Покаяние авиатора / "Авиатор" в Татарском театре кукол "Экият" (Казань)

Выпуск №3-263/2023, Мир кукол

Татарский театр кукол «Экият» открыл нынешний сезон премьерой спектакля «Авиатор» по роману Евгения Водолазкина. Автор идеи, инсценировки и художественного решения, режиссер-постановщик спектакля - Ильгиз Зайниев, художественный руководитель театра, не впервые доказывающий, что куклам под силу сложная эпическая форма. Вспомним его «Кроткую» в Набережночелнинском театре кукол с точным попаданием в самую суть вымороченного, недужного мира героев Ф.М. Достоевского. Или спектакль «Люди» («Адǝмнǝр») в родном «Экияте» по повести Г. Ибрагимова о голоде в Поволжье - беспощадно откровенное художественное высказывание, вызывающее у зрителя сильный эмоциональный ожог.

В этот раз режиссер обратился к роману, ставшему одним из самых ярких и резонансных литературных явлений последних лет. Евгений Водолазкин - писатель, филолог, автор бестселлеров «Лавр», «Соловьев и Ларионов», «Брисбен» и целого ряда других образцов современной «высокой литературы». В романе «Авиатор» речь идет о некоем Иннокентии Платонове, молодом человеке, родившемся в 1900 году, который в 1999-м пробуждается на больничной койке, не понимая, кто он и что с ним произошло. Читатель не сразу узнает, что герой стал жертвой научного эксперимента по заморозке людей. Постепенно, следуя хаотичной, прихотливой логике воспоминаний, тот по крохам воскрешает в своей памяти картину прошлого - дореволюционный Петербург, события 1917 года, разрушившие эдем его детства, любовь к девочке Анастасии, убийство доносчика, арест, ад Соловков и эксперимент доктора Муромцева. При этом «малый мир» Иннокентия Платонова, вступающий в сложные взаимоотношения с «большой историей», воссоздается через многочисленные детали, подробности, ощущения - обоняние, осязание, зрение, слух, вкус.

«Авиатор» Ильгиза Зайниева, работавшего в тандеме с художником-постановщиком Сергеем Рябининым, передает как «чувствительность» романа Евгения Водолазкина, так и его сложносочиненную структуру. Когда в сознании Платонова начинают всплывать картины прошлого, на сцене совершается большой переполох: из коробок, как из тайников памяти, вырываются на свет божий предметы и фигурки людей, и все приходит в лихорадочное, неистовое движение. Отныне они будут обживаться в новом измерении. Сценография включает в себя пространство воспоминаний Иннокентия и план реальности, расширенные и укрупненные за счет видеопроекций (режиссер видеоряда Дамир Аллямов). Задействована не только горизонталь, но и вертикаль сцены - эпизоды разыгрываются на разного уровня площадках, что отвечает непоследовательному порядку их появления в сознании Платонова. А театр теней, в котором, как находки археолога, мелькают фрагменты человеческих рук и ног, яркой визуальной метафорой подчеркивает их обрывочность и хаотичность.

Вот в центральной верхней перспективе всплывает сцена на кладбище: здесь случайно встретились Анастасия и Иннокентий, придя навестить могилы своих близких. Голые белые деревья, застывшие, подернутые инеем надгробные памятники, шарфик на шее Иннокентия и кружевная косынка на голове Анастасии, холодный свет с контрастами белого, синего и черного создают физическое ощущение мороза, звенящего в стеклянном ноябрьском воздухе. А чуть слева появляется залитая теплым светом сцена за столом: отец Анастасии, профессор Воронин, чудом раздобывший арбуз в нищем, голодном Петрограде, приглашает на маленький пир Иннокентия с матерью. Сочный цвет бутафорского арбуза, его красное нутро, отороченное глянцевой зеленой корочкой, пробуждает яркие вкусовые ощущения. Здесь явно поработал «бог деталей», столь ценимый Иннокентием Платоновым. В правой стороне сцены, по контрасту, появляется убогая комната соседа по коммуналке Зарецкого, доносчика, по вине которого погиб отец Анастасии. Согнувшись над столом, Зарецкий молча поедает ворованную колбасу, запивая ее водкой. От этой картины в лучах тусклого ржавого света веет тоской, гнилью и унынием...

Так в причудливом калейдоскопе мелькают сцены жизни Иннокентия Платонова: больничная палата, в которой он беседует с доктором Гейгером и медсестрой Валентиной; комната в питерской коммуналке, где он читает вслух больной Анастасии; карцер на Соловках; разговор с доктором Муромцевым; всевозможные эпизоды после разморозки и другие. И над всем этим мозаичным миром возвышается статуэтка Фемиды - то самое «ружье», которому в финале предстоит выстрелить. Окажется, что подаренная когда-то отцу Иннокентия, выпускнику юридического института, эта богиня справедливости и правосудия стала орудием мщения - именно с ее помощью Платонов разделался с доносчиком Зарецким, взяв на душу смертный грех.

В спектакле безраздельно царят куклы, здесь нет живого плана, только иногда в игру включаются руки актеров. Пожалуй, самая трепетная и целомудренная сцена спектакля - приход Иннокентия в больницу к 90-летней Анастасии. Руки актера неловко и бережно подкладывают пеленку под старческое тело и омывают его с безмерной нежностью и любовью. Нарочито замедленная и подробная, эта сцена - одно из маленьких чудес спектакля, если не самое большое его чудо.

