видят в действиях общества «Мемориал» происки враждебных России зарубежных сил, организация внесена в реестр «иностранных агентов». Между тем, разделенность на жертв и палачей, достигшая пика в 1936-37 годах, до сих пор сказывается, в том числе и на поколениях, казалось бы, не затронутых запущенным в те времена маховиком...

Пьеса Н. Ключарёвой ни разу не дает повода указать автору на то, что, мол, тема - слишком публицистическая и ее надо оставить журналистам. Н. Ключарёва нашла свой собственный, вовсе не публицистический подход к ней. Он образен и драматургичен. Ее персонажи - живые, что называется, не причесанные, со своими пороками и ошибками. «Действие пьесы происходит в 1999 году в обычном областном городе», - пишет автор. До гонений на «Мемориал» еще далеко, а его местное отделение возглавляет бывший политический зэк, 77-летний Май Саныч. По манерам он вовсе не интеллигент, у него в ходу крепкое словцо, к тому же он - запойный алкоголик. Все это не мешает ему выполнять свою трудную, но архиважную миссию. У него есть помощник Ярослав - тоже довольно непростой персонаж, не чурающийся использовать не совсем чистоплотные методы для достижения вроде бы благих целей. И вообще он прописан так, что возникает парадоксальное ощущение: Ярослав при других обстоятельствах и сам мог бы вести допросы, быть вовсе не на стороне жертв... При этом он - участник любовного треугольника, в центре которого 19-летняя Стася, любимая ее ровесником, Петей Антоновым. Петя мнит себя поэтом. Он - безалаберен и кажется легкомысленным. В какой-то момент переживает личностный кризис, бросает университет, уходит из дома. И только побывав на расстрельном полигоне, который, по сути, он сам и нашел, вновь обретает поэтический дар. И, судя по стихам, дар вполне серьезный.

Рядом с живыми персонажами пьесы действуют и мертвые, убиенные в 30-х годах прошлого века, - в снах и видениях, но, кроме того, они «живут» и вполне самостоятельной «жизнью». Анна из заглавия пьесы - как раз такой персонаж.

Пьеса - о наших взаимоотношениях с тяжелым прошлым, которое прошлым не становится, его наследуют и палачи, и жертвы, причем палачи также оказываются жертвами, потому что, вынужденные убить в себе человеческое, сами перестают быть людьми.

Для Алексея Гирбы, предложившего Н. Ключарёвой определенные сокращения, важна была тема, которая и для автора пьесы является центральной. Стася узнает, что дед любимого человека - Пети - причастен к расстрелу ее собственного деда, но решает не говорить ему об этом. Боится сломать и его, и свою судьбу. Нужно знать прошлое, но нельзя позволить ему сломать будущее...

Прошлому, но уже не столь давнему, посвящена пьеса Марии Малухиной «Полярная болезнь». Время действия - зима 1996 года. Где-то на Севере колесит автобус, везет «челночниц» с товаром. «Челноки», в смысле продавцы мужского пола, тоже есть в этом автобусе, но они почти бессловесные и безучастные. По сути, пьеса - про трех женщин с разными, но тяжкими судьбами. «Первую скрипку» в этом трио играет Валя 33-х лет. Бойкая, опытная в челночном «бизнесе», знающая ответы на все вопросы, в чем-то бесшабашная, обаятельно-грубоватая. 45-летняя Татьяна - интеллигентная учительница, пытающаяся быть сдержанной и поправляющая речевые ошибки Вали, явно ощущает себя не в своей тарелке, но старается выглядеть уверенной. Любаше - всего девятнадцать. Ведет себя скромно, кажется робкой, попадает под опеку Вали, которая передает ей навыки торгово-челночного дела. Что только не приходится пережить нашим героиням: то бандит пробивает пулей из обреза автобусный пол и заставляет водителя развернуться, не пускает на «свою» территорию, то местные торговки-конкурентки сжигают товар у Вали, то из-за летней солярки, залитой в бак мошенниками, автобус на ночном морозе глохнет, а проедет ли хоть какая-то машина мимо - неизвестно... По ходу пьесы мы узнаем о драме каждой из героинь. Разбитная Валя, оказывается, продала квартиру и на все деньги товар накупила - детских вещей - они-то как раз и сгорели. У Татьяны муж - военный пенсионер и одновременно алкоголик - вынес всё из квартиры, а у них - трое детей... Любаша несла выручку хозяину ларька, ее в гаражи затащили, деньги отняли, изнасиловали, Любаша подозревает, что забеременела... Вообще, в этой пьесе мужчины - или никакие, или сволочи. Не знаю, есть ли у Марии Малухиной какой-то счет к мужчинам, но так и быть, будем считать, что просто пьеса не о них, а о женщинах, вынесших на себе тяжести 90-х. Эту позицию, видимо, разделяет и режиссер Ольга Лысак, которая умело организовала пространство для эскиза спектакля. Где-то были даже найдены три тряпичных манекена, посаженные на «задние ряды» условного автобуса и изображавшие тех самых «челноков» мужского рода.

