Зачем человеку театр?.. / Павел Курочкин (Москва)

Выпуск №4-264/2023, Гость редакции

Это интервью состоялось между двумя праздниками Зеленоградского «Ведогонь- театра». 60-летием художественного руководителя Павла Викторовича Курочкина и 25-летием театра. Театра в этом городе, самом удаленном анклаве Москвы, единственного. Его любят не только сами зеленоградцы, протоптали сюда дорожку и москвичи. Ведогонь-театр - участник многих театральных фестивалей, обладатель «Золотой Маски», театр ищущий, экспериментирующий, не перестающий удивлять своих зрителей. Заслуженный артист России Павел Курочкин не только художественный руководитель, режиссер и артист, он его создатель.

- Где же исходная точка, с которой начался театр?

- А театр не из точки возникает. Мне очень близко сравнение с растением, с деревом, у которого тоже нет точки. Брошенное в землю семечко или саженец - еще не дерево. Его могут съесть паразиты, сломать ветер, или случится засуха, и дереву нечем будет питаться. Рост театра, как рост дерева - длительный и сложный процесс.

- Тогда начнем с другой точки. Почему вы захотели стать артистом?

- У меня и здесь нет определенного ответа. Захотелось. И всё время, с самого моего детства, с разной степенью интенсивности продолжало хотеться. У нас была как-то встреча выпускников, и моя одноклассница сказала мне: «А помнишь, в классе 6 или 7, мы с тобой в школу шли, и ты мне сказал: представляешь, как было бы здорово, если бы здесь, в Зеленограде, был театр?» Я сам этого момента не помню, но значит было. А откуда?.. Мои родители никакого отношения к театру не имели, да и в школе, когда о моих мечтах узнали, то сказали: в какие артисты, что ты, куда ты, там же... ой...

- Но все-таки вы стали артистом.

- Да, в конце концов, это неослабевающее желание привело меня в Щепкинское училище. И там произошла важнейшая для меня встреча с педагогом Марией Евгеньевной Велиховой. Вот одна из точек, если хотите. Эта встреча многое в моей жизни и жизни театра определила. Началась долгая история наших взаимоотношений, сначала как педагога и ученика, а потом уже как коллег - педагога и педагога.

- Чему главному вас научила Мария Евгеньевна?

- Научила тому, что для любого человека, занимающегося искусством, очень важна творческая, художественная, человеческая позиция. Именно благодаря Марии Евгеньевне я стал задаваться вопросом: для чего что-то делается? Для чего спектакль, для чего моя жизнь, что делаю в профессии? А главный вопрос, который был у меня к самому себе - зачем мне становиться артистом? Ответ пришел, когда появилась идея.

- Идея подарить Зеленограду свой театр?

- Я вырос и жил в Зеленограде, в этом уникальном городе, собравшем людей, горящих желанием делать что-то новое - строить новый город, создавать новую отрасль промышленности, совершать открытия! У них как раз был ответ на вопрос «зачем», во имя чего они живут. У них было дело всей жизни! Но при таком богатейшем творческом и человеческом потенциале у города не было театра. А он должен был быть!

- Отсутствие театра в городе Зеленограде как-то влияло на вашу жизнь?

- Много лет спустя один из абитуриентов Щепкинского училища сказал мне, что вырос в городе, где не было театра. Он ощущал это как какой-то свой недостаток, ущербность. И я это так же ощущал. Когда я поступил в театральную школу, начал ходить в театр в Москве, общаться с людьми из театральной среды, то понял, как много значит, когда есть театр, и когда его нет. Для тех, кто сегодня в Зеленограде живет, растет, рождается, для всех - театр есть! Даже для тех, кто в него пока не ходит, но, может быть, в какой-то момент откроет его для себя.

- Создание театра - прекрасная идея! Но как ее реализовать студенту?

- Я стал очень активно заниматься поиском путей ее реализации, еще учась на 4 курсе Щепкинского училища. На четвертом курсе одна из однокурсниц, Елена Шкурпело, стала моей женой, и это тоже оказалось очень важной точкой. У нас образовалась группа единомышленников, энтузиастов идеи по созданию театра в Зеленограде. Мы тогда были очень молодые и очень строгие люди. Нам многое в современном театре не нравилось. Нам хотелось делать другое искусство, свое.

- Это же было еще в советские времена, когда было распределение выпускников, и многие выпускники стремились закрепиться в Москве, показываясь в ведущие театры. А вы, получается, шли «против течения»?

