Четверть века как один день / XVI Международный фестиваль тюркских театров «Науруз» (Казань)

Выпуск №2-262/2023, Фестивали

Полагаю, для начала следует посвятить читателя в предысторию этого значимого культурного события, успешно существующего на земле Татарстана 25 лет. Его история уходит корнями в век минувший. В 1989 году Союзом театральных деятелей СССР был учрежден ежегодный фестиваль театров Средней Азии и Казахстана под звучным названием «Науруз». Проводился он в Алма-Ате, Бишкеке, Душанбе, Ташкенте. В последний раз он прошел в Ашхабаде, после чего и почил в бозе. К счастью, на том смотре с показом двух спектаклей оказался Татарский государственный Академический театр им. Г. Камала, который спустя пять лет и стал инициатором возрождения фестиваля в международном статусе. Идею поддержали правительство Республики Татарстан и Союз театральных деятелей России. На возможность участвовать в проекте откликнулись все тюркоговорящие регионы России, Среднеазиатские республики, Казахстан, Азербайджан и Турция. С тех пор число заявок на казанский «Науруз» неуклонно возрастает, уверенно подбираясь к доброй сотне.

Театральное биеннале «Науруз» отличает завидная регулярность. Не стала помехой и пресловутая пандемия. Организаторы фестиваля (к коим в первую очередь надо отнести основной движитель проекта - Татарский Академический театр им. Г. Камала) время от времени корректируют концепцию «Науруза». С середины нулевых он перестал быть конкурсным. Позже обязательные публичные обсуждения спектаклей сменились театроведческими разборами по желанию театров, а критическая мысль плавно переместилась в СМИ и на просторы Интернета. Способность топ-менеджеров проекта мыслить широко в стремлении к непрерывному развитию привела к обогащению фестиваля спектаклями национальных театров кукол, уличных театров, прошедших строгий отбор студенческих и любительских коллективов. Театральное пиршество не ограничивается спектаклями. Здесь всегда есть место и ежедневным встречам с журналистами, и разговорам о насущных проблемах театров, среди которых главным предметом сетований остаётся отсутствие современной национальной драматургии. Частью большого проекта стал и проводимый по четным годам Международный театрально-образовательный форум «Науруз», заслуживающий отдельного рассказа.

С 2015 года каждый последующий смотр посвящается одной или нескольким близким по культуре республикам. Посвящение заключается в том, что немалая часть программы отводится для более подробного ознакомления с театрами региона. Поочередно в программе преобладали спектакли театров Казахстана, Республики Саха (Якутия), Башкортостана, сибирских тюрок (Хакасия, Алтай, Тува). Нынешний фестиваль был посвящен театрам Северного Кавказа.

Афиша нынешнего фестиваля, проходившего с 5 по 11 июня, была сформирована из 30 постановок, представленных в течение 8 фестивальных дней. Дневные и вечерние - они шли практически одновременно на 2-3 площадках и увидеть всё не было никакой невозможности. Приглашенные критики Анна Степанова, Екатерина Морозова, Глеб Ситковский, Марина Дмитревская, Надежда Стоева, Нияз Игламов и автор этих строк волею организаторов имели каждый свой «маршрутный лист». И, следовательно, у каждого сложилось собственное видение фестиваля.