Ольге Лысак пришлось решать и иную, гораздо более сложную задачу. В данном случае помогло видео на экране, но при обычном репетиционном периоде, не ограниченном лишь неделей, возможны и другие решения. В пьесе М. Малухиной есть поэтический пласт, связанный с духами Северной Земли. Пьеса насыщена сказами-песнями духов животных: орла - хозяина ветров, пищухи - хозяина гор, выдры - хозяина реки, омуля - хозяина моря, лиса - хозяина огня, соболя - хозяина леса. Их голоса, порой сливающиеся в хор, становятся неким подобием древнегреческого хора в античной трагедии. Найти сценический способ подачи этих голосов Земли, контрастно отличающихся от земных голосов основных персонажей, было бы непросто, но очень увлекательно.

Обсуждение пьесы получилось особенным. Она по-настоящему тронула зрительниц, которые с волнением и достаточно подробно делились своими впечатлениями. Те, кто постарше, сами пережили те времена, многие прямо или косвенно участвовали в челночных эпопеях. Представительницы следующего поколения знают о них по рассказам мам, пап, бабушек... Обнаружилось, что они, зрительницы, восприняли историю про челночниц близко к сердцу, были полны сочувствия к героиням пьесы, которые оказались им эмоционально чрезвычайно близки.

Тема пьесы Марии Манич «Икра трески» близка современному зрителю по другой причине - она про самое животрепещущее, про пандемию коронавируса. На этот раз в центре пьесы - три молодых мужчины, три друга, все музыканты, но время не благоволит к занятиям профессией. Черты времени переданы точными, часто ироничными мазками: тут и попытки наладить удаленную работу с компьютерными мучениями мамы главного героя Ерофея, и московские штрафы за нарушение режима самоизоляции в размере 4000 рублей, и выход из дома с пакетиком мусора в качестве алиби... Основной сюжетный ход пьесы пропитан уже не просто иронией, а гротеском. Власти Москвы переоборудовали парк «Остров Мечты» в ковидный центр для стариков. Получилась полностью изолированная резервация со своими границами, охраной и т.п. Один из троицы наших персонажей, по кличке Собака, устроившийся работать на кладбище, подает идею заработка - надо пробраться на остров и играть на похоронах, коих ожидается немерено. Переправа на остров заставляет вспомнить Харона, который перевозил души умерших через Стикс... Однако, о чудо! Вместо того, чтобы умирать, старики на этом острове выздоравливают. Начинается ажиотаж - многие хотят туда попасть.

Заболевает соседка Мамы и Ерофея - «горбатая, статная старуха» (так у автора), а у нее сын предпенсионного возраста с синдромом Дауна... В Москве - рейды полицейских в поисках заболевших. Мама привлекает сына, и Ерофей с помощью Собаки организует доставку Вероники Петровны на целительный остров... в гробу. Мол, все крематории перегружены, а тот, что на «Острове Здоровья», как теперь его называют - простаивает.

Пьесу про пандемию можно было бы написать в жанре трагедии (в мировой драматургии, разумеется, есть прецеденты: самый известный - «Пир во время чумы» А.С. Пушкина), но Мария Манич пошла другим путем. Написанная с юмором, пьеса, конечно, ближе к комедии. Автору хотелось в эти непростые времена вселить в зрителя побольше позитивного отношения к жизни. Обещанная Ерофеем икра трески (поход в магазин в режиме самоизоляции - уже проблема) появляется в финале в консервных банках. В большом количестве.