- Это был 1985 год. Мне было 22 года. Если бы я тогда знал, что мне предстоит, я бы, наверное, не решился. Но я не знал, а знал только то, что театр должен быть и он обязательно будет. Настроение у нас было, как у девушки из тургеневского стихотворения в прозе «Порог». Помните: девушку спрашивают, знает ли она, что ее ждет, если сделает решительный шаг, какие лишения? Знаю, - сказала девушка и шагнула. И мы тоже. Шагнули... В основном, окружающие нас люди говорили, что мы с ума сошли. Наша группа считалась сильной в училище, но мы были так уверены в своей идее, что даже в театры не показывались. Ценой огромных усилий и сложных переговоров нам, пятерым выпускникам Щепкинского училища, удалось получить распределение в Зеленоградский Дом пионеров. Руководителями кружков!!! А через два года и там все закончилось. Вот тогда был момент, когда мы подумали, что здесь, в Зеленограде, ничего не получится. И тогда у моих соратников возникла новая идея - создать Историко-этнографический театр в Москве.

- А вы? А мечта?

- А со мной произошла фантастическая история. Как в кино. За время работы в Доме пионеров сложилась группа ребят, с которыми мы делали постановки. В одном ЖЭКе было довольно большое помещение, где мы показывали зрителям свои любительские спектакли. Нам разрешали там играть и репетировать. На каникулы мы расстались, и летом же произошел наш крах в Доме пионеров. После отпуска мы должны были встретиться с ребятами, чтобы рассказать им о нашей ситуации и попрощаться. Мы с Аленой пришли в этот ЖЭК, открыли дверь и не узнали помещения. Там был театр. Очень простой, но театр! За лето ребята из нашей студии скинулись, купили доски, фанеру, еще какие-то материалы, недостающее выпросили и сами построили подобие зрительного зала и сцены. Сами! И ждали нас. Мы увидели это и просто начали с Аленой рыдать. Ну, как мы могли им сказать, что ничего больше не будет?! Вот такая точка еще! И мы с Аленой стали с ребятами работать на общественных началах. Но совершенно не думали, что из этого что-то серьезное вырастет. Просто проросла какая-то былинка, и мы не дали ее затоптать.

- А Историко-этнографический театр вы оставили?

- Нет, там мы параллельно работали. Более того, теперь наши коллеги из театра студию в Зеленограде поддерживали, помогали нам. Постепенно студия в ЖЭКе развивалась и стало понятно, что надо переводить ее на профессиональные рельсы. Или бросать, потому что дальше существовать как самодеятельность было уже неинтересно. Тут опять возникла идея театра, и нашлись люди, которые нас поддержали. Времена изменились, и у нас появились спонсоры.

- Немного вернусь назад. Как возникла довольно экзотическая для выпускников Щепкинского училища идея Историко-этнографического театра?

- Мария Евгеньевна Велихова, педагог, о которой я уже говорил, задумала сделать наш первый дипломный спектакль в Щепкинском училище по пьесе Островского «Снегурочка» на основе настоящих народных песен и обрядов. Так, с первого курса, помимо академического вокала по программе, мы начали осваивать народное пение. Народное хоровое пение невероятно сильная вещь. Оно буквально формирует тех, кто поет: человека, команду, группу. Нас учили этому искусству замечательный педагог, выдающийся фольклорист Вячеслав Михайлович Щуров и Ирина Набатова, его ученица. Поначалу было очень непросто - музыка сложная, особенно старые, я бы даже сказал, древние песни, датируемые ХIV или ХV веком. Они сохранились в более поздней записи, с наслоениями, упрощенные, но даже в таком виде, когда тебе показывают ноты, которые ты должен спеть, ты думаешь, что это совершенно невозможно. Есть твой голос и еще три, и это не просто полифония, это орган какой-то. У нас всего пару раз получилось спеть, как надо. И мы услышали, как удивительно, ни на что не похоже, звучит переплетение голосов. Почувствовали высшее наслаждение - слышать изнутри это многоголосие, и свободно соединять свой голос с другими голосами.

- Кого вы играли в этом спектакле?

- Я играл пастуха Леля и должен был ко всему прочему играть на рожке. А учил меня этому Сергей Старостин, знаменитый ныне фольклорист. Еще Сережа вырезал мне мундштуки для рожка, а я летом в деревне выпрашивал у соседей коровьи рога для раструба. Занимаясь народным пением, мы, естественно, изучали обряды и мифологию древних славян, русский народный театр, который, к сожалению, не получил развития.

- И, как я понимаю, из этой точки родилось и название театра?