Политика участия в «Наурузе» столичных театров Казахстана, Кыргызстана и недавно присоединившегося к театральному содружеству Узбекистана, сменилась желанием показать разнообразие театрального искусства этих стран. Нарынский областной академический музыкально-драматический театр им. М. Рыскулова (Кыргызстан) привез спектакль по повести Чингиза Айтматова «Первый учитель». Постановочная версия Улана Омуралиева не обнаруживала в себе сколько-нибудь вразумительного режиссерского дискурса. Выбирая мотив драматичного начала жизненного пути айтматовской героини, он начинает повествование со сбора бывших учеников на открытие нового здания школы. Появляется на торжестве и Алтынай - почтенная дама, профессор и доктор наук. К ней присоединяется Художник, ищущий темы для будущих работ. Ожидаемо, что рассказчиком станет постаревшая Алтынай, но нет. Алтынай Зарыл Когоевой на протяжении всего спектакля безучастно восседает в инвалидном кресле, с застывшей маской надменной гордости на восковом лице. Мочалив и Художник Нурсейита Тологонова, вся задача которого сводится к тому, чтобы перемещать по площадке кресло уважаемой Алтынай да в поисках натуры всматриваться в окружающее через проем пустой рамы. Рассказ ведется от лица вымышленного постановщиком персонажа «Ремарка» - актрисы далеко не юного возраста в школьной форме и пионерском галстуке, читающей отрывки из повести. По замыслу эти вставки должны монтировать эпизоды в единое целое, но сценическое действие то и дело распадается на отдельные сцены, среди которых, надо признать, есть эмоционально сильные. Они воспроизводят то удушливую атмосферу степного аила, то радость созидания от превращения заброшенной конюшни в некое подобие класса, то жестокость нравов сельчан, живущих по неизменным в веках понятиям, то увлеченность детей, познающих школьные азы. Собственно, темой спектакля становится зарождение любви девочки Алтынай к учителю Дуйшону. И здесь заслуга полностью принадлежит Умутай Ысаковой, исполнившей роль юной Алтынай с высокой степенью искренности. Чрезвычайно убедителен в роли учителя, а по сути малограмотного красноармейца Шекербек Абдыкадыров, без лишнего пафоса создавший образ человека несгибаемой воли. Ему и пространство отведено особое. В двухуровневой декорации учителю принадлежит верхний этаж, на который с воодушевлением взбираются дети. Жаль, что судьба Дуйшона за пределами истории первой любви Алтынай так невнятно отражена в постановке.

Вспоминая прошлые «Наурузы», можно смело утверждать, что Чингиз Айтматов на протяжении всех постсоветских лет остается самым востребованным автором национальных театров. Вот и теперь помимо нарынского «Первого учителя» его «Материнское поле» привез Сырдарьинский областной музыкально-драматический театр (Узбекистан). Отмечу и не иссякающий интерес казахстанских театров к Чехову. На этот раз Театр А. И. (Казахстан) предложил в программу фестиваля спектакль «Сад» по мотивам «Вишневого сада», приспособив чеховский сюжет к современным местным реалиям - вырубке яблоневых садов Алматы. К сожалению, эти спектакли остались вне моего маршрута. Но на пути оказался «Книжный магазин "Вечность"» в режиссуре Мустафы Курта, представленный Турецкими государственными театрами (Анкара).

Пьеса Сабахаттина Кудрета Аксала являет собой пеструю смесь философских сентенций о целеполагании и ценности жизни. Некий человек, поименованный просто «Мужчина», много лет жаждет осмыслить сущность бытия. Теряя надежду в предчувствии близкого конца, он делает последнюю попытку в магазине «Вечность». В заваленном книгами помещении его с готовностью встречает пара девушек одинаковой наружности. Монотонность их пластики, манера речи, зацикленность реплик - несомненный намек на механистичную природу этих персонажей. Внезапно в диалог с искателем истины вступают голоса философов (от Сократа до Кьеркегора), поэтов и писателей (от Вергилия до Чехова). Голоса-то есть, но нет ответа. Герой умирает здесь же, посреди изобилия философских томов, так и не познав тайну бытия. Отчаяние Мужчины (Озгюр Дениз Кая) так глубоко и так трагично, что девушки проникаются к нему искренним сочувствием. Тщетность духовных терзаний в поиске смысла жизни способна тронуть даже бездушную машину. Вероятно, так следует трактовать постановочный месседж Мустафы Курта.

Размышлениями о национальной идентичности, поиском ответа на вопросы «кто я», «кто мы», посвящена большая часть постановок татарских театров. Об этом пластический моноспектакль «Диалог» хореографа, танцовщика, актера Нурбека Батуллы (Казань, Театральная площадка MOÑ), созданный внушительной командой во главе с режиссером-куратором проекта Романом Феодори. Своеобразное проживание героем воображаемого разговора с отцом о когда-то не высказанном или недосказанном, не понятом, не оцененном необходим герою для понимания себя сегодняшнего. Потребность размышлять на эти темы, как правило, приходит в зрелом возрасте. Именно в таком пребывают или в него вступают ведущие татарские режиссеры. О том же, в сущности, и постановка Айдара Заббарова по повести Гаяза Исхаки «Не был женат» в Альметьевском государственном татарском драматическом театре. Исследуя тему конфессиональных и культурных диссонансов через проблемы межэтнических браков, режиссер прибегает к метафорическому образу зеркала. Здесь холод нависающих над сценой модульных зеркал отражает происходящее, искажая предметы, людей, события.