И все же в этой пьесе заложено некое ощущение сумасшедшего мира. В начале друзья заводят разговор о малой Родине. Уроженец мегаполиса Ерофей жалуется, что у него нет малой Родины. Друг Родя реагирует: «Про Родину совет очень важный, как ее ощутить всем телом. Короче, Ер, выйди в вечерний час пик из метро Красносельская, вдохни запах бомжатины с трех вокзалов и шоколадный дух Бабаевский, а? Чуешь?» - и далее: «И ступай прямо по трешке, Ера, да к Лефортовскому тоннелю. Заходишь в тоннель, поглубже, на километр где-то, не меньше (у тебя есть шагомер в твоем айфоне?) и все, вот там-то самое сердце твоей Родины: всё дрожит, всё несется, ревет». В финале Ерофей так и поступает - уходит в Лефортовский тоннель. Мимо него с грохотом мчатся легковушки и фуры, выбрасывая выхлопные газы. Он сидит на бортике, откусывает бургер и запивает его латте из бумажного стаканчика. Так что образ малой Родины вырисовывается, мягко говоря, экстравагантный, но, по сути, вовсе не располагающий к ностальгии...

Режиссер Игорь Макаров очень точно проработал, что называется, бытовые сцены - в них и юмор, и ирония, и характеры персонажей в условиях экспресс-показа были раскрыты в достаточной полноте. При этом он увлекся теми возможностями, которые дает пьеса для фантазии постановщика - предложил утрированные сказочно-инфернальные решения для сцен, связанных с темой того самого «Острова Здоровья». В любом случае стало ясно, что обладая несомненным сценическим потенциалом, пьеса потребует от режиссера определиться с жанром, сосредоточиться, в том числе, на поиске соответствующих театральных средств выразительности.

Если в пьесе Марии Манич в гробу возят живую старушку, то Татьяна Загдай предложила сюжет, в котором в легковушке возят настоящий труп. Ее пьеса называется «Человек в закрытой комнате». Жанна - молодая, уверенная в себе женщина - приехала в глухой поселок, на свою малую Родину (еще одна перекличка с пьесой М. Манич), где умер отец. Жанна не видела отца пятнадцать лет. Отец, похоже, забыл о ее существовании, да и Жанна к общению не стремилась. И только вот перед смертью отец позвонил, сказал, что умирает, что оставил ей по завещанию квартиру, просил приехать - похоронить. Жанна не успела - опоздала на два часа. У Жанны - особый счет к отцу. Тот много пил, она в детстве ждала от него внимания, и не получала его, ни разу он ни за что дочь не похвалил, Жанна ненавидела музыку и песни, популярные в 90-х, потому что их любил отец... Уехав в Москву и поступив в институт, она даже называть себя стала по- другому, сменила имя: в своем захолустье она была Аней. И вот теперь Жанна присутствовать на похоронах не собирается, хочет оплатить услуги агентству, и - обратно в Москву. Но - не судьба. Фельдшер предписал провести судмедэкспертизу, чтобы исключить криминал, есть подозрение на интоксикацию. Труп надо вести в райцентр. И вдруг труп начинает разговаривать с дочерью! Жанна решает, что это ей показалось, а дальше начинается своеобразное «роуд муви», только в театре. Помочь, конечно, небескорыстно вызывается сосед - Костик, с которым Жанна была знакома, когда они еще были подростками. Костик выглядит «чисто конкретным пацаном», у него условный срок за кражу автомобильных зеркал. Но за внешними проявлениями этого полукриминального типа с «распальцовкой» и соответствующим лексиконом обнаруживается добрая и тонко чувствующая душа. И даже в какой-то момент предав Жанну, он все равно становится для нее спасательным кругом.

На протяжении всей пьесы Жанна разговаривает с умершим отцом, разумеется, слышит его только она. Автор подает эти диалоги с юмором, они вовсе не окутаны никаким мистическим туманом. Вообще этот ход - очень выигрышный для театра, вот и на показе зритель неизменно откликался на созданные автором и точно решенные режиссером Александром Колмогоровым трагикомические ситуации. Кстати говоря, по ходу «роуд муви» таких ситуаций возникает довольно много. В финале, вернувшись в пустой отчий дом, Жанна решает немедленно ехать в Москву, но Костик хочет ее удержать и запирает в квартире. Через окно во дворе Жанна снова видит отца - на этот раз молодого, каким знала его в детстве. Она вскрикивает: «Папа!!!» Собственно, в этом крике, в этом слове, соединяется все: и примирение с отцом, и освобождение от тяжкого груза мучительной связи с ним, и принятие самой себя, такой, какая она есть... Жанна оказывается в объятиях Костика. Она уже не спешит в Москву...

