Человек, похожий на самого себя / Александр Коршунов (Москва)
Выпуск №6-266/2024, Лица
Слова, выбранные для заглавия, принадлежат замечательному литературоведу, яркому пародисту Зиновию Паперному, пострадавшему за одну из искрометных пародий в брежневскую эпоху. Так он назвал свою книгу о поэте Михаиле Светлове, глубокое исследование о личности и творце. Но, читая ее с огромным интересом, все-таки у людей не только моего поколения оставался вопрос: что же это означает? Разве не каждый человек похож на самого себя не только в отражении зеркала, а для других людей? Как это распознать?..
Наверное, только с опытом прожитых десятилетий можно вывести подобную формулировку и, к сожалению, для очень узкого круга людей, который становится все уже с годами. Органическое сочетание таланта, интеллекта и духовного мира человека, глубины его личности, отражающейся в «зеркалах» профессии, врожденной интеллигентности, умения в любой ситуации оставаться естественным, скромным, не считающим для себя возможным высказывать собственное мнение по любому поводу громко и безапелляционно. Чувство собственного достоинства, исходящее от личности и не мешающее искренности и теплоте отношений ко всем, стремлением и умением понять человека и его поступок...
Для меня одной из первых фигур «подобного ранга» является Александр Викторович Коршунов - замечательный, тончайший артист, режиссер, обладающий абсолютным слухом на любую фальшь не только на сцене и съемочной площадке, но и в самых разных жизненных ситуациях. Именно таким, «человеком, похожим на самого себя», знаю и безгранично ценю его на протяжении долгих десятилетий.
Представитель выдающейся творческой династии, корнями которой стали его дед режиссер Илья Судаков, ставивший спектакли в Малом театре и МХАТе, и бабушка, известная актриса, более полувека прослужившая мхатовской сцене, Клавдия Еланская; родители - дочь этих мастеров, актриса и режиссер Екатерина Еланская, основатель Московского драматического театра «Сфера» в 1981 году, и прекрасный, широко известный артист театра и кино, педагог, многолетний генеральный директор Малого театра Виктор Коршунов. Любовь и преданность этим людям сформировали личность Александра Коршунова. Ту личность, которую можно назвать не просто продолжателем, а ревностным хранителем статуса веры в человека, в его возможности и в необходимость сохранить себя в любой ситуации, в неограниченные возможности обрести свое дело и служить ему мыслями, чувствами, всем своим существом. Оставаться до конца «похожим на самого себя», достойно продолжая и развивая то, что завещано предыдущими поколениями...
11 февраля Александру Коршунову исполнилось 70 лет. Но по-прежнему не растрачена его энергия, сохранились черты мальчишества в немного смущенной улыбке, немногословности, в страстном увлечении своим делом: артист труппы Малого театра, педагог Высшего театрального училища им. М.С. Щепкина, артист и главный режиссер театра «Сфера» после ухода из жизни Екатерины Ильиничны Еланской - во всех этих ипостасях он остается самим собой и, полагаю, ему во многом помогает живая, трепетная, далеко не каждым так остро ощущаемая память о самых близких, которые остаются для него живыми соучастниками его творческой и человеческой жизни.
Хорошо помню Александра Коршунова в его первом, Новом драматическом театре, созданном выпускниками Школы-студии МХАТ курса педагога Виктора Карловича Монюкова, где он выразительно сыграл такие разные роли, как Алеша («Кто этот Диззи Гиллеспи?» А. Соколовой), Еремеев («Прошлым летом в Чулимске» А. Вампилова), Дадли Боствик («Путь Вашей жизни» У. Сарояна), Фредди («Моя прекрасная леди» Ф. Лоу), следователь Андреев («Осень следователя» Г. Данаилова). Привлекал к молодому артисту его яркий темперамент в органическом сочетании с тончайшим психологизмом, глубокое погружение в характер, независимо от его возраста, социального происхождения, национальной принадлежности, умение без напряжения вжиться в возрастной образ. А когда в 1981 году осуществилась, наконец, заветная мечта его матери, Екатерины Ильиничны Еланской о создании театра, соединяющего артистов и зрителей в единое целое, заставляя проживать все происходящее как бы в одном круге, Александр Коршунов одним из первых разделил этот способ существования.