Казалось бы, особняком стоит заббаровское «Марево» по повести Амирхана Еники, постановленное в Театре Камала. Но лишь на первый взгляд. История любви артистки выездной концертной бригады и вороватого чиновника, случившаяся в полуголодные послевоенные годы, драматична социальной рознью героев. Пространство сцены - подобие железнодорожного тупика, загроможденного стальными контейнерами, разбросанными в беспорядке, небрежно стоящими один на другом в опасной несогласованности объемов (художник Булат Ибрагимов). Того и гляди сверзится с высоты такая мощь и раздавит в лепешку. На их фоне хрупкая фигурка героини кажется совсем беззащитной. А ловкий снабженец Зуфар Алмаза Бурганова здесь в своей стихии. По-хозяйски открывает контейнеры, деловито выносит тюки, не таясь, отсчитывает мзду подельнику. Трогательная в своей неприспособленности к скудости жизни, ничего не требующая взамен свой любви Рашида Гузель Шакировой, конечно, не партия для «делового человека». Подбираясь к власть предержащим, Зуфар и женитьбу превращает в выгодную сделку. А любовь... А что любовь!? Она обречена, как и сама героиня.

Масштабный трехактный проект «Муть. Мухаджиры» камаловцев в постановке Фарида Бикчантаева, как и ожидалось, стал главным событием фестиваля. Обратившись к двум прозаическим произведениям Мухмута Галяу, Бикчантаев филигранно соединяет их в целостное эпическое полотно. Этот спектакль по сути - рефлексия на тему собственной идентичности, не напрямую, не в лоб, а через свойственное Бикчантаеву умение творить атмосферу, погружаясь в которую понимаешь, что тебя допустили в святая святых.

Созданное с большой любовью, лиризмом и юмором повествование о жизни в татарской деревне, рождает образ невзыскательного в своих устремлениях благополучия. Здесь царит достойная и светлая жизнь со своими традициями и обычаями, которые при случае можно и нарушить. Огромные двухъярусные конструкции по периметру сцены никак не ограничивают залитое солнечным светом пространство. Снопы созревший пшеницы радуют глаз своим полновесным колосом (художник Сергей Скоморохов). Крестьянский труд привычен и радостен. Его обыденность не тяготит жителей деревни, принимающих жизнь такой как она есть. Контрастом к этой почти пасторальной безмятежности звучит накатывающий в момент невзгод, безудержно разрастающийся мотив несвободы. Голод, разразившийся в Поволжье в 80-х годах XIX века, тяжесть налогового бремени в бескормицу и грабительский сбор повинности, переходящий в настоящий погром, усиливают годами дремавшее в народе ощущение бесправия. Объявленная следом за этим перепись населения становится поводом для слухов об очередном насильственном крещении. Гнетущая атмосфера на сходе сельчан формируется безупречно работающими средствами. Словно съежившееся в полумраке пространство, разрезанное лучами слепящих прожекторов, бравые молодчики на верхнем уровне декораций, скучившиеся внизу крестьяне, вынужденные внимать глашатаю, задрав головы. Мизансценически эти эпизоды создают образ лагеря, если хотите, гетто. Очевидно, что для режиссера важна однозначность восприятия этих сцен.

В поисках счастья, в мечтах о стране, где мусульмане смогут дышать полной грудью, самые отважные снимаются с насиженных мест. «Землей обетованной» им мнится Турция. Уж там-то среди единоверцев они наконец обретут жизнь вне перипетий большой политики. Но в чужой стране мухаджиры (переселенцы) обнаруживают все ту же несвободу от чиновничьего произвола, безденежья, голода, в придачу к болезням и тяжкому труду. Одним движением громада декораций резко сужает игровое пространство. Разоренные вымогателями мигранты, с усилием расталкивая преграды, нависающие над ними, словно горы, отчаянно пытаются превратить в пашню неплодоносный клочок земли.

