Портрет русского режиссера на фоне Севастополя / Григорий Лифанов

Выпуск №3-263/2023, Лица

Мы в России - «люди всемирной отзывчивости» и ценим Гёте, который в «Театральном прологе» к трагедии «Фауст» предложил концепцию театрального искусства - «весь мир на сцену поместите». Григорий Алексеевич Лифанов придерживается этого правила: в театре - смысл его жизни.

Прежде чем стать главным режиссером Севастопольского академического русского драматического театра имени А.В. Луначарского (а нынче завершился 112 сезон), Лифанов долго работал за рубежом, ставил русскую классику (Гоголя, Достоевского, Толстого) в Польше, причем и в знаменитой киношколе в Лодзи, в Германии, Чехии, Швейцарии, учил студентов во Вьетнаме работать по системе Станиславского. Спектакль «Осторожно, дети» по мотивам произведений Горького стал лауреатом множества российских и международных премий. Режиссер преподавал в ГИТИСе, ВГИКе, увлекся театральной педагогикой - жизнь в профессии была успешна и определена на годы вперед.

В Севастополе Лифанов эпизодически работал с 2005 года и однажды резко поменял приоритеты. В 2015 году принял приглашение стать главным режиссером Севастопольского академического русского драматического театра имени А.В. Луначарского. Решение принимал сложно, поскольку и город, и театр были под санкциями, но доверился интуиции и не пожалел. Ему очень нравится труппа, в которой не просто профессиональные актеры, а образованные, начитанные, умеющие расти и играть с полной отдачей. Он почувствовал, что знает, в каком направлении нужно развивать театр, и это дает возможности собственного совершенствования. Имея три высших театральных образования, Григорий Лифанов может быть и педагогом, и творцом, и критиком общей работы.

Ему понравился город и здание театра. С его высокого этажа открывается прекрасный вид на Севастопольскую бухту, старинные крепости, проходящие военные и гражданские суда, яхты и ялики, парусник «Херсонес». Севастополь не просто приморский город - это город флотской славы России. В таком городе театр не может быть только местом развлечения и даже храмом искусства, он становится частью жизни Севастополя, сегодня - прифронтового города. Лифанов считает, «если Родине даны испытания, то надо их пережить вместе».

Однако, вероятно, веской причиной переезда Лифанова в Севастополь стала возможность создания своего авторского театра, на основе современного прочтения великой русской и зарубежной классики, в контексте того, что Михаил Бахтин называл «диалогом культур», когда в процессе соприкосновения они преодолевают замкнутость и односторонность каждой. По Бахтину, «мы ищем в чужой (исторически отдаленной) культуре ответы на свои вопросы, а она открывает перед нами новые смысловые глубины». Вот эти «новые смысловые глубины», которые часто открываются даже без намерения режиссера, ответы на вопросы нашего тревожного времени становятся посланием театра Лифанова зрителям.

Наиважнейшей характеристикой работы главного режиссера являются репертуарная политика и афиша театра. В афише на осень 2023 года имена Островского, Достоевского, Толстого, Пушкина, Булгакова... Лифанов не ограничивается классикой и, считая «потрясающей» советскую драматургию, включает в репертуар пьесы Шварца, Арбузова, Галина, ставит «героико-романтическую музыкальную историю» «Севастопольский вальс». Есть место Мольеру и Теннесси Уильямсу, Гоцци. Ему интересны Шекспир и «все костюмные истории Золотого века испанского театра». Рассуждая о том, почему редко ставит современные пьесы, Лифанов говорит, что просто «не нашел своего автора», а читал многих. Он не против того, чтобы в театре ставилась «молодая, парадоксальная, непричесанная драматургия», но она должна быть высокого уровня! Для такой неплохо бы открыть экспериментальную сцену.

И важно, чтобы книга или пьеса увлекали, тогда возникает желание ставить.

Если бы не режиссура, то Григория Лифанова можно было бы представить в облике ученого академического склада - так тщательно он подходит к отбору драматургии, стремясь сохранить на сцене стиль текста, узнаваемость авторского языка. Начиная работу над спектаклем, режиссер проделывает незаурядную филологическую работу, изучает всё, что существует вокруг пьесы или романа: дневники, письма, другие произведения. Чтобы осмыслить круг идей и тем, заложенных автором, Лифанов обращает внимание на второстепенных персонажей, их высказывания, поступки. Сам Григорий Алексеевич благодарен замечательным учителям, которые требовали больше читать, анализировать причинно-следственные связи, не избегать подробностей. Неудивительно, что Лифанов все сценические версии классических произведений создает самостоятельно.

