Он заслужил покой... / Валерий Ивченко (Санкт-Петербург)

Выпуск №7-267/2024, Вспоминая

Памяти народного артиста РФ Валерия Михайловича Ивченко

Не довелось видеть этого поистине уникального артиста в Харьковском драматическом театре, где начинался его путь, но из воспоминаний коллег того периода узнала, что был он «хулиганистым», веселым и остроумным, выделялся на общем фоне тягой к импровизации и вообще был невероятно одарен. А в знаменитом, но недолго прожившем «Ночном театре», созданном Адольфом Шапиро, сыграл в спектакле «Увидеть вовремя» Л. Зорина. Приехавший на премьеру драматург о работе Ивченко с волнением воскликнул: «Боже, какой „неврастеник"! Такого парня по всей Москве днем с огнем не найти»...

Посчастливилось увидеть в Киеве, в Театре им. Ивана Франко спектакль Сергея Данченко «Дядя Ваня» и навсегда запомнить блистательный дуэт Богдана Ступки (Войницкий) и Валерия Ивченко (Астров). До сей поры звучит в памяти голос Астрова, отвечающий на страстный вопрос Войницкого, как и зачем жить: «Бэз-на-дэй-но...» и словно сегодня вижу его погасший взгляд, устремленный не на собеседника, а в какую-то неведомую бездну. По точному замечанию Елены Горфункель, «доктор Астров, и по Чехову-то человек «мозговой», с самоконтролем, у Ивченко был интеллигентом-скептиком с затаенной глубоко в душе тоской и поэзией. Сдержанный, умный, слегка ироничный, он был по-своему элегантным и отчужденным от всех, даже в запое». Пройдет почти десять лет спустя после смерти Георгия Александровича Товстоногова, Валерий Ивченко будет введен в его постановку «Дяди Вани» на роль профессора Серебрякова. И сыграет иначе, чем выдающийся артист Евгений Лебедев: в Серебрякове, пережитом Ивченко, было много горечи; язвительность воспринималась не столько раздраженной, сколько бессильной...

Георгий Александрович Товстоногов пригласил Валерия Ивченко в прославленный Ленинградский АБДТ им. М. Горького на роль Сатина в «На дне» после гастролей Киевского театра в Ленинграде, когда он увидел его в спектаклях «Дядя Ваня» и «Моя профессия - синьор из общества», оценив масштаб народного артиста Украины, любимого критикой и зрителями. Но прошло несколько лет, прежде чем артист сыграл эту роль. В 1983 году Ивченко, еще доигрывая в Киеве, был вызван Товстоноговым в Ленинград и за месяц ввелся на роль Тарелкина-Копылова в опере-фарсе «Смерть Тарелкина» по А.В. Сухово-Кобылину. Спектакль мгновенно стал значительным событием театрального сезона не только в городе на Неве: критики из разных городов, заядлые театралы из многих концов страны штурмовали Большой драматический театр. О спектакле восторженно писали авторитетнейшие театроведы - Р. Беньяш, Е. Горфункель, А. Свободин, Ю. Рыбаков, В. Гаевский, точно и выразительно назвавший свою обстоятельную статью «Петербургский Кандид».

В этом спектакле Валерий Ивченко, кажется, ярчайше продемонстрировал самые различные грани своего дарования: пластичность, хореографические возможности, музыкальность, склонность к импровизации, опыт психологического искусства, надежность партнерства с признанными мастерами великой труппы товстоноговского БДТ. Мгновенные преображения Тарелкина в Копылова и наоборот вызывали в памяти виртуозные смены масок Аркадия Райкина; пластика каждого из двух образов восхищала; изворотливость интонаций приводила в восторг, вызывая те самые смех и содрогание, которые Сухово-Кобылин считал едва ли не самыми важными в искусстве.

... Когда я вернулась в Москву, буквально ошеломленная спектаклем, рассказывала о нем всем окружающим. Один из добрых знакомых, литературовед и переводчик, спросил: «А как он выглядит, этот артист?» Как могла, старалась описать Валерия Ивченко, и получила в ответ: «Так это же Марсель Марсо!» И он оказался прав, в чем убеждали последующие роли артиста... Спустя несколько дней, решила сделать интервью для журнала «Литературное обозрение», в котором была замечательная рубрика «Литература в мире искусств». Получив благословение руководителя отдела, позвонила помощнице Георгия Александровича, ставшей за прошедшие годы моей близкой подругой, Ирине Шимбаревич, с просьбой о содействии. Ответа ждала довольно долго и, получив согласие Валерия Михайловича на встречу, устремилась в Ленинград.

Ивченко начал с извинения за то, что не отвечал долго на просьбу о встрече. От его объяснения причины я едва устояла на ногах, поняв, что приехала не на интервью, а на экзамен. «Я должен быть почитать ваши рецензии о театре и литературе сначала, чтобы согласиться на наш разговор. Они меня заинтересовали, - сказал Валерий Михайлович. - Что ж, давайте начнем...» В первый и, наверное, в последний раз в жизни я встретила человека, который дает согласие на интервью, предварительно ознакомившись с тем, что пишет, чем интересуется тот, кто добивается встречи. Как правило, происходит гораздо чаще наоборот.