Все события поданы как ретроспекция, возникающая в сознании главного героя Сафы (Ильдус Габдрахманов), спустя много лет вернувшегося на родину с нищенской сумой на плече и выжженной дотла душой. Это в его памяти воскресают обитатели села, его семья, ровесники, любимая Сажида, ради которой и вместе с которой он и стал мухаджиром. В моем понимании возращение Сафы и есть ответ на вопрос: «кто мы». Разворачивая перед зрителем мыслительный процесс без самолюбования и самоуничижения, со всеми «за» и «против», режиссер доверительно говорит с нами о сокровенном. Не думаю, что в этой явно этапной работе Фарид Равкатович стремился к сиюминутной актуальности, но так случилось, что события давно минувших лет вдруг зарифмовались с днем сегодняшним. Наполненная смыслами густонаселенная четырехчасовая постановка Бикчантаева, конечно, заслуживает более подробного анализа, что не позволяет сделать формат фестивального обзора.

Проблему национального самосознания исследует и спектакль-вербатим Римы Харисовой «Мы... наследники» в Башкирском академическом театре драмы им. М. Гафури. Средствами документального театра коллективный герой рассуждает о стремлении к интеграции в большой мир и тяготении к корням, о смешанных браках и утрате родного языка.

Иначе подошел к проблематике самоидентификации Национальный музыкально-драматический театр Республики Тыва им. В. Кок-оола в спектакле «Зеркало шаманки». Мистическая драма режиссера Сайдаша Монгуша представляет собой своеобразный сплав горлового пения и инструментальной музыки этно-группы «Шаалааш», череды снабженных световыми эффектами пластических эпизодов, вербальных презентаций исполнителями себя как неотъемлемой части тувинской культуры. Здесь есть место и тотемному прародителю Белой Волчице, и мотивам шаманизма в образе Седой Шаманки (обе роли в виде сложных вокальных партий исполнены Аржааной Стал-оол). Причудливо вплетены в это действо вполне реалистичные Посол и его супруга, знаковые персонажи Красные и Нечисть, символизирующие важную для тувинцев рефлексию по поводу политических репрессий 1930-х годов. Для человека, не погруженного в тувинский мир, «Зеркало шаманки» - зрелище завораживающее и побуждающее интерес к уникальной культуре народа.

В нарушение концептуального положения «Науруза», проводимого как форум театров тюркской языковой семьи, вовлечение в орбиту своего сообщества театров разноязыкого Северного Кавказа стало одним из интереснейших моментов нынешнего фестиваля. Для зрителей это была иная, мало познанная культура, в чем-то сходная, по большей части отличная, чем она и оказалась интересной. Кавказцы привезли разнообразный репертуар. «Пегий пес, бегущий краем моря» Айтматова в постановке Линаса Зайкаускаса обрел очередную интерпретацию в Дагестанском государственном кумыкском музыкально-драматическом театре им. А. Салаватова. Свою версию гоголевского «Ревизора» предложил Кабардинский государственный драматический театр им. А. Шогенцукова. «Ревизор» Романа Вьюшкина запомнился чересчур скудной декорацией и подробными историческими костюмами, пестротой актерского существования и разыгравшимся ко второму акту забавным Хлестаковым Имрана Бляшева.

Крупную и безусловно значимую для Северо-Осетинского государственного академического театра им. В. Тхапсаева постановку «Ричард III» осуществил Гиви Валиев. Прямыми аллюзиями на Третий Рейх режиссер дополняет смыслы, проводя параллель между событиями «давно минувших дней» и более близким историческим контекстом. Военизированные костюмы персонажей, каски, орден Железного креста, вынесенные за пределы игровой площадки мизансцены с выкриками приветствия узурпатора. Монохромный мир из всех оттенков черного выстроен по принципу тюремного двора, с множеством камер вдоль верхней галереи (художник Лариса Валиева). Здесь каждый вельможа потенциальный фюрер, и каждый уже заточен и приговорен. Свисающие сверху виселицы как напоминание об этом. В застенках Тауэра маленькие принцы в полосатых пижамах будут с детской непосредственностью качаться на них как на «Гигантских шагах». Этим сдвигом во времени режиссер стремится вызвать максимальный эмоциональный отклик.