Спектакль режиссер тоже продумывает целиком, предлагая уже готовый художественный образ, соединяет его с визуальным рядом, звуковой и световой партитурой, и только затем начинается совместная работа с великолепными профессионалами: художниками-постановщиками Натальей Лось или Ириной Сайковской, художником по костюмам Никой Брагиной, художниками по свету, хореографами, композиторами, аранжировщиками, актерами. Лифанов добивается совершенства содержания и формы.

Для режиссуры Григория Лифанова характерна многоплановая композиция. Он гармонично соединяет условность с реалистическим изображением жизни, играет со временем и пространством, используя образы-символы. Поводом для постановки драмы становится событие из реальной жизни, вызвавшее у режиссера сильное эмоциональное потрясение. В одном из интервью он объясняет, как откликом на трагедию в Керчи, когда ученик колледжа расстрелял своих одноклассников, стал спектакль «Бесы» по роману Достоевского. Принципиально важно было, чтобы его сыграли молодые актеры, чтобы перенесли на сцену размышления об истоках агрессивности в молодежной среде, о безверии, отсутствии моральных запретов, кураж, связанный с убийством. Русский театр, по мнению Лифанова, всегда был в единении с православием, он немыслим без веры и духовности. Спектакль «Бесы» о расплате за утрату Бога и человечности. Жанр, представленный как «осколки фальшивых идей», моментально перебрасывает мост между поколениями, история вызывает у зрителей сопереживание.

Режиссер подчеркивает: обращаясь к классике, он честно и даже жестко анализирует нынешнее время. Вообще, злободневность, обнажение идеи или приема привычно связаны с театрами иной направленности - агитационными, с ярким обличительным пафосом, близкими эпическому театру Брехта. Тем не менее, Лифанов стоит на своем: зачастую острая актуальность проблемы в соединении с классическим текстом дает неожиданный результат. Постановка комедии «Лес» была приношением театра к 200-летию Островского. Лифанов без излишнего пафоса, но с болью говорит о том, что его коллеги и он сам «честно выполняют свое дело» и не только развлекают, но и напоминают о нравственности, о высоком смысле жизни, сохраняют театр для России.

Намерение режиссера акцентировать актуальную тему очевидно, он сокращает часть сюжетных линий, выделяет роль трагика Геннадия Несчастливцева (прекрасная работа Евгения Чернорая), который в монологе напоминает о существовании огромной России: ее дорогами идут провинциальные актеры, связывая искусством Архангельск с Астраханью, Иркутск с Саратовом. Идут голодные, часто униженные, но с большим достоинством, обладая духовной силой.

Однако, постановка выходит за границы обличительного режиссерского замысла и становится гимном театру, прославлением актеров, которые самоотверженно служат искусству. Центральный образ-символ спектакля - лес. Его облик представлен графически - деревьями на заднике (художник-постановщик Наталья Лось), листьями и цветами в костюмах персонажей (художник по костюмам Ника Брагина).

Важную роль играет звук, поскольку персонажи аукаются, слушают эхо. Они вступают в лес, возвращаются, ищут в лесу отдыха или смерти, как бедная влюбленная Аксюша (Виктория Мулюкина). С темой заколдованного и опасного леса связан основной художественный образ спектакля - это театр в театре с его идеями иллюзорности жизни, двойничества, власти вымысла над обыденностью. Тему театральной иллюзии подчеркивает присутствие внесюжетного и бессловесного персонажа-фотографа (Евгений Журавкин). Актерский ансамбль представляет пары героев, которые в мизансценах меняются местами, создавая видимость движения. Несчастливцев и Счастливцев (Илья Спинов) - пара, но у последнего роман с Улитой (Ольга Лукашевич), помещица Гурмыжская завлекает молодого нахлебника Алексея (Петр Котров), а у него есть тоже сценический двойник - лакей Карп (Петр Харченко), такой же молодой, нахальный, красивый.

Лес в пьесе Островского существует как тонкий намек на шекспировскую комедию «Сон в летнюю ночь». В ней герои, убежавшие в чащу, теряются, гармония связей разрушена, но в финале природа разумно соединяет персонажей единственно возможными отношениями. Замечательный актерский ансамбль играет в стиле буффонады, гротеска, травестирования, но не теряет установок на создание индивидуального характера и психологизм.