- Когда мы искали название, Мария Евгеньевна выписала для меня список славянских слов из книги Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу». И там было это слово - «Ведогонь». Оно мне понравилось. Нам потом часто говорили, что для названия театра оно не подходит: «нетеатральное», «непонятное». Нет, чтоб назвать «Зеленоградский драмтеатр»! (Смеется.) Но я упрямо стоял на своем, потому что смысл, который в этом слове заложен, чрезвычайно богат. А то, что люди о нем не знают... Люди многого не знают. Хорошо, если спрашивают, тогда им можно рассказать. Взяв для названия театра это древнее и яркое слово, мы дополнили и расширили его изначальный смыл. Если очень коротко: «Ведогонь» - независимый, свободный, творческий дух всего живого. Человек должен оставаться творцом, чем бы он ни занимался. Пока жив его Ведогонь, жив человек. И театр дает возможность прикоснуться к этому живому творческому духу, возможность развивать его и укреплять.

- «Ведогонь» задумывался как авторский театр?

- «Ведогонь» не мой авторский театр. Режиссура - важная часть моей работы и жизни, но она из педагогики выросла. Я занимаюсь коллективом, всей труппой, мне важно, чтобы все работали, каждый наш артист, чтобы все были в форме и могли реализовать свой талант в родном театре. Когда критики или режиссеры говорят: какая у вас труппа хорошая - это просто бальзам мне на душу. В Зеленограде мы единственный профессиональный театр, поэтому наша репертуарная и режиссерская палитра должна быть широкой, чтобы любой человек, которому интересен театр, мог найти свое. Это стало основой моей, как художественного руководителя, политики.

- Самые значимые для вас спектакли?

- В 2006 году после большой реконструкции мы открылись спектаклем «Доходное место» в моей постановке. Именно с этого спектакля началось наше долгое и счастливое творческое сотрудничество с главным художником театра Кириллом Даниловым. И в этом же году Александр Сергеевич Кузин поставил спектакль «Царь Федор Иоаннович» по пьесе Алексея Толстого. «Царь Федор» шел в репертуаре театра 12 лет. Мы сыграли его ровно 100 раз. Это был наш первый большой успех. Нас заметили критики, стали приглашать на фестивали, награждали. А самая большая награда - то, как люди смотрели этот спектакль, эта особая тишина зрительного зала, где бы его ни играли.

- Почему появилась идея поставить пьесу Алексея Толстого «Царь Федор Иоаннович»?

- Не знаю! Мы с Александром Сергеевичем Кузиным совсем другую пьесу обсуждали для постановки. А потом Кузин совершенно внезапно изменил решение. Я был в шоке. В «Царе Федоре» действующих лиц только две страницы! А у нас тогда был только малый зал. Как? А Александр Сергеевич продолжает гудеть: «Ты должен сыграть царя Федора! Если ты не сыграешь царя Федора сейчас, то не сыграешь уже никогда! А ты должен его сыграть!» Это было тем более удивительно, что Кузин меня на сцене почти не видел. Как мы с ним работали над ролью - это, конечно, тема отдельного рассказа. Очень много театру дал этот спектакль. Многое открыл мне и во мне.

- Судя по репертуару, вы часто выбираете серьезные, сложные темы для разговора со зрителями. По крайней мере, вопросы, которые затрагивает первая премьера сезона - спектакль Сергея Виноградова «Посадник» по пьесе Алексея Толстого, не самые простые.

- Вы знаете, отзывы зрителей говорят о том, что тема этого спектакля сейчас очень для многих важна. Люди ищут серьезного разговора, может быть, даже до конца этого не осознавая. Спектакль «Васса» Анатолия Ледуховского, за который мы получили «Золотую Маску», не был развлекательным, спектакли Татьяны Тарасовой «Чем люди живы» и «С неба упали три яблока» тоже не развлекательные. Сложное, высокое в искусстве - очень важно для театра.

- Получается, что не вы идете за зрителем, а ведете его за собой.

- Если театр высокую планку задает и талантливо ее удерживает, то и зритель правильный подтягивается. Людям в нашем театре хорошо. И зрителям, и артистам. Здесь можно плакать, смеяться, любить, думать. Важно, чтобы от спектакля было впечатление, чтобы что-то глубоко впечаталось в душу. Название театра - «Ведогонь» - очень мотивирует и заставляет нас все время планку повышать. Знаете, когда мы создали театр, то искали ответ на вопрос: «Зачем наш театр нужен?» И нашли его. Театр должен помогать человеку жить.

Фото предоставлены Пресс-службой театра

Фотогалерея