Выстраивая смыслообразующие сцены вокруг фигуры Ричарда, режиссер, тем не менее, как бы намеренно приглушает образ главного героя. В попытке создать личность неоднозначную Алан Албегов словно сдерживает свой природный темперамент. Для бесстыдного интригана искатель короны Албекова излишне флегматичен. Не Ричард владеет ситуаций, она влечет его, подбрасывая все новые поводы для злодейства. Ближе к финалу он оживится, стремительно бросится к монументальному трону, взбираясь на него по услужливо подставленным спины. Но лихорадочность этого подъема бессмысленна: стоящие у арьерзанавеса гигантских размеров песочные часы уже отсчитали отпущенное ему время. Прозрачность этой метафоры задает мотив обреченности задолго до финальной реплики Ричарда «...Полцарства за коня!». По тому, как в прологе Ричмонд наденет его плащ, притворно сгорбится и искоса, с прищуром глядя в зал произнесет: «Да будет мир! Господь изрек: аминь!», считывается тревога постановщиков о неистребимости зла.

По-настоящему самобытный спектакль с символичным названием «Выше гор» привез Чеченский государственный театр им. Х. Нурадилова. В пьесе Мусы Ахмадова три эпических повествования сплетены в увлекательный сюжет о нравственных ценностях народа. Искусно соединив родством героев преданий разных эпох, драматург, а вслед за ним и режиссер Хава Ахмадова, создавая картину целостного мира, разворачивают перед нами галерею личностей, обуреваемых большими страстями. Это мир людей, умеющих нести ответственность за свои поступки и быть верными данному слову. Меняются времена, но неизменным остается право и обязанность свято оберегать свою честь (а значит, и честь своего рода). Незыблемость основ морали подчеркивает и константа места действия, угнездившегося среди суровой неподвижности горных отрогов (художник Ахмет Сальгереев).

По мнению коллег, побывавших на спектакле «Всадник счастья» Театрального объединения Республики Адыгея, режиссер Андзор Емкуж также выбрал в качестве идеи своей постановки тему кодекса чести народа, наложенную на историческую канву.

Вкратце о «детской» программе, представленной театрами кукол и ТЮЗами. Чувашский государственный театр кукол (Чебоксары) показал основанную на космогонической мифологии чувашей постановку «Три солнца» в режиссуре Юрия Филиппова по пьесе Л. Марье. Театр юного зрителя «Саби» (Северная Осетия, Владикавказ) привез спектакль «Волшебная свирель Ацамаза» по мотивам нартского эпоса (постановочный дебют в «куклах» Ацамаза Качмазова). Несмотря на обилие режиссерских находок, обоим спектаклям не хватило внятности сюжета. Узбекский национальный театр (Ташкент) обратился к средневековой литературе Востока. На основе поэмы Алишера Навои «Семь планет» из сборника «Хамса» (Пятерицы) Тура Мирзо создал драму «Бахром и Дилором», которую поставил Шамурат Юсупов. Историю любви персидского царя Бахрома к китайской принцессе Дилором «рассказывают» оживающие в умелых руках узбекских актеров изумительные кукольные герои художника Мутабар Рузметовой. Каждый поворот сюжета обрамляется пластическими интермедиями своеобразного «хора», символизирующего то семь планет, то семь дней недели, семь цветов и даже семь дворцов Бахрома. И как бы ни была изобретательна хореография этих вставок, за их обилием теряется главный смысл: бессилие могущества власти перед легким дыханием любви.

Открытием для меня стал мюзикл «Книга силы» по сказкам Г. Тукая в Казанском государственном театре юного зрителя, талантливо соединивший мультимедийные технологии с драматической игрой. Претерпевшие десятки сценических интерпретаций тукаевские сказки вдруг засверкали с новой силой в декорациях 3D и весьма уместных визуальных эффектах. Под рукой большой постановочной команды во главе с Дианой Сафаровой родился красивый, увлекательный и умный спектакль, в котором свежо зазвучали простые, но вечные истины.

За пределами моего путевого листа остался целый ряд достойных спектаклей, о чем приходится только сожалеть. Но уж таков формат казанского «Науруза», своеобразной театральной Мекки.

Традиция приглашения на фестиваль в качестве почетных гостей одного из именитых театров на этот раз подарила казанцам и участникам фестиваля встречу с Московским театром «Et Cetera». Спектаклем «Люди» с Александром Калягиным и Владимиром Симоновым, блистательно создающими галерею чеховских образов, и завершился «Науруз-2023».

Фото предоставлены пресс-службой ТГАТ им. Г. Камала

Фотогалерея