На следующий день встретились у него дома, выпили ведро кофе и не могли остановить разговора обо всем, начиная с Харькова, затем Николаева, где он проработал два года, снова Харькова, затем Киева и - его радости от того, что поблизости от дома здесь, в Ленинграде, растут два каштана. С той поры началась наша дружба. Приезжая на каждую премьеру, я наслаждалась глубиной его проникновения в любой образ, будь то пьяница Андрей Буслай в «Пороге» Алексея Дударева, поставленном Геннадием Егоровым: изломанная, птичья пластика, отрывистая, бессвязная речь, обретающая к финалу лирические тона. Глумов в «На всякого мудреца довольно простоты» А.Н. Островского - острый, язвительный интеллектуал, презирающий тот круг, в который стремится почти в равной степени для карьеры и унижения этих безмозглых пародий на людей. Но как пародийно выстраивает свои отношения с каждым! Как точно умеет нажать на «нужную кнопку» дядюшки Мамаева, тетушки Клеопатры Львовны, Крутицкого, ханжи Турусиной, «ясновидящей» Манефы, даже прожженного газетчика Голутвина, чтобы легко добиться желаемого.

Спектакль начинался со сцены, когда Глумов сжигает в печке «свое прошлое» - памфлеты, карикатуры, решительно переступая в новую жизнь, где будет льстить и подлаживаться к нужным людям. На фоне огня из дверцы печки четко вырисовывался профиль человека, звучала музыка, и в этот момент становилось предельно ясно, какой болью дается перелом себя... А недолгое время спустя, посватавшись к Машеньке, деловито шагал по комнате, напевая: «Всё уладил, всё уладил, всё уладил я...», - совершенно другой человек, освоившийся в «новой реальности»...

Прошло четыре года, пока не состоялась премьера спектакля «На дне», последней постановки Георгия Александровича Товстоногова. Великий режиссер предвидел с присущей ему прозорливостью - звездная, коллекционная труппа БДТ приобрела еще одну звезду, Ивченко, сыгравшего Сатина непривычно и очень сильно.

Когда театр возглавил Темур Чхеидзе, он нашел в Валерии Ивченко единомышленника, которого занимал почти во всех своих спектаклях. На пору Чхеидзе пришлись такие роли артиста, как музыкант Миллер в «Коварстве и любви» Шиллера, Джон Хэйл в «Салемских колдуньях» А. Миллера, Борис Годунов в пушкинском «Борисе Годунове», капитан Шотовер в «Доме, где разбиваются сердца» Б. Шоу, лорд Берли в «Марии Стюарт» Шиллера, Аким во «Власти тьмы» Л.Н. Толстого, король Филипп II в «Дон Карлосе» Шиллера.

Такие по-разному прожитые Ивченко герои раскрывались «до донышка» и в постановках А. Шапиро (Епиходов в «Вишневом саде» А.П. Чехова), Н. Пинигина (Клаудио в «Прихотях Марианны» А. де Мюссе и Нароков в «Талантах и поклонниках» А.Н. Островского), М. Резниковича (Лаврецкий в «Дворянском гнезде» по И.С. Тургеневу), С. Яшина (Полковой священник в «Мамаше Кураж и ее детях» Б. Брехта), Э. Нюганена (Ричард Ноукс в «Аркадии» Т. Стоппарда). Вспомнив о своем режиссерском образовании, Валерий Ивченко поставил и сыграл три моноспектакля: «Черное и красное», оригинальную композицию по С. Беккету («Последняя лента Крэппа») и А.П. Чехову («Калхас»), «Старик и море» Э. Хемингуэя и «Кроткую» Ф.М. Достоевского.

С 1979 года Валерий Ивченко был востребован и кинематографом, хотя значительные работы случались нечасто. Фильмография его достаточно обширна, мне довелось видеть далеко не все, но особенно запомнился телевизионный фильм «Сирано де Бержерак», в котором он незабываемо сыграл Де Гиша, образ трагический, несмотря на привычную «отрицательность» персонажа.

С годами Валерий Михайлович все глубже уходил в религиозность - непоказную, искреннюю и истинную. Никому ничего не навязывая, не назидая и не проповедуя, он становился всё более замкнутым, словно искал истоки жизненных сил только в себе самом, познавая собственное Я.

Наши общения и телефонные разговоры становились всё реже, регулярными остались в новогодние ночи и дни рождения на протяжении четырех десятилетий, но чувство дружбы не тускнело, смею надеяться, с обеих сторон. Когда не могла дозвониться до него - понимала, что он уединился в деревне для неустанного труда над собой, не прекращавшегося ни на секунду. Да и связь там нередко прерывалась. Кому-то может показаться странным, но мне думалось нередко о том, что он в своем затворничестве, замкнутости, в духовных размышлениях схож с Львом Николаевичем Толстым. Опыт таких разных, так глубоко пережитых на протяжении жизни ролей не может не заставить артиста с возрастом упорно подводить итоги прожитого. Обрести себя. А прожил Валерий Михайлович 84 года и имел право на тот образ жизни, который избрал сам.

Память о нем, подарившем мне столько счастья и боли своим сценическим трудом и человеческим участием в жизни, останется до последнего часа. И невольно вспоминаются слова одного из уникальных артистов Олега Борисова, написавшего, что там, на небе, собирается фантастическая труппа театра Георгия Александровича Товстоногова...

Фотогалерея