Режиссеру Александру Колмогорову удалось раскрыть и театральность пьесы, которая одновременно будто просится в кино, и ее внутренний нерв, увидеть человечность там, где, казалось бы, ей уже нет места.

В этом смысле для меня пьеса Романа Козырчикова - полная противоположность. У меня сложилось ощущение, что мир, в котором живут (и умирают) герои его «Русской сказки» этой человечности и не предполагает. У 15-летнего подростка Коли умирает мать, его отец, живший отдельно (Коля и не помнит его), освободился из мест заключения и добирается до своего места жительства. Место это - глухая деревня, единственный признак большой цивилизации в которой - проходящая недалеко железная дорога. Здесь живет его мать, 89-летняя старуха Мария. К ней, своей бабушке, и был отправлен (видимо, органами опеки) Коля. Бабка Мария люто ненавидит своего сына. Далеко не сразу мы понимаем, за что. К Коле приходит его ровесник Ваня. А немногим ранее мы узнаем, что его мать повесилась на березе. Ваня утверждает, что он - уже три года беременный... В остальном, вроде ведет себя адекватно. Постепенно вырисовывается душераздирающая картина. Отец Коли увел у Мужика (этот персонаж так и назван в пьесе) жену Людмилу; обозлившись, Мужик поджег избу, где те занимались любовью. Жертв удалось избежать, но в итоге сгорело полдеревни. Мужик уже за это десять лет отсидел. Отец Коли стал жить с Людмилой. Когда их сын Ваня подрос до лет двенадцати, отец Коли, он же отец Вани, взял и изнасиловал Ваню. Отца посадили, но не за изнасилование, а за драку. Людмила заявление именно про драку написала, а потом повесилась, Ваня убежден, что у него - ребенок в животе...

Есть еще в пьесе два персонажа - соседская супружеская пара предпенсионного возраста - Надежда и Сергей, оба с инвалидностью. Вечно ругаются, но любят друг друга. У них давнее общее горе - похоронили ребенка, умер, когда ему 3 года было.

Близ деревни находят труп отца Вани и Коли, решают, что зверь его растерзал, но потом мы узнаем, что это Ваня его топором изрубил. Коля сбегает из деревни, хочет запрыгнуть в вагон проезжающего товарняка, но убивается насмерть - попадает под поезд. На глазах зрителей никого не убивают, никто не умирает, но подсчет смертей, происходивших или происходящих в пространстве пьесы, показывает: их пять плюс одно изнасилование ребенка...

Полагаю, автор отдавал себе отчет в том, что подобная сюжетная канва не может не погрузить зрителя в состояние полной безысходности. Наверное, отсюда - его попытка в ремарках перевести пьесу в некую сказовую стихию. Возможно, автору видится жанр пьесы как сказка-плач, в котором нет места ни радости, ни надежде. В этих, написанных в сказовой стилистике ремарках, есть тема Зверя, в них человек тождествен зверю... Наверное, кто-то увидит в этой пьесе попытку написать современную трагедию (в конце концов, число трупов у Шекспира не умаляет эстетических достоинств его драматургии), кто-то сочтет, что это - продолжение классических традиций в духе «Власти тьмы» Л.Н. Толстого, кто-то воспримет пьесу Р. Козырчикова как предупреждение об апокалипсисе и призыв к человеку остановиться на краю пропасти... Мне-то думается, что в «Русской сказке» этого края уже нет, человек летит в пропасть или распластан на ее дне.

У режиссера Андрея Любимова при подготовке эскиза спектакля была, пожалуй, самая сложная задача. За короткое время нужно было найти способ подачи сказово-поэтических ремарок, без звучания которых невозможно представить себе сценическое воплощение пьесы. Режиссер придумал, что вся эта история - сказка, которую рассказывает Коле его умершая мама, а по ходу развития действия к повествованию подключается, условно говоря, хор, состоящий из персонажей пьесы, которые, как бы кружась в зимнем вихре, и произносят те самые ремарки.

Вообще, попытки найти театральную образность, соответствующую образной структуре пьесы, стало одной из ключевых черт работы на семинаре. Одно из наиболее ярких подтверждений тому - сценический эскиз, подготовленный режиссером Надеждой Щекиной по пьесе Евгении Скирды «Медовый человек». Поначалу кажется, что перед нами две монопьесы, слитые в одну, и только в последней трети они сюжетно соединяются, образуя единое целое.