Куклы и работа кукловодов - бесспорная удача «Авиатора». Кукла Иннокентия сделана изо льда - сильная, говорящая метафора. Решение этого образа перекликается с видением художника М. Шемякина, автора иллюстраций к роману Водолазкина. И хотя контуры лица лишь намечены, и куски льда лишь условно напоминают очертания человеческого тела, кукла на редкость выразительна: она передает сложнейшую гамму чувств главного героя - от недоумения до отчаяния, от тревоги до нежности, от боли до любви. В этом заслуга и Ильгиза Зайниева как автора идеи, и художника Сергея Рябинина, каждый раз создающего куклу заново, и конечно, актера Дилюса Хузяхметова. На его долю в спектакле выпала самая сложная задача. Удачны и образы других персонажей: Анастасии с сияющим облаком светлых волос; ее внучки Насти с таким же облаком, только рыжим; жалкого Зарецкого с глазами, утонувшими в толстых, уродливых складках; благостного старичка доктора Муромцева, напоминающего Доктора Айболита; мудрого Гейгера со строгим лицом и высоким, прорезанным морщинами лбом; Маркса, профессора Академии художеств в облике Карла Маркса; узников Соловков в виде белых бесплотных фигурок; вертухая, образ которого сведен к одной детали - добротным сапогам на фоне рассказа о полубосых, обмороженных заключенных...

В спектакле использованы марионетки и планшетные куклы. У них своя иерархия сообразно тому месту, какое они занимают в новой жизни и воспоминаниях Платонова. Артисты Анастасия Жукова, Эмиль Ерофеев, Лариса Пасынкова, Алсу Хайсарова и Ильсур Минкеев создали целую галерею разнообразных персонажей.

Важным мотивом романа Водолазкина является любовь Иннокентия к авиации, которой книга обязана своим названием. Эта линия, романтическая вначале, связанная со стремлением героя к мечте, полету, небу, переживает затем трагический слом: за детской увлеченностью авиацией, игрой с кузеном Севой, во время которой мальчик получил прозвище «авиатор Платонов», за восхищением летчиком Фроловым следует гибель кумира, предательство Севы и роковой полет самого Платонова в финале романа. Не случайно в спектакле, где так разнообразно и изобретательно работает театральная условность, черные самолетики символически превращаются в кладбищенские кресты. Тема авиатора здесь не разработана подробно, а прочерчена пунктиром. Она решена не столько визуально, сколько эпически. Об этом качестве постановки следует сказать особо.

Ильгиз Зайниев вводит в спектакль значительный массив текста Водолазкина, за что ему особое спасибо. Со сцены звучит прекрасный русский язык дореволюционной интеллигенции, родом из того времени, когда, по выражению Иннокентия Платонова, «на речи не экономили». Отсюда литературоцентричность спектакля. Драматический план в нем соседствует с эпическим, показ чередуется с рассказом. Правда, текст - по-видимому, в силу его объема и «витиеватости», порой звучит неровно, он не всегда интонационно выверен, что нет-нет да снижает силу эмоционального воздействия.

Музыка Эльмира Низамова и свет в постановке Михаила Кирильцева не просто отделяют прошлое от настоящего, не просто дорисовывают и разграничивают миры, всплывающие в памяти Платонова, но и передают чувственные ощущения, с ними связанные. Ильгиз Зайниев и композитор Эльмир Низамов не впервые работают вместе. В спектакле явно чувствуется их глубокое взаимопонимание, слаженность этого творческого тандема. Музыка Низамова бережно передает атмосферу художественного мира, созданного Водолазкиным. С первых сцен она задает особую тональность. Спектакль начинается с печальной, не сразу понятной зрителю работы людей в защитных халатах и масках, которые поочередно открывают и закрывают ящики в приглушенном свете операционной лампы. Постепенно становится ясно, что это ящики с телами людей, когда-то подвергнутых заморозке и не переживших эксперимента.

Действие сопровождается монотонной музыкой, напоминающей капание воды. Но вот характер ее резко меняется - в ней появляются неожиданно пронзительные, экспрессивные ноты. Это в одном из ящиков обнаруживается еще живой человек - узник Соловецкого лагеря Иннокентий Платонов. С этого момента начинается развертывание сюжета, каждая из перипетий которого сопровождается своей мелодией. Одна из самых запоминающихся и трогательных - тема любви Иннокентия и Анастасии, музыка необыкновенной красоты, прозрачно-чистая, почти эфемерная.

Евгений Водолазкин в многочисленных интервью подчеркивал самую важную мысль своего романа - без покаяния нет спасения. Она оказалась главной и для Ильгиза Зайниева. Подготовленная режиссерским решением и всей логикой спектакля, в финале она становится его смысловой и эмоциональной кодой. Если роман завершается предполагаемой гибелью Платонова в авиакатастрофе, закольцовывая тему «авиатора», то спектакль заканчивается покаянием героя. Финал многократно усиливается благодаря сильному зрительному образу: на фоне медленного умирания Платонова лед начинает таять и каплями падать в черноту сцены.

Нет нужды говорить о том, какая неизмеримо сложная задача стояла перед постановщиками. Но они справились с ней - талантливо и отважно. Остается только поздравить Ильгиза Зайниева и его команду с этой серьезной, масштабной работой и пожелать их трудному ребенку счастливой судьбы.

Фото предоставлены театром

Фотогалерея