Лифанов не отказывается от амплуа: Несчастливцев в исполнении Евгения Чернорая - этакий «актер актерыч», громкоголосый с широкими жестами, заметный. Именно он произносит монологи Гамлета и Карла Моора из «Разбойников» Шиллера, обличает богачей, сам же оказывается в роли гоголевского Хлестакова, тем не менее, устанавливает незримую связь между всеми театрами мира.

Ему противостоит Гурмыжская в блистательном исполнении Ирины Демидкиной. Помимо того, что актриса создает комический образ влюбленной помещицы, она воспроизводит эссенцию и смысл любой театральной игры, которая заключается в бесконечных превращениях образа, контрастных проявлениях его при сохранении целостности. Она танцует, играет на фортепьяно, щебечет, жадничает, грозит, унижает, ласкает - образ, по сути, отрицательный актриса делает неотразимым с позиции театральной игры. Это спектакль-карнавал, в котором иллюзия и реальность неразличимы, возникают и разрушаются амплуа, мир находится в движении, хотя по сюжету поместье «Пеньки» едва ли не болото! И уже отменяются запросы сегодняшнего дня - царит театр!

Чехов - ключевая фигура наших дней, его драматургия позволяет осмыслить место интеллигентного героя в современном мире. Последняя премьера Лифанова перед закрытием сезона в августе 2023 года «Три сестры». Эта пьеса, по словам режиссера, «совпала с его личной историей». Его волнует, почему «умные, тонкие люди, чувствительные, знающие три языка - цвет нации, не умеют быть жизнестойкими с теми знаниями, которые им даны. «Они не борются, они сидят и ничего не делают, и на их место приходят более "громкие, упертые, жестокие"». «Громкие» знают, чего они добиваются, а мир утрачивает красоту.

«Три сестры» - спектакль очень интересный, но и неоднозначный. Он создан резкими красками, чеховский подтекст едва угадывается. Четким становится противопоставление жизни как мечты о счастье и механической бездушной судьбы. В сценографии Натальи Лось сцена поделена на две части: слева светлая комната с окнами в сад, весенние краски, легкие белые платья сестер, звуки праздничных тостов и поздравлений, а справа стальной паровоз - грубое чудовище. Тема паровоза как убийственного рока возникает в литературе, начиная с Диккенса, и продолжается у Толстого, Есенина и Блока.

Поэтическим и лирическим лейтмотивом спектакля могут быть строки из стихотворения Блока «На железной дороге»:

Так мчалась юность бесполезная,

В пустых мечтах изнемогая,

Тоска дорожная, железная,

Свистела, сердце разрывая...

Судьба сестер предопределена их первым появлением на фоне черного полупрозрачного занавеса. Тонкие силуэты возникают в проемах вырезанных букв с названием пьесы. Буквы обрамлены металлической клепкой, той, что и у паровоза (отличная работа Натальи Лось). Судьбоносными становятся и мизансцены с игрой в «третий лишний» во время именин Ирины. Эта расстановка персонажей будет повторяться на протяжении спектакля, когда двое переполнены чувствами, а третий (лишний) держит паузу. Объясняются Ирина и Тузенбах - зловеще молчит Соленый (Евгений Чернорай), прощание Маши с Вершининым (Геннадий Ченцов) наблюдает издали ее муж Кулыгин (Илья Спинов). Эта веселая поначалу игра становится смертельно опасной и заканчивается убийством Тузенбаха. Светлый мир первого действия сменяется красными и пепельными красками пожара, в финале сестры в черном (костюмы Ники Брагиной). Вместе с погружением мира во мрак растет и тоска каждого героя. Лифанов так продумывает градацию эмоциональных состояний и общей атмосферы спектакля, что в финале недовольство, мечты о Москве, тоска по идеалу превращаются в истерику, когда все герои кричат в полный голос, утрачивая слова. Остаются чувства, слезы, боль, как будто на сцене возрождается античный коммос - бурное проживание зрителями, хором, актерами общей трагической судьбы. Ускоряются движения персонажей, накал страстей по выразительности близок Еврипиду или Расину. Логика сценического действия не нарушена, но исчезают чеховские нюансы и интонации, паузы, скрытые мотивы внутренней жизни, изящество, примирение с трагической судьбой.