В необычном пространстве «Сферы» родились (а некоторые живут по сей день!) яркие, разнообразные, наполненные глубиной и достоверностью каждой минуты проживания Летчик в «Маленьком принце» А. де Сент-Экзюпери, Орфей в «Эвридике» Ж. Ануя, Максудов в «Театральном романе» М. Булгакова, Юрий Живаго в «Докторе Живаго» Б. Пастернака. А вскоре Александр Коршунов начал ставить спектакли, в которых зрители с каждой новой режиссерской работой могли наблюдать почти исчезнувшее сегодня естественное сочетание романтического и психологического течений в театральном искусстве. Вряд ли ошибусь, предположив, что именно в этом особенно отчетливо сказалась верность памяти Виктора Ивановича Коршунова, романтического и целеустремленного героя сцены и экрана, и Екатерины Ильиничны Еланской, режиссера «твердой руки», ведущей своих артистов по пути тончайших психологических проникновений в любой, даже эпизодический образ... Именно поэтому спектакли Александра Коршунова многие зрители по несколько раз смотрят, наполняя до отказа небольшое сферическое пространство. И всегда, если не занят в нем, режиссер сидит в зале, пристально наблюдая, как проходит спектакль. Как на протяжении десятилетий не пропускала ни один спектакль Екатерина Еланская и, украдкой глядя на нее во время действия, можно было прочитать на лице режиссера все, что она переживает в эти минуты...
В память о Е.И. Еланской он восстановил один из первых спектаклей «Сферы», поэтический «Нездешний вечер», в котором наряду с артистами труппы играли в разные годы приглашенные Евгения Симонова, Георгий Тараторкин, Валерий Баринов и другие замечательные мастера. Среди постановок - «Дядюшкин сон» по Ф.М. Достоевскому, «Затейник» В. Розова, «Продавец дождя» Р. Нэша, «Без вины виноватые» и «Доходное место» А.Н. Островского, «Приглашение в замок» Ж. Ануя, «Ученик Лицея» А. Платонова, «Три толстяка» Ю. Олеши, «Вишневый сад» А.П. Чехова, «Обыкновенная история» И.А. Гончарова, «Старший сын» А. Вампилова, «Кабала святош» М. Булгакова, «Дачники» М. Горького.
В 1984 году, не прерывая деятельности в «Сфере», Александр Коршунов вступил в труппу Малого театра. Перечислить на редкость разнообразные актерские работы за четыре десятилетия на старейшей русской сцене невозможно, но и не назвать хотя бы самые «контрастные» тоже нельзя: гусар Курчаев («На всякого мудреца довольно простоты» А.Н. Островского) и Гуинплен («Человек, который смеется» В. Гюго), Митрофанушка («Недоросль» Д. Фонвизина) и Гаврило («Горячее сердце» А.Н. Островского), Треплев («Чайка» А.П. Чехова) и Мозгляков («Дядюшкин сон» по Ф.М. Достоевскому), Петя Трофимов («Вишневый сад» А.П. Чехова) и Кисельников («Пучина» А.Н. Островского), Егор («Дети солнца» М. Горького) и Любим Торцов («Бедность не порок» А.Н. Островского), Бельский («Касатка» А.Н. Толстого) и Эрик («Король Густав Васа» А. Стриндберга)...
Именно с последним названием связана моя первая встреча не только с Александром Коршуновым. Посмотрев премьерный спектакль «Король Густав Васа» в 1999 году, я задумала материал для «Общей газеты»: интервью с тремя поколениями Коршуновых, занятых в нем. Договорившись о встрече, пришла в театр и села в приемной между двумя кабинетами - Юрия Соломина и Виктора Коршунова. Ожидание длилось совсем немного, но я буквально онемела, когда открылась дверь, и на пороге возник ослепительной красоты человек в сюртуке, белоснежной рубашке, черном галстуке-банте (Виктор Иванович репетировал в то время Глумова, шли уже «костюмные репетиции») и мягко, как давней знакомой, произнес: «Проходите, пожалуйста, мой миленький! Простите, что заставил ждать...» Он вдохновенно рассказывал не только о работе над спектаклем с шведским режиссером Александром Нордштейном, но и о Малом театре, о его традициях и великом счастье служить этой сцене. Говорил как-то по-особому романтично, приподнято, в то же время очень просто и естественно, как говорят о чувстве к родному человеку. Проводил меня до гримерной Александра Коршунова и отправился на репетицию.
Александр Викторович был радушен, деликатен, но разговорить его было непросто. Он словно стеснялся такому вниманию к собственной персоне, хотя был уже широко известным и любимым артистом, снискавшим зрительское поклонение не только на сцене, но и на экране. Говоря о работе с отцом, поначалу называл его официально, по имени-отчеству, но постепенно, увлекшись разговором, произносил время от времени «папа». Это было удивительно по-домашнему и немного по-детски. Интересно, глубоко говорил о своем герое, Эрике, сыне короля Густава, по верному замечанию критика Алисы Никольской, «самой болезненно-трагической фигуре», к которому по ходу развития сюжета «все больше проникаешься неистовой болью, которой переполнено нутро этого человека... Она столь велика, что ее приходится прятать под маску вечного шута».