Перед нами два рассказа-признания. Ритке 17 лет, она вроде обычная, но вместе с тем и не совсем обычная девчонка. Обычная - потому что обладает обаянием юности, потому что пытается понять, что же такое любовь, потому что фанатично увлечена популярным молодым певцом V.K., потому что, как многие в таком возрасте, пишет стихи. Необычная - потому что мать ее умерла при родах, подарив ей, Ритке, жизнь, потому что живет она не только с отцом, но и с мачехой, которую ревнует к отцу, и с единокровным младшим братом.

Наталье 38. Она без пяти минут кандидат наук, заканчивает диссертацию по культурологии. Особенно впечатляет глава диссертации о китайском «медовом человеке»: таковым становился чаще всего мужчина, и это считалось большой честью. Сначала его кормили и поили исключительно медом, а потом в меде и топили. Человек умирал в мучениях, изнутри и снаружи пропитываясь медом. На 100 лет он как бы консервировался, а потом его разрезали на маленькие кусочки и использовали их как панацею: съел - и любая болезнь побеждена.

Наталья вполне могла бы быть матерью Ритки, но у нее - своя история: при разводе с мужем она, особа вполне эмансипированных взглядов, добровольно согласилась с тем, что их дочь будет жить с ним. И теперь довольно редко видится с дочерью, и, бывает, даже опаздывает на эти встречи... При этом Наталья чувствует себя брошенной и одинокой, ищет, но никак не находит любви... Судьба приводит ее на тот самый концерт певца V.K., на котором оказывается и Ритка. Ритка нежданно-негаданно получила билет на этот концерт в подарок на 17-летие от мачехи, рискнула написать этому V.K. в социальную сеть, а тот ответил! И даже обещал встретиться и поговорить о ее стихах. Наталья на концерте видит, как V.K. смотрит на юных поклонниц, ощущает себя обделенной и проникается к певцу ненавистью. А V.K. действительно после концерта встречается с Риткой в гримерке, та врет, что ей сегодня как раз исполнилось 18 (думает, что будет выглядеть солиднее, если ее стихи найдут практическое применение). Встреча завершается ужасно - V.K. ведет Ритку в туалет, нагибает и грубо использует. Дальше Наталья через соцсети находит Ритку, уговаривает ее отомстить V.K. План срабатывает, только Ритка и подумать не могла, что станет по сути соучастницей убийства. Под предлогом «тройничка» Наталья и Ритка заманивают V.K. в квартиру Натальи, где та бьет его заготовленным утюгом по голове, а потом они топят V.K. в ванне с медом. Ритка в шоке сбегает, а Наталья залезает в ту же самую ванную и кончает с собой в том же самом меду.

Режиссер Надежда Щекина замечательно справилась с трудностями, возникающими при постановке пьесы, состоящей из монологов двух героинь, она нашла пластические и сценографические решения, максимально приближающие эскиз спектакля к собственно спектаклю. Особенно запомнилось блестящее, розово-золотистого цвета (тот самый мед) свисающее прямоугольное полотно, в которое в финале заворачивается Наталья.

Правила семинара таковы, что каждый раз обсуждается именно пьеса, актерские работы остаются вне дискуссий, считается, что игра артистов - идеальна. Большой Тюменский драматический театр действительно порадовал тем, что профессионализм артистов, принимавших участие в показах, был на высоте, а их высказывания на обсуждениях подтвердили неподдельную заинтересованность в работе над современной драматургией. Каждый раз театр, принимавший Всероссийский семинар драматургов «Авторская сцена», по его итогам продолжал работу над выбранными им пьесами и от одной до четырех (!) из них включал в основной репертуар. Очень хочется надеяться, что и сейчас эта традиция будет продолжена.

P.S. Когда готовилась эта статья, пришла ужасная весть, ставшая шоком: ушла из жизни Ксения Драгунская, секретарь Союза театральных деятелей РФ, председатель Комиссии по драматургии. Как и все последние годы, Ксения должна была принять участие в работе семинара «Авторская сцена», но болезнь не позволила прилететь ей в Тюмень, а 1 июля Ксении не стало... Светлая ей память и глубочайшие соболезнования родным, близким, друзьям.

Фотогалерея