Возникает ощущение, что подлинным и единственным чеховским интеллигентом, любящим, верным, деликатным, является барон Тузенбах, обреченный на смерть как «третий лишний». Его играет Роман Шукри - актер молодой и красивый в отличие от чеховского Тузенбаха. Ирина, не предчувствуя и не любя, веселой арией проводила его на дуэль.

Сестры Ольга (Елена Василевич), Маша (Мария Кондратенко), Ирина (Виктория Мулюкина) похожи стройностью стана, осанкой, костюмами, характерами и абсолютной неспособностью сопротивляться пошлости, они жертвы таких же ненадежных мечтателей, как Вершинин. Они теряют счастливый дом и высокий смысл собственной жизни. И они же вызывают симпатию умением сострадать, прощать, понимать... Лифанов несколько сокращает монологи Вершинина о прекрасных людях, которые появятся через двести лет и будут похожи на сестер Прозоровых - слова противоречат безнадежности финала. Режиссер далеко не разделяет позицию героев драмы, хотя и считает, что сам «ближе к чеховским персонажам».

Когда Лифанов говорил, что знает, в каком направлении вести театр, он не предполагал, что с началом СВО и превращением Севастополя в прифронтовой город многое изменится. Появился запрос на патриотическую драматургию. Лифанов отстаивал право говорить со зрителем словами и образами великой драматургии, поскольку злободневные агитационные пьесы, по его мнению, еще недостаточно эстетически совершенны. Премьера спектакля «Не бойся быть счастливым» по мотивам пьесы Арбузова «Мой бедный Марат» состоялась в те дни, когда Севастополь был атакован катерами и беспилотниками. Зал был полон, и режиссер перед премьерой обратился к нам с такими словами: «Мы сейчас живем в век невероятных событий, ярких и жестких, и театр не может оставаться в стороне... Автор, говоря о войне, блокадном Ленинграде, о героизме людей, делает это очень тихо и человечно. Он размышляет о героях, о людях, которые выстояли в тяжелейших условиях». Камерную пьесу играют правдиво и убедительно три молодых актера (Максим Веселов, Виктория Мулюкина и Виталий Омельченко). Мы понимаем, что это о нас.

В режиссуре Лифанова, в художественном образе каждого спектакля привлекает то, что называют «устремленностью в будущее». В финале герои могут потерпеть крах, но режиссерская концепция убеждает: это промежуточная станция большого пути. Как в пластическом театре Теннесси Уильямса, музыка, цветовая и световая партитуры рождают ощущение красоты жизни.

Как гимн великому городу и дар севастопольцам Лифанов создает героико-романтическую музыкальную историю «Севастопольский вальс» на либретто Елены Гальпериной и Юлия Анненкова с великолепной музыкой Константина Листова. Это не стилизация, не осовременивание и не пастиш, а оригинальная постановка музыкальной истории, знакомой по фильмам «Кубанские казаки», «Волга-Волга», «Карнавальная ночь». В режиссерской композиции прочитываются две темы - войны и мира. Тема войны раскрывается через образ памяти. На многослойный и сменяемый полупрозрачный занавес с видами Севастополя проецируется документальная военная хроника, подобно срезам памяти, на сцене бойцы готовятся к новой схватке с врагом, представлен их скудный военный быт. Хоровая песня воссоздает тему битвы и подвига. А в разговорах, репликах, монологах, песнях главенствуют воспоминания о мирной жизни, о семье, о любви. Музыка переполняет лирическими чувствами картины послевоенных встреч. Нынешние севастопольцы видят на сцене свой город через красоту морского офицерского и матросского мира, таким, каким он был недавно. В этом чистом светлом городе все поют, танцуют, все влюблены и счастливы даже с разбитыми сердцами. 30 июля в День ВМФ России режиссер перенес на сцену любимейший севастопольцами праздник, который пока не отмечается публично. Театр раздвинул границы сцены и воссоздал атмосферу радости.

Неудивительно, что в театре аншлаги, а в интервью «Радио КП» режиссер признается, что не встречал прежде такой неравнодушной и эмоциональной публики - она ему нравится.

Григорий Лифанов убежден, что в наши дни необходимо сохранять традиции великой русской театральной культуры, которую никто и никогда не сможет отменить.

Фото Татьяны МИРОНЮК

Фотогалерея