А потом настал черед встречи с сыном Александра Викторовича Степаном Коршуновым, сыгравшем в этом спектакле принца Юхана, младшего брата Эрика. Очень молодой, начинающий артист привлекал сочетанием юношеской самоуверенности, присущей его поколению, и тем сохранением «статуса веры» семьи, в которой он вырос. И в нашей беседе прорывалось то одно, то другое... По дороге из театра я вспоминала фразы, жесты каждого из моих таких разных и таких сходных во многом собеседников, а в душе возникало лишь одно ощущение - одной группы крови трех поколений...
О каждой из ролей Александра Коршунова можно писать долго, подробно, расшифровывая то, что сумел он заложить в каждый из своих таких разных образов. Столь же подробно можно говорить о его режиссерских работах в Малом театре: горьковских «Чудаках», островских «Трудовом хлебе», «День на день не приходится», «Бедность не порок», «Пучина», которые привлекли внимание не только зрителей, но и серьезной критики. Коршунов словно от рождения наделен даром истинного наследника традиций Дома Островского - тонко и точно ощущать природу не только «маленького человека», испытывать к нему не одно лишь сочувствие, а стремление пристально вглядеться в его природу, в богатство души, испытав не жалость, а высокое сострадание. Потому не только в своих, но и в спектаклях других режиссеров он играет «на разрыв аорты», испытывая то, что делает его «похожим на самого себя», потому что нашел очень простой рецепт, о чем говорил в давнем интервью Алисе Никольской: «Способ один - верить и любить. Как угодно. Другого выхода нет и не дано. Конечно, мы недостаточно сильны, и всякое может случиться. Тот же Мастаков в «Чудаках» - где-то он играет, он и сам сознается, что бежит от действительности ради того, чтобы сохранить в себе что-то. Он совсем не идеальный человек, может и грешить, и заблуждаться, но в нем есть свет. Свет, без которого нельзя прожить никому из нас».
Перечитывая эти слова, я вспоминаю одну из любимейших моих ролей Александра Коршунова - Кисельникова из «Пучины». Немало десятилетий стоит перед глазами этот человек, потерявший себя и со слезами на глазах пытающийся отыскать момент, когда переменилась его жизнь. История человеческой души, слабой и доброй, тонущей в пучине моря житейского, проиллюстрирована двумя музыкальными темами: музыкой Моцарта и песней «Сизый лети, голубок...», словно раскрывая перед нами двойственность пути каждого человека, оказавшегося на обочине жизни...
Режиссура Александра Коршунова тоже отражает его «похожесть на самого себя»: неторопливая, доверительная по отношению к каждому персонажу и зрителю, какая-то особенно теплая и проникновенная. Он так остро чувствует каждого артиста, что, кажется, легко, без усилий, «складывает» их в ансамбль. Это относится не только к поставленным в Малом и «Сфере» спектаклям, но и к дипломным в ВТУ им. М.С. Щепкина, где он преподает три с лишним десятилетия: пристрастный зритель дипломных спектаклей его курса, могу свидетельствовать об их безукоризненности в назначении ролей, внятности замысла, его воплощении. Не случайно в 2020 году мастер был удостоен Международной премии К.С. Станиславского в номинации «Театральная педагогика».
Впервые увидев в «Трех сестрах» и «Беге» еще одну представительницу рода, дочь Александра Викторовича, Клавдию Коршунову, была покорена ее органичностью и взраставшим от роли к роли мастерством, проявившихся спустя время в спектаклях «Современника», в труппе которого она состояла, и в художественных и телевизионных фильмах.
Нельзя хотя бы бегло не упомянуть работы Александра Коршунова в кинематографе и на телевидении. Ролей сыграно много, каждый выберет те, что легли на душу, остались в памяти. Для меня это такие ленты, как «Не могу сказать «прощай»», «Портрет жены художника», «Голубка», «Брестская крепость», «Московский дворик», «Седьмая симфония» и еще ряд других, столь же разнообразных и безукоризненных по точности проживания, эмоциональному накалу и высокому творческому взлету.
Личностная и творческая цельность Александра Викторовича Коршунова, его верность лучшим из традиций, как семейных, так и профессиональных, его трепетное и светлое отношение к ушедшим из жизни и продолжающим дело их жизни поколениям Судаковых-Еланских-Коршуновых, его семейное и профессиональное единство с женой, прекрасной художницей-сценографом Ольгой Коршуновой, достойны куда большего, чем размышления по поводу юбилея.
И потому завершить мне хочется популярным когда-то и, вероятно, многими забытым сегодня высказыванием Зиновия Паперного: «Да здравствует все то, благодаря чему мы, несмотря ни на что». Эти слова - тоже об Александре Коршунове!
Фотогалерея
